Павел Молитвин - Проклятый город

• Название: Проклятый город
• Автор: Павел Молитвин
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-15019-6

Этот город был проклят с самого начала. Построенный среди гиблых болот на костях тысяч крепостных, он поражал имперским величием, но в то же время всегда оставлял впечатление нереальности своего существования. И вот кошмар питерцев стал явью. Город ушел под воду, и только шпили и купола сияют над гладью безобразно огромного Финского залива. Петербург умирает, но в нем продолжается странная и жестокая жизнь, по сравнению с которой «Водный мир» Кевина Костнера кажется наивной детской сказкой.

Генетические эксперименты, призванные помочь людям адаптироваться к новым условиям, приводят к появлению настоящих монстров. На фоне всего этого времена, когда город слыл «криминальной столицей», воспринимаются жителями как ушедший навсегда «золотой век». Но еще остались те, кто помнит правду, борется за справедливость и надеется на лучшее…

---

— Я хочу, чтобы ты был счастлив. Хотя бы там. Далеко-далеко. Пусть даже с этой… Евой, — прошептала Лика и, порывисто чмокнув Игоря Дмитриевича в щеку, выскочила в коридор.

— «Мы вольные птицы, пора, брат, пора!» — пробормотал Снегин и. подхватив собранную в ожидании жены и дочери сумку, отправился на кухню.

— Итак, в путь? — приветствовал его Виталий Иванович, откладывая в сторону старинную поваренную книгу, в которую Снегин любил заглядывать на досуге.

— Дамы все еще прихорашиваются? — осведомился Игорь Дмитриевич и взглянул на часы: — Тогда предлагаю выпить по стопке. На посошок.

— А стоит ли? Перед дальней дорогой?

— Что съедено и выпито, — то свято! — изрек Снегин, наполняя стопки. — Ваше здоровье!

— Счастливо унести ноги из любезного отечества, — проворчал Виталий Иванович и опорожнил стопку. — А вот и юные прелестницы!

— Где темные очки? — грозно спросил Снегин по-английски. — Ара, дай их Еве, пусть наденет на лоб и возьмет твою сумочку. А теперь присядем и, с богом, — вперед!

3

Туристская моторно-парусная яхта ходко шла курсом норд-норд-вест, увозя Радова и его воспитанников все дальше и дальше от сумрачного города, который Эвридика назвала странным и неправильным. Прежде Юрию Афанасьевичу не приходило в голову, что со стороны его родной город и впрямь может показаться чудным. Но в чем-то Рика была, безусловно, права. Было в Питере что-то этакое — например, сердцем его являлась Петропавловская крепость, не сделавшая ни одного выстрела по врагу и ставшая главной темницей империи. Форты, великими трудами возведенные в заливе, дабы преградить вражеским судам доступ к городу, использовались только во время Гражданской войны и то, в общем-то, не по назначению. Египетские сфинксы на набережной Невы и знаменитые белые ночи. А теперь вот еще и темные воды Балтийского моря, поглотившие исторический центр города…

— Ты слушаешь меня или строишь грандиозные планы по отмщению МЦИМу? — стоявшая на корме подле Радова Эвридика по-ребячьи дернула его за рукав штормовки. — Никогда еще мне не снились такие яркие и правдоподобные, несмотря на всю их абсурдность, сны! К чему бы это? Отец говорит, что от переживаний, а Сан Ваныч назвал их «бременем воды». Но объяснить ничего не захотел…

Юрий Афанасьевич оторвал взгляд от пенной кильватерной струи и покосился на прижавшуюся к его плечу молодую женщину. Обнял ее правой рукой и подивился тому, что нашла в нем эта конопатая девчонка? Немолод, некрасив, был невесть кем, а стал и вовсе «перекати-полем». Но задерживаться на этой мысли не стал, рассудив, что когда с небес падает манна, надобно насыщаться ею, благодарить Бога и не задавать вопросов, на которые нет ответа.

И тут же вспомнил, что утром, проснувшись в его объятиях, Рика первым делом спросила, что хорошего он нашел в ней? Скорее всего, веснушчатая девчонка, звавшаяся по странной прихоти судьбы миссис Пархест, не ждала от него перечислений собственных достоинств, а просто хотела удостовериться, что толкнул их друг к другу не случай, не минутный порыв, и Радов испытывает к ней те же чувства, что и она к нему. Юрий Афанасьевич не был говоруном и не стал тужиться над сочинением проникновенной речи, однако ответом его Рика осталась довольна.

Добираясь от Морских ворот Дамбы до «Счастливого дня», он, предвидя, что вопрос свой Эвридика будет задавать ему еще не единожды, придумал достойный и честный ответ. Он не станет уверять ее, что она писаная красавица — чего нет, того нет. Но непременно скажет, что она очаровательна, поскольку так оно и есть… Он никогда не влюблялся в женщин с классическими чертами лица и подозревал, что по-настоящему завораживает только некая неправильность, несоразмерность, не зря же говорят: настоящая красавица должна иметь родинку. Красота рукотворных греческих богинь пленяет зрителей, но оставляет равнодушными или даже отталкивает в живых женщинах.

А вот усыпавшие лицо веснушки, вздернутый нос и удивленно вскинутые брови — это да! Желательно бы, конечно, чтобы светлые, особенно по контрасту с загорелым лицом, волосы смахивали на густую золотистую гриву и доходили по крайней мере до пупа. Но, если разобраться, каре было значительно практичнее, а представить Эвридику с высокой прической или с косами до пят он был просто не в состоянии.

Юрий Афанасьевич усмехнулся, вспомнив изреченную как-то Сан Ванычем сентенцию, что красота — понятие относительное и в любом лице — даже самом неказистом — есть отсвет божественного образа, отражением коего мы являемся. Надобно только суметь разглядеть его. «И ты уже никогда не сможешь нажать на гашетку», — ввернул тогда Радов и удивился тому, как опечалила старика его невинная шутка.

Раскинулось море широко,
И волны бушуют вдали…
Товарищ, мы едем далеко,
Подальше от нашей земли… —

донесся до кормы голос Тертого, и Радов с неудовольствием понял: ребята пронесли на яхту не только гитару, но и спирт.

Эвридика снова дернула Юрия Афанасьевича за рукав, и, вглядываясь в ее лицо, он почувствовал неприятный холодок в груди, сообразив, что она напоминает ему давным-давно и напрочь, казалось бы, забытую девчонку из поселка Новая Лахта. Прожив вместе полгода, они рассорились и разбежались, а потом он узнал через общих знакомых, что Ксюха спилась и замерзла в какую-то особенно несчастливую и холодную зиму.

— Так что же такое «бремя воды»? И почему ты не спросишь, что мне снилось?

— Когда?

— После охоты на змееглава. И спала-то всего час-полтора, а чего только со мной не случилось! Меня похитил и утащил в подводную пещеру кракен. Причем похитил с самыми гнусными намерениями! — оживленно начала рассказывать Эвридика. — Я оседлала акулу и мчусь на ней куда-то. То есть вроде как управляю ею, но стоит зазеваться, и она разорвет меня на клочки. А потом снилось, что я плыву на скутере, высоко-высоко над затонувшим Санкт-Петербургом, таким мы видели его с дирижабля, на обзорной экскурсии, а со дна поднимаются жуткие твари: сплошные щупальца, клешни, когти, зубы — и стонут, и хохочут, и облизываются, так им хочется полакомиться моим мясцом. И тут турбина глохнет…

— Лучше страшные сны, чем кошмарная действительность, — проворчал Радов.

— А как жить, если и то, и другое вместе? Это же просто невыносимо! — с дрожью в голосе пожаловалась молодая женщина. — Я проснулась, а тебя все нет и нет!

— Теперь я тут, и все будет отлично, — заверил ее Радов, искренне желая, чтобы так оно и сталось.

— А эти, из МЦИМа, не могут выследить нас через своих экстрасенсов?

— Нет. Морской корпус снабжает своих сотрудников и курсантов табельными охранными амулетами. Смотри, как небо потемнело! Чую, быть большому дождю.

— Ты возьмешь меня с собой на Большой Барьерный риф? — невпопад спросила Эвридика.

— Нет, — сказал Юрий Афанасьевич и, почувствовав, как она внутренне напряглась, пояснил: — После потопления «Голубого бриза» глупо соваться на Большой Барьерный. Во всяком случае, в обозримом будущем. Но есть на этом шарике еще пара-тройка мест, где я хотел бы побывать и где найдется работа для опытного шаркмена. В Стокгольме у тебя будет время подумать, захочешь ли ты ко мне присоединиться.

— Захочу, — промурлыкала Эвридика, а Радов подумал, что изготовить фальшивые документы будет не просто и не дешево. Но, как гласит старинная русская пословица: были бы кости целы, а мясо нарастет.

Для ребят, убравшихся наконец с палубы, все еще может обернуться к лучшему. Сыч станет, как он выражается, «компбоем»; Битый — телохранителем или вышибалой, а Травленый заделается штатным предсказателем в какой-нибудь фирмочке. Оторва, если повезет, будет дурачить почтенную публику своими телекинетическими фокусами, а Генка с Вороной продолжат карьеру наемников. Вопрос только, как быть с Сан Ванычем…

О себе он не беспокоился. Россия — не самое худшее, но и далеко не лучшее место в этом чавкающем, икающем, блюющем, спаривающемся и активно испражняющемся мире, и всякий раз, покидая ее без радости, но и без сожалений, он не рассчитывал вернуться и все же возвращался. И, если бы не сознание того, что он оставил Гвоздя в руках полицейских, Юрий Афанасьевич считал бы, что на сей раз покидает родину с барышом. Но тут уж он действительно ничего не мог сделать — не штурмовать же ему с ребятами городскую тюрьму…

— Ты все еще думаешь, как бы посильней насолить мцимовцам? Неужели тебе мало «Голубого бриза»? — спросила Эвридика, заметив набежавшую на лицо Радова тень.

— Мои счеты с МЦИМом закончены, — успокаивающе сказал Юрий Афанасьевич, отметив про себя, что Рика третий раз спрашивает его о МЦИМе и, стало быть, тревога все еще грызет ее. — Если даже Сыч сумеет влезть в файлы твоего бывшего мужа, я не собираюсь предавать огласке информацию, порочащую это богопротивное заведение. Я не Арколь.