Эмили Листфилд - Все, что нам дорого

• Название: Все, что нам дорого
• Автор: Эмили Листфилд
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-002787-7

Один лишь случайный выстрел разрушил жизни четырех человек. Убита бывшая жена Теда Уоринга, его самого обвиняют в предумышленном убийстве. На такой версии настаивает прежде всего старшая дочь Уорингов Джулия, бывшая свидетельницей происшедшего.

Жизнь этой американской семьи, супружеские отношения героев, любовь, измена, ссоры и непонимание детей тонко и захватывающе описаны в романе.

---

– Ты одна?

Она подняла голову и рядом с собой увидела Теда.

– Ага.

– В чем дело, договорилась с дружком, а он не пришел?

– Разве тебе никогда не приходило в голову, что женщине, как и тебе, может быть нужно только одно – выпить после работы?

– Почему ты так уверена, что мне только это и нужно?

Она нахмурилась.

Он рассмеялся.

– Шучу. – Он сел на соседний табурет и заказал для них еще по одной порции.

– Вчера вечером я проезжал мимо дома на Рафферти-стрит, – сказал он. – Там на подъездной дорожке стояла новая машина. Микроавтобус, не что-нибудь. Кто знает, может, туда въехала образцовая американская семья, с колли и качелями и надувным бассейном. Быстро ты действуешь, Сэнди.

– Ты стараешься, чтобы я почувствовала себя ничтожеством, или это выходит само собой? – спросила она.

– Извини, – ответил он с неожиданной, обезоружившей ее искренностью.

Она искоса взглянула на него, потом снова занялась своим бокалом.

– Что ты здесь делаешь? Разве тебе не полагается быть дома, с Энн?

– Она не заметит.

– Что?

– Ничего. – Он отхлебнул еще виски.

– Что все-таки с вами происходит? – спросила она.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну знаешь, не надо особой проницательности, чтобы заметить, что вы теперь не совсем та счастливая любящая пара.

– Энн что-нибудь говорила тебе? – спросил он, внимательно глядя на нее.

– Нет.

– Мне казалось, женщины разговаривают друг с другом. Я думал, это у них получается лучше всего.

– Странно, а я считала, что это мужьям и женам полагается разговаривать друг с другам.

– По-моему, она просто тяжело переживает смерть Джонатана и Эстеллы. – Задумчивость в его голосе, не искаженная ни иронией, ни колкостью, была незнакомой, сокровенной и тревожной.

– Правда? Мне казалось, она это переносит очень легко.

– Как это?

– Она мне сказала, что чувствует себя свободной. – Вот оно. Первое предательство, крохотное, почти незаметное, и все же. Она сделала большой глоток.

– Она так сказала?

– Да.

– Свободной от кого? От меня?

– Нет. Не знаю. Может, она чувствует, что освободилась от вечного стремления все упорядочивать.

– Что именно?

– Хотя бы с Эстеллой.

Они никогда прежде не говорили друг с другом серьезно, наедине, и оба тут же смутились. Тед оглянулся на грузного мужчину в клетчатой фланелевой рубашке, нажимавшего на кнопки музыкального автомата, Сэнди водила пальцем по дну чашки с соленым арахисом, прочерчивая спиральные узоры в шелухе.

– И с нами, – добавил Тед. – Ей больше, видно, не интересно упорядочивать нашу жизнь.

– Тебе это нужно?

– Нам нужно что-нибудь, но…

– Как же в той строчке говорится? – прервала она. – «Они оба были слишком заняты собственным спасением». Что-то в этом роде.

Он взглянул на нее.

– А?

– «Ночь нежна». Фитцджеральд. Знаешь, Ф. Скотт Фитцджеральд?

– Никогда о таком не слыхивал. Он что, какой-нибудь ведущий ток-шоу на радио? – Тед ухмыльнулся, внезапно снова очутившись в знакомой стихии. – Мне бы хотелось, чтобы ты перестала считать меня каким-то неандертальцем, Сэнди, – сказал он. – Между прочим, это единственная книга Фитцджеральда, которой я не читал. – Он помолчал, слегка улыбнулся. – Знаешь, когда-то я думал, что мог бы стать таким, как Гэтсби.

Сэнди оглядела его и внезапно расхохоталась.

Уязвленный, Тед стал защищаться.

– Я имею в виду не особняки и шелковые рубашки. – Он выбил пальцами легкую дробь на поцарапанной деревянной стойке бара. – А идею полностью создать самого себя заново. Целиком возникнуть из собственной фантазии. Мне это казалось замечательным. По-настоящему, только такой подход всегда и казался замечательным. Или, по крайней мере, единственным практически осуществимым.

– Когда-то?

Он пожал плечами.

– Скажем, это оказалось не так легко, как я воображал. Честно говоря, в наши дни просто нормально жить, видимо, уже означает одержать победу.

Сэнди отпила еще глоток.

– Как-то неловко получается. Послушать, так мы разговариваем, словно два зеленых студента. Только в студенческие годы и простительно посиживать в баре и обсуждать героев Ф. Скотта Фитцджеральда, словно они что-то значат.

– Откуда мне знать.

Оба допили свои порции.

– У тебя есть книга? – спросил он.

– Какая?

– «Ночь нежна».

– Конечно.

– Я бы взял почитать.

– Ладно. В следующий раз захвачу с собой.

Он кивнул и улыбнулся.

– Что ж, пора мне возвращаться к семейному очагу. Ты собираешься остаться и попытать счастья, или мне проводить тебя к машине?

– Увидеться с тобой – это как раз та порция счастья, какую я способна вынести за один вечер, – парировала она.

Они расплатились и ушли.

Когда на следующий день Сэнди разговаривала с Энн, то не упомянула о том, что встретила Теда. Умалчивать об этом не было никакой, ровным счетом никакой причины, и все же она ничего не сказала.

Так, может быть, вот оно. Начало.

…Ей следовало бы удивиться, когда через два дня он заглянул к ней по пути с работы домой, но она не удивилась. Это казалось естественным, предполагалось, что так будет. Она даже откопала на полке ту книгу, стерла с нее пыль, приготовила для него, гадала, придаст ли он слишком большое значение измене и разрыву в романе или сочтет их банальностью. Она рассмеялась: впервые ее беспокоило мнение Теда о ее умственных способностях. Как бы то ни было, когда он вошел, книга дожидалась его, хотя Сэнди и притворилась, что придется поискать.

– Ты не против? – спросил он. – У меня теперь вечно не хватает времени заскочить в библиотеку.

– Конечно, нет.

Пока она ходила за книгой, он стоял на пороге гостиной, освещенной единственной лампой, оглядывая немногочисленные детали обстановки – аккуратную стопку журналов, недопитый бокал белого вина. Они вслушивались в молчание друг друга.

Она принесла книгу; когда отдавала ему, а он брал, их пальцы слегка соприкоснулись.

Вот. Это могло быть началом. Этот самый миг. Он быстро переложил книгу в другую руку.

– Верну, как только прочитаю.

– Никакой срочности.

– Спасибо.

На одно тревожное мгновение он задержался на пороге, потом повернулся и вышел.

В поисках точно определенного начала, конечно, всегда замешана тайная убежденность в том, что стоит лишь обнаружить его, установить точно и несомненно, как можно будет вернуться вспять, начать заново, переиначить, изменить то, что за ним последовало. Вот он, этот миг. Если бы только она поступила по-другому ЗДЕСЬ, как раз в этом эпизоде. Но они этого не сделали. Она бы даже сказала, что они были не в силах поступить по-другому. Хотя прежде она всегда верила в свободу воли.

Она гадала, сказал ли он Энн, откуда у него эта книга, сидя в кровати, держа на поднятых коленях книгу о роли церкви в провинциальных американских городках, которую читала для статьи, гадала, не переворачивает ли он страницу в эту самую минуту.

Он принес книгу обратно через четыре дня. Был понедельник, ненастный вечер, ветер и дождь гнали осеннюю листву к земле, и там она лежала в коричневых и оранжевых лужах и налипла на подошвы его обуви. Его волосы намокли, пока он шел от машины ко входу в дом, и спадали на глаза. Одна капелька воды висела у него на кончике носа. Увидев его, она засмеялась.

– Входи. – Она взяла у него пальто и повесила сохнуть на кухне.

– Я принес назад книгу.

– Быстро управился.

Он кивнул.

Он вынул книгу из заднего кармана, теплую и влажную, и отдал ей.

– Вот.

Книга, теплая и влажная, рука – его, ее.

– Ну и как тебе книга? – спросила она.

– Нормально. Вообще-то проблемы богатых меня не слишком волнуют. Конечно, написано здорово. Но эта его непреодолимая потребность нравиться… – он покачал головой. – Я просто этого не понимаю.

Лицо Сэнди чуть заметно вытянулось от разочарования.

– Извини, – произнес он.

Она улыбнулась и пожала плечами.

Было слышно лишь их дыхание.

Он стоял совсем рядом; мускусный аромат, исходивший от его влажных вельветовых брюк и кожаных ботинок, наполнял их ноздри. Кто первым шевельнулся, протянул руку? Потом это казалось несущественным. Она потянулась, отвела у него со лба мокрую прядь волос. Он подался к ней, его пальцы, пробравшись сквозь завесу ее волос, коснулись шеи. Или никто из них не пошевелился первым, не пал первым? Ни один позже не мог определить, кого винить, не мог взять вину на себя. Они просто упали в объятия друг другу, крепче и крепче, и теснее, и вниз, слияние без прелюдий. Один раз он произнес ее имя – как стон, жалобу, призыв.

Это было похоже не на начало, а на завершение, а скорее на то и другое сразу. Их обнаженные тела на холодном жестком линолеуме, обвившие друг друга. Кость, плоть и язык. Здесь, здесь.

Откуда-то со стороны она слышала собственные, отчаянно громкие стоны. Раньше она никогда так не стонала.