Эмили Листфилд - Все, что нам дорого

• Название: Все, что нам дорого
• Автор: Эмили Листфилд
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-002787-7

Один лишь случайный выстрел разрушил жизни четырех человек. Убита бывшая жена Теда Уоринга, его самого обвиняют в предумышленном убийстве. На такой версии настаивает прежде всего старшая дочь Уорингов Джулия, бывшая свидетельницей происшедшего.

Жизнь этой американской семьи, супружеские отношения героев, любовь, измена, ссоры и непонимание детей тонко и захватывающе описаны в романе.

---

Увидевшись с Энн в следующий раз, Сэнди сказала:

– Что же, для тебя это всегда было легче, правда? Любовь и все такое прочее.

Несколько недель Энн не ходила в больницу читать, сказываясь больной, и наконец предупредила, что увольняется, – все не говоря с Марком. Каждый вторник и четверг она представляла, как он идет по проходу между стеклянными кабинками и находит только того, кто замещает ее. По крайней мере десяток раз она набирала номер его телефона, но всегда вешала трубку, не дождавшись соединения.

Наконец однажды утром, посадив девочек в школьный автобус, она села в машину и поехала через город. Он только вылезал из-под душа, когда она позвонила в дверь, и под чистой белой рубашкой и черными брюками его кожу покрывала влага. Удивленный ее приходом, он позабыл включить ей свет, и они сидели рядышком в темноте.

– Извини, – сказала она, – мне следовало позвонить.

– Я беспокоился. Мне сказали, что ты заболела.

– Нет, я не болела.

– Что-нибудь случилось?

– Нет. Да. Не совсем. Мне нужно было время, чтобы подумать.

– О нас?

Она заметила, как его тело напряглось, изготавливаясь, настораживаясь, – все эти занятия по самообороне.

– Так дальше не может продолжаться, Марк. По крайней мере, я так не могу. В какой-то момент все оборачивается обманом. Сначала этого не было. Во всяком случае, мне так не казалось. Но это неизбежно. Дело не в Теде, не то чтобы я считала, что обманываю Теда, что бы это ни означало. Но обман не обязательно происходит по отношению к кому-то конкретно, так ведь?

– А я всегда считал, что обязательно, – холодно отозвался он. Он даже не пытался прикоснуться к ней, повлиять на нее. – Скажи, я что же, был для тебя просто экспериментом? Этакий акт милосердия?

– Не надо. Пожалуйста.

– Занятие для скучающей домохозяйки? Положение обязывает?

– Ты знаешь, что все было не так.

– Не уверен, что именно я знаю.

Она попыталась дотронуться до его лица, но он отшатнулся.

– Никто никогда не слушал меня так, как ты, – тихо сказала она.

– Это одно из того, чем занимаемся мы, слепые, – резко ответил он. – У нас нет выбора.

– Извини, – сказала она. – Я-то считала, это оттого, что я, может быть, действительно была тебе интересна.

Они немного помолчали.

– Я замужем, – мягко сказала она.

Он кивнул, вздохнул, встал.

– Я думаю, тебе лучше уйти.

– Но…

– Пожалуйста. Только без этой чуши насчет «не можем ли мы быть просто друзьями», ладно?

– Ладно.

– Пожалуйста. Уходи.

Он обошел диван, прошел по коридору и скрылся. В собственном доме он передвигался без всякой неуверенности, без сознания риска, отмечавшего каждый его шаг за ее пределами.

Энн минуту постояла в темной комнате, а потом вышла, с шумом закрыв за собой дверь, чтобы он знал, что она ушла, что теперь он может выйти.

Существовало одно мимолетное мгновение, каждое утро, когда она только открывала глаза, и день притворялся новым. Но потом все начиналось снова с того места, где кончилось. Сначала Тед предполагал, что молчание Энн, ее замкнутость связаны со смертью Джонатана и Эстеллы. Он думал, что это можно переждать, что это пройдет. Но все продолжалось, усиливалось, и постепенно за внешним спокойствием он смог различить, как она осторожно распускает узлы, освобождаясь от него. Впервые он познал разочарование человека, от которого отгородились, который не просто стучится в запертую дверь, но даже не уверен, есть ли за ней хоть кто-нибудь. Она больше не задавала вопросов о его поздних возвращениях, о его настроении, просто не замечала их. Она больше не боролась с ним и не пыталась успокаивать его. Тед все больше пугался, все больше жаждал хоть какой-нибудь реакции, он пытался задерживаться еще дольше, а когда это не подействовало, не побудило ее интересоваться, где он, он попытался быть таким, каким она всегда хотела его видеть, – вездесущим, услужливым, пытливым. Но ни один путь не возвращал ее ему.

Однажды вечером он рано вернулся с работы и, застав ее за приготовлением рагу из цыпленка, откупорил пиво и прислонился к холодильнику. Девочки были наверху, предполагалось, что они заканчивают делать домашние задания, хотя он слышал звук работающего телевизора.

– Мне казалось, существовало правило: никакого телевизора до ужина.

Энн пожала плечами. Она отошла к раковине сполоснуть фасоль в дуршлаге. Обернувшись к плите, она увидела, как Тед помешал рагу, потом взял солонку и подсыпал соли.

– Что ты делаешь?

– Ты вечно недосаливаешь.

– Если бы мне понадобилось досолить, я бы так и сделала.

– Ты, возможно, в последнее время этого не замечаешь, – язвительно произнес он, – но, кроме тебя, в этом доме есть и другие.

Она смерила его взглядом, потом взяла солонку, отвернула крышку и высыпала все содержимое в рагу. Он уставился на нее – ярость в ее глазах, в его глазах – и бросился вон.

Когда она услышала, как его машина рванула от дома, она спокойно приготовила три сандвича с тунцом, разложила их по тарелкам и, оставив рагу кипеть на плите, отнесла их наверх, где девочки смотрели повторный показ «Я люблю Люси».

– Ужин подан, – объявила она, улыбаясь, усаживаясь на полу между ними.

– А где папа? – с подозрением спросила Джулия.

– Ему пришлось вернуться на работу. Ну вот. Я купила ваши любимые картофельные чипсы.

Девочки ели медленно, между делом бросая на мать быстрые взгляды, считая, что если усиленно всмотреться, они отыщут распорядки и правила, внимание, которые куда-то подевались с недавних пор. Их отсутствие странным образом сбивало их с толку, оставляло в растерянности.

Тед вернулся уже после десяти часов. Он присел на угол кровати, где лежала, закутавшись в одеяла, Энн.

– Прости меня, – тихо сказал он. – Я тебя люблю. Я не понимаю, что происходит, но я тебя люблю.

Она задумчиво посмотрела на него.

– Помнишь, когда-то давно ты сказал мне, что считаешь, будто любовь может существовать без всяких ожиданий? Ты сказал, что любишь именно так. Помнишь? А я еще так рассердилась?

– Возможно, я ошибался.

– Возможно, ты был прав.

– Не делай этого, – попросил он.

– Не делать чего? Не быть такой, как ты?

– В твоих словах такая горечь. Неужели я действительно так сильно тебя обидел?

– Я жалею о том, что сама сделала или не сделала. Ты не виноват в том, что я считала, будто ты так сильно мне нужен.

– Разве это так ужасно – нуждаться в ком-то? Ты нужна мне.

Она засмеялась.

– Наконец-то.

С того вечера тишина разорвалась, сменившись шумными ссорами, которых они раньше не затевали, постоянным противостоянием одной воли другой, потоками брани по самому ничтожному поводу – забыли заправить машину, бросили скомканные полотенца, – всегда заканчивавшимися перечислением прошлых грехов.

Однако бывали мгновения, внезапные озарения, когда обоих потрясала мысль о возможности потерять друг друга, потерять ИХ, и они сходились с глубоким отчаянием супругов, стоящих на грани войны.

Джулия и Эйли казались им обоим зрителями во мраке зала, свет так ослепительно сверкал на их собственной, частной сцене, что они не могли четко различить лица своих дочерей в темноте, только знали об их присутствии там, в стороне.

Однажды в четверг поздней осенью школьный консультант-психолог, миссис Мерфи, позвонила Энн и пригласила их с мужем прийти вечером поговорить о Джулии.

Тед и Энн сидели на двух маленьких деревянных стульчиках перед столом миссис Мерфи, загроможденным горшками с алоэ, кактусами и книгами по детской психологии. У миссис Мерфи были короткие седые волосы, ненакрашенное лицо, крупное ожерелье из кораллов и серебра и серебряные браслеты на руках. В ее речи чувствовался легкий акцент Среднего Запада, и, разговаривая, она наклонялась вперед и вниз, словно за годы бесед с детьми ей приходилось постоянно нагибать голову.

– Происходит ли дома что-то такое, что могло бы беспокоить Джулию? – спросила она.

– Нет, – быстро ответил Тед.

– Почему вы спрашиваете? – удивилась Энн.

– С недавних пор у нее возникли определенные трудности. Я полагаю, вы слышали, что случилось сегодня утром?

– Нет, – призналась Энн, уже чувствуя себя виноватой, нерадивой, безответственной.

– Понятно. Так вот, Джулия швырнула металлическую коробочку с карточками в голову учительнице.

– Боже правый, – воскликнула Энн.

– Она попала в нее?

– Суть здесь едва ли в ее намерении или в отсутствии такового, – твердо заявила Теду миссис Мерфи. – Были и другие инциденты. Нападения на других детей. Ложь при тестировании. Я надеялась, вы сможете помочь нам выяснить, что могло бы вызвать подобные поступки, рассказать, с какими еще проблемами она, возможно, сталкивается.

– Проблемами? – переспросил Тед.

– Какие-нибудь происшествия дома.

– Я ведь сказал вам, все нормально.