Ион Деген - Четыре года

• Название: Четыре года
• Автор: Ион Деген
• Жанр: Современная проза

x x x Медик знает о человеке все самое худшее и самое лучшее. Когда человек болен и испуган, он сбрасывает маску, которую привык носить здоровый. И врач видит людей такими, какие они есть на самом деле -эгоистичными, жестокими, жадными,малодушными, но в то же время – храбрыми, самоотверженными, добрыми и благородными. И, преклоняясь перед их достоинствами, он прощает их недостатки.

---

Я не знал, замужем ли Лиля, есть ли у нее семья. Все свое время она посвящала больным детям и больничным делам. Спросить ее о семье мне, не знаю почему, казалось не тактичным, хотя с любой другой сотрудницей больницы я мог запросто заговорить об этом.

Наступило лето. Однажды из окна ординаторской я увидел во дворе мальчика лет семи-восьми, которого раньше никогда не встречал, но который, тем не менее, показался мне очень знакомым. Я смотрел на него, пытаясь понять, откуда этот эффект уже виденного.

Из административного корпуса вышла Лиля с бутербродом в руке. Она поправила на ребенке аккуратную, но изрядно поношенную курточку, усадила его на скамейку и дала ему бутерброд. Я вышел во двор и присоединился к ним.

Мальчика звали Андрей. Он жил у бабушки в российской глубинке. Интеллигентный, воспитанный, любознательный, но не назойливый. Он сразу отозвался на мужскую ласку. Чувствовалось, что он ее лишен. На лето Лиле удалось устроить его в лагерь рядом с больницей. Это будут два счастливых месяца общения с сыном. Она живет в сестринском общежитии. Три года в очереди на комнату в коммунальной квартире. Обещают. А пока Андрюшка должен жить у бабушки, хотя графиня тоже ютится в развалюхе. Но все-таки не в общежитии.

Андрюша съел бутерброд и ушел на спортивную площадку, пустовавшую в эту пору дня. С увлечением он набрасывал резиновые кольца на колышки, не слыша Лилиного рассказа.

– В восемнадцатилетнем возрасте я окончила медицинское училище и поступила на работу в военный госпиталь. Мне очень хотелось стать врачом. Но пенсия за погибшего на войне отца и скудный заработок мамы оказались слабой материальной базой. Три года тому назад закончилась война. А среди раненых на маневрах и учениях, среди больных все еще лежал пациент со времен войны. Шутка ли, три года! Не раненый. Военный летчик с переломом трех поясничных позвонков и параличом нижних конечностей. В последние дни войны он был вынужден посадить подбитый штурмовик на шоссе, врезался в телеграфный столб – и вот результат.

Вы как-то похвалили меня, сказали, что я отлично массирую конечности детей. Вы не единственный. Говорили, что я рождена быть массажисткой. Невропатологи считали, что у летчика только тяжелейшая контузия, что спинной мозг анатомически не поврежден. Говорили, что сейчас состояние летчика значительно лучше, чем даже год назад. Каждую свободную минуту я посвящала этому несчастному человеку. Я массировала его ноги, занималась с ним лечебной физкультурой. Вскоре появились первые результаты – активные движения в тазобедренных суставах. В течение года почти полностью восстановилась функция ног. Он уже ходил с помощью костылей.

Понимаете, год общения с одиноким человеком, мне шел только девятнадцатый год, романтика, он окружен славой, Герой Советского Союза.

Андрюша пять раз подряд не набросил кольца на колышек. Брови его сердито сблизились, и я тут же понял, откуда мне знакомо его лицо.

– Короче, мы полюбили друг друга.

– Нет ничего удивительного в том, что Иван полюбил вас. Но вы?

Лиля, все время говорившая как бы в пространство, вдруг повернулась ко мне полная удивления.

– Откуда вы знаете?

– Продолжайте. Я потом объясню.

Лиля явно колебалась, но после непродолжительной паузы снова заговорила, уже не в пространство, а вопросительно глядя на меня.

– Не знаю, что вам известно. Только должна вам сказать, что это была удивительная любовь. Я вообще еще была девочкой без малейшего опыта. А он… вы простите меня… он еще не был мужчиной. Казалось бы, паралич тазового пояса должен был пройти раньше паралича ног. С мышцами так и произошло, но… в общем, вы меня понимаете… Мышцы его ног явились результатом моего умения. И даже неумелая я… ну, в общем… я сделала его мужчиной.

Я забеременела. У меня не могло быть никаких сомнений. Ведь мы так любили друг друга! Будущее казалось прекрасным. Он выписался из госпиталя. Мы приехали в его город. Нам дали роскошную квартиру. Нашим соседом по площадке был секретарь обкома партии. Родился Андрюша. И вдруг Иван стал совершенно другим человеком.

У секретаря обкома дочка, еще совсем ребенок, болевшая туберкулезом тазобедренного сустава. Я не понимаю, как он мог… Я взяла Андрюшу и уехала к маме. Наше материальное положение было ужасным.

– Но ведь вы получали алименты на Андрюшу.

– Нет. Мы не были расписаны. А он не присылал. Даже не интересовался своим ребенком. Впрочем, я бы у него не взяла. Не знаю, что произошло с человеком.

Лиля замолчала. Андрюша оставил кольцеброс и сел на колени матери, охватив руками ее шею. Мы прекратили разговор. Только на следующий день Лиля услышала о моем общении с Галей и "двоюродным братом" Иваном. Вот, собственно говоря, и все.

Начиная рассказ, я предупредил, что у этой истории есть продолжение.

Моей жене понадобилось демисезонное пальто. Его можно было бы купить в магазине женской одежды. Но готовые пальто покупали очень редко, и продукция "лучших в мире" фабрик годами пылилась на плечиках в магазинах, или валялась на складах, потому что годилась только для огородных пугал. Можно было, правда, купить ткань и частным образом пошить пальто. Но достать желаемый или просто приличный отрез было случаем, вероятность которого не превышала вероятности крупного выигрыша облигации внутреннего займа. Не следовало, конечно, пренебречь такой вероятностью, и мы с женой отправились в самый большой и самый фешенебельный магазин тканей на центральной улице города.

Я впервые был в этом двухэтажном магазине. Стойки из полированного дерева. Красивый паркет. Мраморные колонны и лестницы. Огромные зеркала. Красавицы продавщицы – все как одна. Горы всевозможных тканей. Кроме хороших. А молодой красивой женщине хотелось купить хорошую ткань и пошить хорошее пальто. Ни с чем мы направились к выходу.

Да, забыл сказать. Поднимаясь на второй этаж, когда мы были на промежуточной мраморной площадке, огражденной массивной балюстрадой, в раскрытой двери кабинета директора магазина я увидел Ивана, сидевшего за большим письменным столом. Мне показалось, что он тоже заметил меня. Я сказал об этом жене, направляясь к выходу. Она знала историю с "двоюродным братом" и была знакома с Лилей.

– Зайди к Ивану и попроси у него отрез, – сказала жена. Я посмотрел на нее с недоумением.

– Ты забыла, что я сбросил его с лестницы? Кстати, сейчас я об этом сожалею. Я не имел представления о том, что у него была тяжелая травма позвоночника.

– Именно поэтому зайди к нему и попроси отрез.

Странная логика у женщин. Что-то вроде этого я сказал, пытаясь упрочить свою оборонительную позицию. В ответ я услышал, что не только врач, но даже профессиональный психолог-мужчина в подметки не годится рядовой женщине, печенкой ощущающей то, что называется психологией.

Обсуждая эту теоретическую проблему, мы незаметно преодолели лестничный марш и оказались перед открытой дверью кабинета директора магазина. В проеме, сияя доброжелательной улыбкой, стоял Иван. Строгий темносерый костюм. Золотая звезда Героя на лацкане пиджака.

– Разыскиваете что-нибудь, доктор? – Чуть ли не подобострастно спросил он.

Стараясь не заикаться, я объяснил, что мы хотели бы купить отрез на демисезонное пальто. Хозяин широким жестом руки пригласил нас в кабинет и закрыл за нами дверь.

– Садитесь, пожалуйста. – Он указал на два удобных кресла, а сам уселся в капитальное сооружение наподобие трона по другую сторону стола. У меня появилась примерно пятиминутная передышка, пока Иван обсуждал с женой проблемы пальто. Он открыл массивный сейф и извлек из него отрез светло-кофейного сукна. Я мог бы догадаться, что это нечто исключительное, даже не заметив, как у жены заблестели глаза.

– Такой вам подойдет? – Спросил Иван.

Жена утвердительно кивнула. Вероятно, у нее не было слов.

– К сожалению, этот я не могу вам дать. Он приготовлен для жены первого секретаря Ленинского райкома. Но зайдите, – он закрыл сейф с драгоценной тканью, – скажем, через неделю, и вы получите точно такой же отрез.

Жена искренне поблагодарила его. Я тоже пробормотал что-то наподобие благодарности. Он встал, чтобы проводить нас до двери. Я почувствовал, что могу испортить всю обедню. Но подлый характер вырывался из меня, как река из берегов во время наводнения.

– Простите за тот инцидент. Я не знал, что у вас была тяжелая травма позвоночника. Надо было просто ограничиться тем, чтобы навесить вам пару фонарей под глазами.

Он рассмеялся.

– Вы можете! Мне о вас рассказали. Кстати, откуда вы знаете, что у меня сломан позвоночник?

– Я работаю с Лилей.

Наступило молчание. В глазах жены зажглись предупредительные сигналы и приказ немедленно оставить кабинет. Но меня уже занесло.

– А сын у вас замечательный.

– Это не мой сын, – угрюмо пробурчал Иван.

– Господи, какое же вы дерьмо! Да простит меня дерьмо за это сравнение. Ведь вы похожи, как две капли воды. С Лилей мы заговорили о вас только потому, что я узнал вас в Андрюше.