Эмили Листфилд - Все, что нам дорого

• Название: Все, что нам дорого
• Автор: Эмили Листфилд
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-002787-7

Один лишь случайный выстрел разрушил жизни четырех человек. Убита бывшая жена Теда Уоринга, его самого обвиняют в предумышленном убийстве. На такой версии настаивает прежде всего старшая дочь Уорингов Джулия, бывшая свидетельницей происшедшего.

Жизнь этой американской семьи, супружеские отношения героев, любовь, измена, ссоры и непонимание детей тонко и захватывающе описаны в романе.

---

В действительности существовал только один Парселл, «брат» был придуман при возникновении фирмы для придания солидности и размаха названию. В конторе он был чем-то вроде анекдота, этот мифический брат, и когда что-то не ладилось – терялись чертежи, оформлялись ошибочные заказы на стройматериалы, – говорили, что это дело рук Лефти Парселла. Реальный Парселл, Нолан, был добродушный, веселый, любезный человек лет под пятьдесят, который в тот изобиловавший контрактами год охотно присоединялся к шуткам насчет нахального названия фирмы и несуществующего братца. Нолан Парселл моментально сообразил, что таланты Теда относятся к области планирования, разработки концепций, и доверил ему больше, чем то, на что, казалось бы, он мог рассчитывать со своим опытом. Тед, понимая это, с огромным удовольствием, в чем ни за что бы не признался (никто никогда прежде не оценивал его таким образом), вкалывал по двенадцать, четырнадцать часов в сутки, чтобы оправдать доверие. Люди, находившиеся под его началом, были склонны считать его человеком упрямым, лишенным чувства юмора, нетерпеливым, когда они не соображали тотчас, что он задумал, даже если он не всегда мог ясно выразить свои мысли, но результаты его деятельности были неоспоримы, и если они и считали его замкнутым и необщительным, то тем не менее уважали. Торговый центр Восточного Грейдона был закончен досрочно и с экономией сметы, и Теда назначили руководить более крупным проектом – строительством центра в Диэртоне, а затем, два года спустя, – возведением Кеннелли-плаза с девяноста двумя магазинами и водопадом в интерьере.

Энн, занятая ребенком, детскими смесями, первыми шагами и зубами, в те ранние годы словно целиком погрузилась в этот пропахший тальком мир, по очереди переходя от усталости к исступлению и тревоге. Случалось, она по целым дням, неделям не общалась с другим взрослым человеком. Оглядываясь назад на то время, она могла лишь вспомнить, как виделась с Тедом, говорила с ним, прикасалась к нему поздней ночью – два силуэта в 4 часа утра, тени в беспросветном мраке.

Она составляла списки. Списки того, что нужно было сделать, на каждый день: сходить в аптеку за ушными каплями для Джулии, пропылесосить, позвонить Сэнди, вымыть голову. Список качеств, которые она стремилась обрести: терпение, тактичность и новое – после того, как она прочла книгу, которую дала ей Сэнди, – уверенность в себе. Списки, которые, как она надеялась, помогут ей заполнить долгие часы в доме, где она, даже когда была по горло занята, казалось, вечно ждала Теда.

Она тщательно планировала время. Завтрак ровно в 7.15, стирка по вторникам, ужин при свечах по субботам – неважно, какой. Она словно верила, что эти расписания, если их строго придерживаться, обеспечат ту прочность, то соединение, которое, казалось, так естественно появляется в каждой семье, кроме ее собственной. Глажка по средам, жаркое по четвергам.

Но эти графики, которые когда-то казались Теду забавными и даже умиляли его, с годами начали превращаться в некий монолит, выраставший перед ним, окружавший его, отрезая доступ воздуха, заставляя его задыхаться.

Он взглянул на часы над столом. Шесть сорок пять. Как раз то время, когда он должен быть дома. Он наклонился вперед, кресло на колесиках скрипнуло. Нахмурился. Набрал номер.

– Я немного задерживаюсь, – сказал он ей. – Надо еще просмотреть кое-какие бумаги.

В 7.30 он позвонил снова.

– Это займет несколько больше времени, чем я рассчитывал.

И еще раз, в восемь часов.

Когда он приехал домой после девяти, четвертый вечер подряд, Энн стояла на кухне спиной к нему, перемешивая салат, который приготовила много часов назад, вилка и ложка громко звякали друг об друга.

– Я, по крайней мере, звонил, – сказал он.

– Если ты собираешься вернуться домой в девять, почему ты так и не скажешь? Тогда я смогу распланировать вечер. Чего я не выношу, так это быть связанной. Ждать.

– Ну так возьми и делай, что хочешь. Я не просил ждать меня.

– Но ты же знаешь, что я буду ждать.

– Кто же в этом виноват?

Время от времени она пыталась сделать так, как предлагал он, распланировать вечер так, словно и не ждет его, но побороть привычку было трудно, и даже когда она ужинала без него, купала Джулию и укладывала спать, смотрела телевизор, она прислушивалась, тревожилась, ждала его.

Сэнди сидела за столом на кухне у Энн, перед ней лежала стопка «Кроникл». Несмотря на то, что к этому времени статьи за ее подписью уже года два появлялись в газете довольно регулярно, Энн все еще вырезала каждую и даже просила Сэнди принести лишние экземпляры с серией заметок об успешных попытках округа добиться отмены строительства атомной электростанции в его окрестностях. Историю подхватили телеграфные агентства и перепечатали некоторые газеты по всей стране.

– Ничего не могу поделать, я горжусь тобой, – сказала Энн с улыбкой. На восьмом месяце второй беременности ее лицо стало одутловатым, и улыбка тонула в расплывшихся щеках. На этот раз вес был просто весом, тем, от чего необходимо избавиться как можно быстрее.

Сэнди отодвинула газеты в сторону. В последние несколько месяцев она частенько приходила к сестре ужинать, якобы для того, чтобы составить ей компанию, когда Тэд задерживался в конторе. Она являлась, вооружившись списком новых слов, которые недавно узнала и хотела, чтобы Энн заучивала их, повторяя и втолковывая их серьезно, настойчиво и терпеливо: маниакально-депрессивный, недееспособный…

– Ну какая разница, как это назвать? – спрашивала Энн. – Эстелла такая, какая есть.

– Как ты не понимаешь, у этого есть название. Это не просто Эстелла. Не то, что она сделала с нами. Не что-то неопределенное, Энн. Это реальность. Болезнь. У нее есть название и признаки.

– Все равно не понимаю, каким образом от этого что-то меняется.

– Меняется наше отношение. Это не наши фантазии, мы не выдумывали ее. Это не наша вина.

Энн немного помолчала.

– Ты думаешь, если наклеить на Джонатана и Эстеллу ярлык и поместить их в коробочку, то отделаешься от них? Разве ты не можешь просто принять их такими, какие они есть?

– Нет. А ты можешь?

Энн ничего не ответила.

Придя домой, Тед открыл пиво и сел вместе с ними за стол, поставив бутылку прямо на «Кроникл».

– Славная работа, Сэнди, – язвительно заметил он.

– В чем дело? Тебе не понравился мой синтаксис?

– Да нет, по мне твой синтаксис вполне хорош, – сказал он, улыбаясь. – Со стилем у тебя все в порядке. Вот тема – другое дело.

– И что все это должно означать?

– А то, что эта самая электростанция, против которой ты так выступала, могла бы дать городу много рабочих мест, которые нам сейчас так отчаянно нужны.

– Тед, – вмешалась Энн, – мне казалось, ты был против этой электростанции. Ты сам говорил, что они недостаточно в этом разбираются.

Он пропустил ее слова мимо ушей.

– Что за ощущение, когда обладаешь такой властью? – спросил он у Сэнди.

– А я и не подозревала, что обладаю какой-то властью. Но уверена, что если бы это было так, то было бы просто замечательно.

Тед засмеялся.

– Не сомневаюсь.

– Тебе лучше знать, – продолжала Сэнди. – По-моему, в этом доме вся власть в твоих руках.

– Вот как ты считаешь?

– Угу.

– Откуда такие познания?

– Отнеси это на счет моей исключительной наблюдательности.

Тед улыбнулся.

– Что ж, внешность бывает обманчива. За симпатичной наружностью твоей сестры скрывается на удивление упорное стремление поступать по-своему. Правда, Энн?

Они оба посмотрели на нее.

– Пошли вы, – произнесла она так тихо, что в первый момент они оба подумали, что ослышались. – Пошли вы оба. – Она вскочила из-за стола и быстро вышла.

Взгляды Сэнди и Теда встретились, и они поспешно отвели глаза в сторону. Сэнди последовала за Энн в гостиную.

– Энн?

– Оставь меня в покое, ладно?

– Извини. Я не понимаю, в чем дело, но все равно извини.

– Думаешь, раз я не пишу для какой-нибудь дурацкой газеты, значит, я идиотка. А, черт, что я вообще понимаю, у меня даже работы нет. Все простые ответы знаешь только ты.

– Ох, Энн, я никогда не имела в виду ничего подобного. Мне это даже в голову никогда не приходило.

– С чего ты так уверенно судишь о моей жизни?

– Извини. Пожалуйста.

Энн вздохнула.

– Я позвоню тебе завтра, – предложила Сэнди, подхватив свои вещи, стоя с ключом от автомашины в руке. – Договорились? Договорились, Энн?

– Конечно.

Когда Тед услышал, как закрылась дверь, он подсел к Энн на диван.

– Я ничего особенного не хотел сказать, – произнес он и прижался к ней. – То есть, я имею в виду, мне нравится это твое стремление. Ну, давай поцелуемся. Давай. Вот так-то лучше.

Трехлетняя Джулия бежала впереди них, ее крепкие ножки так и мелькали, направляясь прямо к ступенькам при входе. Она поздно начала ходить и с тех пор с редкостной сосредоточенностью наверстывала упущенное. Одним из первых она выучила слово «я», и хотя теперь уже произносила полные и понятные предложения, стоило ей расстроиться, особенно если кто-то пытался сделать за нее то, что она точно могла бы сделать сама, язык и воля все еще сталкивались в вихре «я-я-я-я», пока она не добивалась своего. Энн никогда прежде не слышала, чтобы ребенок в ее возрасте совершенно спокойно и охотно оставался в комнате один.