Джон Браннер - Квадраты шахматного города. Научно-фантастический роман

• Название: Квадраты шахматного города. Научно-фантастический роман
• Автор: Джон Браннер
• Издательство: Издательство «МИР»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1984

Из энциклопедии фантастики В. Гакова:

В виртуозно «разыгранной» притче-игре, вызывающей аналогии с Л.Кэрроллом, — романе «Квадраты шахматного города» [The Squares of the City] (1965) — вымышленная латино-американская страна превращена в тоталитарную антиутопию с помощью подсознательного внушения ее гражданам чувства «лояльности» (через обычную телесеть). Шахматы в этом об-ве претендуют на роль идеологии и государсвенной религии, и все персонажи, включая главного героя, сами того не зная, своими поступками повторяют ход реальной шахматной партии 1892 года, разыгрываемой диктатором и его политическим противником.

Аннотация издательства:

Научно-фантастический роман прогрессивного английского писателя, президента Европейского коммитета писателей — фантастов, посвящен использованию средств коммуникации для воздействия на подсознание человека.

---

— Э… Э… Индия, Египет, США и, конечно, моя родная Австралия.

— Хорошо. В начале передачи вы участия не принимаете. Потом я делаю небольшое вступление и сразу же начинаю задавать вам вопросы. Сначала — простые: например, как вы находите Вадос? Давайте прорепетируем.

Вопросы в основном были самые общие, и эта часть интервью прошла довольно хорошо. Затем Кордобан спросил, принял ли я решение относительно предполагаемой перестройки города.

Я ответил, что нахожусь здесь всего несколько дней, а для серьезных рекомендаций этого недостаточно.

— Отлично, — кивнул он. — У нас все прекрасно получится, мистер Хаклют. До передачи остается еще двадцать минут. Мы можем заглянуть в бар, если желаете…

Он посмотрел на съемочную площадку.

— Энрико сейчас занят пробным прогоном. Оставим его на несколько минут. Хотите сигарету?

Я не отказался.

— Вы выступали когда-нибудь по телевидению? Я совсем забыл спросить вас об этом. Может быть, вам интересно остаться в студии и посмотреть, как все происходит?

— Я довольно часто выступал по телевидению. В США, к примеру, я осуществлял техническое руководство двумя, нет, даже тремя крупными проектами. Как только дело принимало конкретные, осязаемые формы, тут же появлялись репортеры.

— Да-да, — кивнул Кордобан. — Понимаю. Думаю, мы тоже подробно будем освещать в наших передачах начало работ по новому проекту.

— Независимо от того, какое развитие он получит?

Я не мог удержаться от колкого замечания. Но оно не достигло цели.

Кордобан с удивлением взглянул на меня.

— Да причем здесь детали? В любом случае — это интересная информация.

Я нашел его замечание легковесным.

— Любопытно, — сменил я тему разговора. — У вас прекрасный комплекс, намного крупнее, чем я предполагал. Скажите, объем вещания, видимо, довольно велик?

— Практически наша аудитория самая большая в Латинской Америке, — сказал он с гордостью. — За последние двадцать лет мы многого добились. Я не знаю последних сравнительных данных, но, согласно проведенному в прошлом году опросу, нас постоянно смотрят около двух третей всего населения, ну за исключением таких праздников, как пасха, например. Но и по этим дням в барах и других развлекательных заведениях работают телевизоры. Даже в самых маленьких деревушках и селениях имеется хотя бы по одному телевизору. Конечно, мы ведем трансляцию и на другие страны. Но там так мало аппаратов, что в расчет их можно не принимать.

Сказанное не могло не произвести на меня впечатления.

— А каково положение с радиовещанием? — спросил я. — Наверно, вы не уделяете ему особого внимания, если у вас такое большое число телезрителей.

— О, совсем наоборот! За исключением ежедневной часовой общеобразовательной программы, наши телепередачи обычно начинаются с восемнадцати часов тридцати минут. В дневное время зрителей немного, не считая воскресенья, когда трансляция начинается с двух часов дня. А радиопередачи ведутся с шести часов утра до полуночи. Нас слушают рабочие на заводах, водители в автомашинах, домохозяйки. Даже крестьяне берут с собой транзисторы в поле. Почему же мы должны оставлять без внимания наших потенциальных слушателей?

Последние его слова несколько удивили меня, но я ничего не сказал, а только кивнул.

Вытянув шею, Франсиско Кордобан рассматривал что-то через стеклянную перегородку.

— У Энрико, по-моему, какие-то неполадки, — заметил он. — Думаю, нам лучше пока ему не мешать.

Мой взгляд продолжал скользить по режиссерской. Еще во время разговора с Кордобаном я разглядел рядом с пультом стопку книг. В большинстве своем это были бульварные романы. Вероятно, телемеханики и режиссеры коротали за ними выдавшиеся свободные часы. Однако мое внимание привлекла книга, которая, казалось, попала сюда случайно: пухлая, зачитанная, со следами от сигарет на красной суперобложке, она внешне походила на учебник. Я решил, что это какое-то пособие для специалистов и взял ее в руки. Фамилия автора была мне хорошо знакома: Алехандро Майор.

Мне вспомнились университетские годы и горячие дискуссии на семинарах вокруг одной из самых спорных книг тех лет. Она называлась «Управление государством двадцатого века». Ее автором был Алехандро Майор.

С интересом раскрыл я новую книгу Майора «Человек в современном городе».

«Интересно, сохранил ли автор ту же свежесть мысли, что и прежде, — подумал я. — Вряд ли».

В мои студенческие годы Майор был знаменит. Он выступал пламенным поборником новых идей, с юношеским энтузиазмом защищавшим свои убеждения. О курсе лекций, который он читал в Институте общественных наук в Мехико, с возмущением говорили в научных кругах. С годами он, наверное, превратился в умеренного конформиста. Такая судьба постигает многих реформаторов. Их идеи утрачивают свою революционность.

Кордобан ухмылялся, наблюдая за неслышимыми трудностями Риоко. Наконец он повернулся ко мне и заметил, чем я занят.

— Вы, вероятно, читали эту книгу?

Я покачал головой.

— Нет. Но с первой работой Майора я знаком еще со студенческих пор. Довольно необычная книга для телестудии, — сказал я. — Интересно, что стало с этим человеком? Я не слышал о нем уже много лет.

Кордобан с некоторым удивлением взглянул на меня.

— Серьезно?

Он посмотрел через стеклянную перегородку, разыскивая кого-то глазами, и невольно подтянулся, когда дверь в студию отворилась.

— Вот он собственной персоной.

Я увидел коренастого человека, которого мы встретили, когда появились здесь с сеньорой Кортес.

— Неужели? — поразился я.

— Конечно. Доктор Майор почти восемнадцать лет является министром информации и связи Агуасуля.

— Значит, он стал им еще до основания Сьюдад-де-Вадоса?

Кордобан кивнул.

— Совершенно верно. Меня, признаться, поразило ваше замечание, что вам кажется странным видеть его работы в студии. Мы же, наоборот, считаем их своими настольными книгами.

— Действительно, я припоминаю, он всегда утверждал, что средства массовой информации являются важнейшим инструментом современного управления.

Но мне вспомнилось и многое другое.

— Вы говорите, он уже восемнадцать лет находится здесь? Я тогда еще учился в университете. Но мне казалось, что Майор в то время возглавлял кафедру общественных наук в Мехико.

— Видимо, так оно и было, — равнодушно сказал Кордобан. — Разумеется, он и теперь преподает в здешних университетах.

Риоко наконец закончил прогон и, казалось, остался доволен собой.

— У нас есть еще время заскочить в бар, — сказал Кордобан.

Я кивнул, и мы перешли в маленький, но уютный бар в противоположном конце коридора. У стойки я вернулся к нашему разговору.

— Доктор Майор говорит по-английски? — спросил я.

— Думаю, да. Вы хотели бы познакомиться с ним поближе?

— Да, я был бы вам признателен, — ответил я. — Возможно, ему тоже небезынтересно будет узнать, что он оказал на меня большое влияние при формировании моего собственного стиля работы.

— Специалисты по транспорту имеют свой собственный стиль? — не без иронии заметил Кордобан.

— А почему бы и нет? Подобно тому как есть свой стиль у архитектора, так есть свой стиль и у человека, разрабатывающего схемы движения транспортных потоков. Сейчас уже имеется полдюжины таких специалистов со своим индивидуальным почерком.

Кордобан внимательно рассматривал что-то в стакане.

— Плохо себе это представляю, — сказал он. — Но был рад узнать что-то новое. Вы с вашей профессией принадлежите к элите? Простите за глупый вопрос. Конечно, вы из числа избранных, иначе бы вас не пригласили в Сьюдад-де-Вадос.

Он засмеялся.

— Мы всегда говорим, что для Сьюдад-де-Вадоса все делается на высшем уровне, и тешим себя этим.

Он взглянул на настенные часы и отставил в сторону напиток.

— Пора! Прошу вас.

За две минуты до начала передачи мы снова вошли в студию. Кордобан указал мне на кресло за камерой, сказав, что, как только наступит время, он подаст мне знак, чтобы я занял место рядом с ним. Затем он сел напротив первой камеры и кивнул Риоко, что можно начинать.

Зажглась красная лампочка. Технический уровень передачи был весьма профессиональным, но ее содержание показалось мне довольно наивным. Программа длилась примерно тридцать пять минут, и большая ее часть состояла из заранее отснятого материала. Я следил за изображением по монитору.

Вначале дали хронику: планирование и строительство Вадоса; торжественная закладка первых домов с участием самого президента; движение транспорта по широким улицам. Я без труда понимал комментарий Кордобана. Говорил он четко и ясно. В течение всей передачи мой интерес не ослабевал.