К Дмитриев - Собрать Русь ! (Не в силе Бог, а в правде)

• Название: Собрать Русь ! (Не в силе Бог, а в правде)
• Автор: К Дмитриев
• Жанр: История

---

- Государыня, что говорить изволишь!

- О себе забываешь, хоть о народе вспомни!

Василий стоял неподвижно. Мучительные сомнения терзали его, и он, как подавленный, глядел на взволнованное лицо матери. Все его верования и привычные убеждения колебались. Тревожное состояние заговорщиков передавалось ему, и молодая кровь закипала в жилах.

Нужен был новый толчок, чтобы заставить юношу окончательно решиться, и Артемий понял состояние Василия.

- Царь приказал готовиться к венчанию Дмитрия... Небывалое дело случится... Внука венчать на царство, когда сын есть, родной сын... И не все это, царевич... Твою мать заключат в монастырь... на всю жизнь. Без родного сердца останутся твои сестры-сиротки...

- Уже и келью готовят! - крикнул Коренев. - Сегодня в монастыре был... своими глазами видел...

Василий обернулся к матери.

Что переживала она в это мгновение - трудно передать, но в душе ее говорила и горечь оскорбленной супруги, и отчаяние властительной деятельницы, незаслуженно лишенной прав и силы.

- Тебя в монастырь? О, матушка! Не позволю я... Ни за что! Суди меня Бог, что против отца иду, но... Мать-царица дорога мне! - воскликнул Василий.

Ни одним жестом не выразила София своей радости, но она была потрясена решимостью сына.

София Фоминишна глубоко верила в успех предприятия и была довольна, что удалось сломить упрямство царственного юноши.

Точно оковы спали с Василия.

Теперь он принимал горячее участие в спорах заговорщиков и сам даже высказывал различные мнения.

Прошло около часа. Все вопросы были решены. Наступило время действовать.

- Мы поедем в Белоозеро, - сказал Поярок, - и схватим казну государеву. Нужны будут деньги.

- Зачем?! Для правого дела казна не нужна... не хочу я руки марать... За веру православную, за поруганные права матушки встаю я...

- Нет, царевич, не спорь, - возразил Коренев. - Нужна будет казна... Кормить ратных людей нужно. Голоден, так и не силен.

В это мгновение дверь распахнулась, и на пороге ее показался царь Иван Васильевич.

Вслед за ним выглядывали лица Ряполовского, Патрикеева и других бояр.

Глухой стон вырвался из груди Софии.

Чья-то рука потушила огонь, и некоторые из числа заговорщиков успели скрыться незаметно.

- Добре! - насмешливо произнес царь, смотря на жену, сына и окружающих. - Мою казну грабить захотели! Погодите, голубчики, с вами я разделаюсь по-своему, а ты, Фоминишна... ты... Видно, справедливы слухи, что сын мой, царевич Иван...

- Государь! - воскликнул Василий, выступая вперед. - Ты волен в нашей жизни, но ты не должен оскорблять мою мать.

Иван III готов был рассердиться, но смелая выходка сына на мгновение понравилась ему. Он пытливо смотрел на юношу.

- Кабы ты раньше слышал нашу беседу, то ведал бы правду, государь... Казни клеветников, великий царь, а не тех, кто истину говорить должен крадучись...

- Речист, парнишка, ты стал, я вижу! Должно быть, от матери да от советников перечить отцу научился... В монастырь их обоих: и мать и сына, чтобы молчать привыкли... Распорядись, Семен! - приказал Иван III, даже не взглянув на Софию, гордо и смело смотревшую на супруга.

Круто повернувшись, царь вышел.

В ту же ночь и София и сын ее очутились в келье монастыря, отрезанные от всего живого.

Среди заговорщиков, арестованных Ряполовским, не оказалось Артемия Львова...

Рука Зины погасила огонь и дала возможность Артемию скрыться в ее комнате, пока шли обыски в соседних палатах.

Князь Львов не хотел скрываться. Он желал вынести общую судьбу, но Зина шепнула ему словечко, явившееся лучом света.

- Государыня сказала, что ты можешь все спасти!

"Да, да, - решил Артемий. - Бог недаром сохранил меня... Я спасу тебя, государыня... Я спасу тебя, царевич, и будешь ты царем всея Руси, а не Дмитрий..."

Глава XVIII

ВОЗДУШНЫЙ ЗАМОК

Торжественно и пышно совершалось венчание царевича Дмитрия в Успенском соборе в присутствии огромного числа духовенства, бояр, воевод и иноземных послов.

Елена считала себя победительницей и занимала первое место. Дмитрий величался и, чувствуя, что цель его стремлений достигнута, всем своим поведением унижал врагов.

Никто не вспоминал Софии Фоминишны, никто не осмеливался произносить имени опальной государыни и царевича Василия.

Грустно и однообразно тянулись дни царственной матери и сына. Кто посещал их, тот таился и прятался от чужого взора, боясь кары государевой, опасаясь грозных наветов Ряполовского и братьев Патрикеевых.

Но Артемий не смущался никакими тревогами и часто навещал затворников. Вместе с Софией находились ее приближенные: Марфа, Зина и Маша, развлекавшие несчастную страдалицу.

Василий в сообществе с монахом Сергием увлекался чтением духовных книг, и кругозор его расширялся с каждым днем, научая всепрощению, снисходительности к ближнему и строгости к себе лично.

Артемий продолжал энергично готовить справедливое дело, которое подвигалось вперед медленно, но верно.

Он не делился с Софией своими планами, но как-то сказал с увлечением:

- Не тревожься, государыня... Не бывать Дмитрию царем!.. Твой сын будет сидеть на московском престоле, и ты сойдешь в могилу не раньше, как признают твои заслуги великие...

- Нет, Артем, не верится мне...

- Погоди, государыня... Скоро сказка говорится, да не скоро дело делается...

Отдаваясь сладостным мечтам о победе, София боялась расспрашивать и лелеяла свои надежды.

Ей все казалось, что опомнится Иван III, что дойдут до него слухи о еретиках, готовых взойти на престол, и отменит он свое распоряжение.

Горячо молилась София о счастье своей новой родины, ставшей ей дороже прекрасной Греции, о будущности сына и о просветлении разума супруга, слишком доверявшего хитрым сановникам.

Иногда, в бессонную ночь, казалось, что мольбы ее услышаны и восстановилось прежнее положение, когда царь внимал и верил только ее советам и непоколебимо завоевывал величие и могущество.

Но наступало утро, и печальная картина представлялась ее взору.

Одна, забытая всеми, оставленная, она томилась в глухих стенах монастыря и жадно ожидала какой-нибудь перемены.

Софию удивляло, как может Василий относиться так спокойно, и подчас шептала с горечью и тоскою:

- О, если бы я была мужчиной... Не удалось бы им сломить меня! Сколько лет вела я неравную борьбу... Я осталась бы победительницей, если б не Ида... Ах, как много зла причинила она нам обоим... Да, злодеяние никогда не доставит счастья... Никогда!

Накануне того дня, когда было назначено торжество величания Димитрия, Софию и ее сына перевели в другое помещение, выходившее окнами на Успенский собор.

Зачем было отдано Ряполовским такое распоряжение, София не знала и безмолвно покорилась.

Малейшая перемена вносила разнообразие в ее скорбное существование, и опальная царица радовалась всякой безделице.

Могла ли она думать, что Ряполовский желал доставить ей жгучее страдание зрелищем торжества Дмитрия и Елены.

Когда София узнала, какое событие должно произойти сегодня, нервная дрожь охватила ее.

Она решила не смотреть в окно на этот пышный поезд, на духовенство в парадных одеждах, на толпы народа. Ей не хотелось слышать крики ликующих горожан, видеть веселые лица сторонников Дмитрия!.. А между тем какая-то властная сила влекла ее к окну, и сквозь слезы отчаяния опальная царица глядела на великолепную картину.

- Василий... Сокол мой ясный... Твоя это судьба должна бы быть. А вот другой захватил ее! - с горечью воскликнула София, обращаясь к сыну.

Царевич обнял мать и нежно поцеловал ее.

- Успокойся, родная, - тихо молвил он. - Не миновать тому, что должно быть.

- На что ты надеешься, Вася?

- Я? Ни на что, матушка... С чего ты взяла?

- Но ты сказал.

- Я говорю, что судьбы, воли Божьей не минешь! Если мне назначено царство - так и будет. Без воли Господа ни единый волос не упадет с головы нашей...

Религия кротости не находила отзвука в сердце Софии. Она жаждала победы и не могла примириться с необходимостью ждать и питать смутные надежды.

Когда смеркалось, пришел Артемий. София обратилась к нему:

- Ты говорил: терпеть, надеяться... Дождались! Дмитрия венчали на княжение, а мой сын, Василий, томится в обители... Где же правда?

- Погоди, государыня...

- Давно жду, терпения не хватает!

- Прости меня, государыня, а ждать надо еще...

- Чего ждать-то? Говори!..

И Артемий сказал, повинуясь властному чувству жалости, охватившему его здесь, в убогой келье, где влачила свои дни истинная царица.

Князь Львов поведал Софии важную тайну.

Ему удалось узнать, что Ряполовский и Патрикеев, не довольствуясь властью, выпавшею им, как любимцам Ивана III, начали злоумышлять на жизнь царя.

Среди их сторонников зрел ужасный заговор, и Артемию удалось узнать их постыдный план.

Чашник Петро был сменен царем за неловкость, и Патрикеев поставил на эту должность своего родственника, Сергея Гуся.