Ярослава Кузнецова - Что-то остается

• Название: Что-то остается
• Автор: Ярослава Кузнецова
• Жанр: Фэнтези

Повесть написана в соавторстве с Шаттом (Александр Малков)

Ярослава Кузнецова известна поклонникам фантастики как автор фэнтези и художник-иллюстратор, однако известность эту она приобрела в основном благодаря интернет-публикациям. Пишет под псевдонимом Амарга.

---

— Смотри, что я тебе привезла! — она положила оба свертка на стол, один размотала.

Куртка охотничья, из отличной выделки кожи…

— Примерь, тебе должно подойти, — суетливо натягивала на меня обновку, щебеча притворно-бодро: — Смотри, здесь вот кармашки, видишь, и капюшон, смотри, какой удобный, на шнуровке… — оглаживала куртец, прячась за пустые слова — не от меня, от себя самой прячась, — А вот, ты только посмотри, тут тоже карман, потайной. Можно чего хочешь держать — хоть… — я поймал бестолково мечущиеся ее руки, она вскинулась, — …кисет с табаком и трубку, — прошептали дрожащие губы, — хоть…

Глаза на мокром месте, молят отчаянно — сделай же что-нибудь!

Ох, Альса, Альса…

Шаг сделать — боязно? Боязно, девочка. Знаю. По себе. В Пропасть он, Шаг-то. В Бездну. Всегда. Иначе — не вперед, а на месте, а это, дружище, не Шаг.

— Себя понять не выходит? — спросил я на лиранате. — Вдвоем, может, лучше получится? — кивнул на закуток, чуть подтолкнул.

— Ох, Ирги… — она уткнулась лицом в новую мою куртку.

Я сжал хрупкие плечи под черным марантинским плащом:

— Давай. Семя Белого Дракона.

Ну, выше нос. Решить за тебя я не могу, прости, это каждый — сам должен. Только, если сейчас не попробуешь, хоть ногу над Пропастью не занесешь, если забоишься, отступишь — всю жизнь потом казниться будешь. Казниться да каяться. Вот что страшно, Альса. Это, небось, похуже, чем — в Бездну.

— Сейчас, — всхлипнув, она полезла в пояс, но вытащила не платок, а коробочку маленькую.

А из коробочки — пилюльку. Сунула в рот.

Ого!

— Вот это по-нашему, — я хлопнул Альсу по плечу, а она тряхнула на ладошку еще один коричневый шаричек.

И еще. И еще — сразу два.

— Ты что творишь-то?

Пока жуешь пилюли — туда идти не надо?

— На всякий случай, — бледно улыбнулась Альса, проглотила пятую пилюлю и решительно двинулась к печке.

Ох, бедняга. Тяжкая ей работенка предстоит. Изгнанник, в очередной раз убежденный, что боги шлют знак — енто вам не фунт изюму. Ладно. Ежели чего — я туточки. Рядышком.

— Эйа, звери, — прихватил — на всякий случай — бутылочку.

Собаки последовали за мной.

Присел я на крылечко, набил трубочку, высек искру. Решайте, ребята. В конце концов, это прежде всего касается вас двоих. Ну, а коли решите вместе держаться… Тут уж все трое думать станем. Как Второй Шаг делать.

Выбил трубочку, погладил Редду. Ун привалился к моим коленям, шумно вздохнул.

Ничего, звери. Ничего. Образуется все. Так или эдак, только — образуется. Обязательно, черт побери.

Альсарена Треверра

Темно. В закутке стояла темень, хоть глаз выколи. Войдя туда, однако, я переступила некую грань — возвращаться за светом было уже нельзя. А можно — идти только вперед. Как на Горячей Тропе. Только вперед, и будь что будет.

Я выставила руки, сделала шаг в темноту. Еще шаг. Почти сразу въехала локтем в какой-то угол. Полка. На ней — скляночки, забытые, полупустые. Ненужные.

Половину я посшибала. Попыталась ощупью восстановить порядок и посшибала остальные. Звяканье стекла резануло слух. Я повернулась спиной к полке.

— Стуро. Где ты?

Должен быть прямо передо мной. Здесь так тесно, что спрятаться негде.

— Стуро.

Шорох. Едва ощутимое движение воздуха. Тишина.

Протянула руку. Под ищущие пальцы попала прядь волос. Склоненная голова, ссутуленные плечи. Я осторожно присела на край постели, рядом со Стуро. Придвинулась поближе.

Он выпрямился. Плечо под моей ладонью окаменело. Я все равно погладила его, твердое и будто бы нечувствительное.

— Я пришла, Стуро.

Я остро чувствовала точки соприкосновения. Они стремительно нагревались. Вся остальная поверхность тела тоже нагревалась, ненамного отставая от означенных точек. Сердце уверенно набирало обороты.

Стуро глубоко вздохнул, — и… и ничего. Опять набрал побольше воздуха — и опять промолчал.

Я еще раз провела ладонью по застывшему плечу. Мне казалось — тепло перетекает из моих пальцев и проваливается в пустоту, нисколько не задевая сидящего рядом. Но потенциальные запасы огня во мне были ого-го какие! Кровь, перенасыщенная жгучим веществом, гнала по телу волны жара. Я вся взмокла. Быстро действуют пилюльки… что-то очень быстро…

— Я здесь, Стуро. С тобой.

Снова шумный вздох сквозь зубы. И — неожиданно:

— Я думал, не придешь… Ты — человек. Я — нет.

— Я пришла.

Внутри нарастало напряжение. Я дрожала. Подняла свободную руку, вытереть пот со лба, и чуть не выбила себе глаз.

— Не надо было приходить, — сказал Стуро. — Ты — в своей семье. В своем клане. Я — изгнанник.

Я помолчала, пытаясь придумать ответ. В ушах гремело, мешая сосредоточиться. Я закрыла глаза. Мерцание и всполохи под веками. Открыла глаза. Тоже самое. Повторила упрямо:

— Я пришла.

Почему-то в эту фразу укладывалось все, что обрывками всплывало из раскаленного варева внутри моей головы. Все, о чем стоило сейчас говорить, укладывалось в эти слова.

Я подождала, но дождалась лишь нового свистящего вздоха. Не понимаю. Контроль утерян. Его никогда не было, контроля. Горячая Тропа. Только вперед. Свободное падение. Только вниз.

Я кусала губы. Нервная неотвязная дрожь изматывала. Зря я глотала эту дрянь. Вдобавок ничего не видно. Глаз мозолило только крохотное пятнышко на периферии справа, долетевшее из освещенной комнаты.

Вожделенная же фигура находилась слева, и воплощала собой окаменевшего сфинкса.

Почему ты молчишь? Скажи что-нибудь. Хоть что-нибудь!

— Альса… — изрек сфинкс.

Долгая пауза.

Очень содержательно. Я застонала, но тут же стиснула зубы. Проклятье! Что, интересно, лопнет в первую очередь — сердце или голова?

Сфинкс шевельнулся.

— Альса… что с тобой?

— Мне плохо.

Движение мрака. Я подскочила от прикосновения. Невидимые руки мазнули по плечам, сжались. Разворот налево.

— Альса…

Я отчетливо поняла, что еще несколько мгновений — и со мной случится истерика. Безобразная истерика с корчами и воем. Организм вытворял черт знает что.

— Из-за меня? Это из-за меня?

Какое самомнение!

— Из-за пилюль… Слишком большая доза…

Получилось невнятно. Голова у меня тряслась, а губы кололо от прилива крови.

— Что? Из-за кого?

— Укуси меня.

— Что?

— Укуси… скорее…

Я пошарила в темноте, нашарила складки одежды. Дернула на себя.

— Кусай! Кусай же, чертов вампир! У меня сердце разорвется! Я с ума сойду!

Он схватил меня за локти.

— А… Альса… зачем?

— Целовать не хочешь… укуси… м-ма-а!

Фраза завершилась кошачьим мяуканьем. Похоже, я превращаюсь в животное.

— Альса, ты… это трава, зелье? Чтобы я… чтобы ты…

Хватит болтовни!

— Чтобы да!!!

В глаз клюнуло что-то горячее. Поползло вниз. Я разинула рот и с панической поспешностью кинулась в атаку. Зубы наши лязгнули, как скрестившиеся клинки.

Так, наверное, заблудившийся в пустыне бросается к источнику. Сует голову в воду, рискуя захлебнуться. Втягивает гораздо больше, чем может проглотить, но все равно глотает, не обращая внимания на боль в горле, не чувствуя вкуса, не зная меры. Просто загоняет в себя жидкость, как можно быстрее, как можно больше, потому что мгновение назад погибал от смертельной жажды.

Вот и я, словно тот самый заблудившийся, на время потеряла разум. Я глотала вампирий яд, едкую соль и мятный холод — единственное мое лекарство. Еще испытывая давление некоего ужасного призрака, близкого родственника безумия, гнет его лап на висках и груди, я уже точно знала, что он не причинит мне зла. Он еще присутствовал, но я забывала о нем. Я забывала обо всем.

Я ощущала объятия, тесный, очень тесный контакт, иную дрожь и иной, чувственный жар. Ощущала под пальцами странный рельеф чужих ребер, путаницу одежд, длинные кожистые складки сложенных крыл. Обнаружила, что обнять Стуро не так-то просто. Пальцы блуждали в каких-то лабиринтах и никак не могли встретиться на обманчиво узкой спине. Со сладким страхом осознавала, что умудрилась заполучить в руки не синицу, и даже не журавля, а нечто настолько фантастическое, что никакого воображения не хватало представить весь этот полет, этот вихрь, этот фейерверк.

Будто вынырнула с большой глубины — я заново могла слышать и чувствовать.

Толчок в грудь, хриплый вскрик. Моя жар-птица, мой небожитель отпихнул меня в темноту.

— Кровь!

— А?

— Кровь, Альса! Кровь! Что это?

— Где?

Но я уже явственно ощущала металлический привкус во рту. Я ощупала языком десны, губы. Теплый солевой раствор натекал в рот неизвестно откуда.

— А-ауар-ра! — такой безнадежной ярости еще ни в чьем голосе мне слышать не доводилось.