Анхель Куатье - Учитель танцев (Схимник - 4)

• Название: Учитель танцев (Схимник - 4)
• Автор: Анхель Куатье
• Издательство: Нева
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-7654-4124-6

Поиски Скрижалей продолжаются!

Судьба — это не банальная череда событий, это набор испытаний. И чтобы пройти их с честью, мы должны знать, в чем подлинный смысл страданий, выпавших на нашу долю.

Герои новой, пленяющей воображение книги Анхеля де Куатьэ отправляются в захватывающее путешествие по параллельным мирам. Это путешествие духа, движение по тонкой грани, где с одной стороны — страдание и смерть, а с другой — знание и истинная любовь.

Будда говорил: «Мир — это страдание». Но он же говорил и другое: «Мир это иллюзия». Значит ли это, что само наше страдание иллюзорно? И как тогда найти дорогу к своему счастью? Эту тайну хранит Третья Скрижаль Завета.

Великие испытания уготованы душе каждого человека. И пройдет их душа, умеющая танцевать.

«— Я думаю, что страдание, — сказал Данила через какое-то время, — это препятствие на пути к самому себе. Оно словно бы говорит: „Не смотри на себя, смотри на меня. Борись со мной, ведь я — твое несчастье“. И это правда, страдание — это наше несчастье. Но счастье — это не отсутствие страдания, это что-то совсем другое…»

---

Гул народного недовольства поведением Нерона продолжал нарастать. С каждой секундой раскаты этого гула все больше и больше напоминали снежную лавину, несущуюся по горному склону.

Для императора наступала трагическая минута. Еще чуть-чуть — и толпа не оставит ему никакого выбора. Он не осмелится умертвить того, кем так восхищается Рим. Ему придется помиловать заговорщика Секста. Но это немыслимо! Совершенно немыслимо!

Нерон молился: боги, пусть очередной бой закончится, наконец, в пользу гладиатора! Секст изнемогает, у него больше нет сил. Он должен пасть! Еще мгновение — и он допустит ошибку, обязательно! Но нет, у Секста откуда-то снова и снова берутся силы!

Раненый раздосадованный фракиец, разбежавшись, прыгает на Секста. Несколько мгновений, сцепившись друг с другом, они борются на краю «Трои». Секунда — и нанизанное на меч Секста мертвое тело фракийца летит вниз под восторженные крики толпы.

— Помиловать! Помиловать! — скандирует амфитеатр.

Даже безучастные до того преторианцы вдруг присоединяются к общему ору. Нерон инстинктивно поворачивается к Флаву — беззаветно преданному ему начальнику стражи. И — о, проклятье богов, его губы тоже вторят толпе:

— Помиловать! Помиловать!

Максимилиан замирает. Его тело напряжено, словно гигантская пружина под многотонным прессом. Еще мгновение — и он порвет кожаные ремни, сковывающее его тело. Помиловать! Помиловать! Помиловать!

Нерон вынужден принять решение. Он встает, подходит к краю ложи, тысячи пар человеческих глаз неотступно следят за каждым его движением. Император протягивает вперед руку. Воцаряется гробовая тишина. Куда пойдет палец вниз или вверх? Жизнь или смерть?…

* * *

Увлеченные зрелищем зрители и не заметили, как в небе собрались тучи. Мучительная духота дня давала слабую надежду на грозовой ливень, но народ уже даже боялся в это верить.

В течение нескольких недель к ряду на земли Рима не пролилось ни одной дождевой капли. Водоемы стали пересыхать, растения жухли под палящим солнцем. Казалось, разгневанные боги решили превратить римские земли в пустыню.

И вот, над замершим амфитеатром гулкими ударами прокатились раскаты грома. Нерон стоял, словно парализованный, не в силах отжать от своего кулака большой палец. Израненный, истекающий кровью Секст смотрел ему прямо в глаза и вдруг начал смеяться:

— Ну что, матереубийца?! Народ молчит. — сенатор обвел взглядом трибуны. — Представился хороший случай сказать ему правду! Назови им имя императора, приказавшего спалить Рим! Назови свое имя, Нерон! Скажи им правду!

Тревожный шепот волной пошел по трибунам: «Что он говорит?! Нерон сжег Рим?! Не может быть! Секст помешался, тронулся рассудком! Нет, это правда! На руках Нерона кровь наших близких! Христиане — невинные жертвы! Секст прав — во всем виноват Нерон! Из-за него Рим прокляли боги!».

И в тот момент, когда народное волнение достигло своего пика, «Троя» вдруг вспыхнула и загорелась. Внезапно, словно по волшебству. В считанные секунды она превратилась в огненный столб. Огонь пожирал ее с бешеной скоростью.

Сквозь огненное зарево и клубы дыма Максимилиан видел, как Секст пытается освободить Анитию от пут, держащих ее у столба в центре горящей платформы.

— Проклятие Богов заговорщику и клеветнику… — Нерон услышал в своем правом ухе шепот Петрония.

— Боги наказывают заговорщика и клеветника! — провозгласил Нерон.

И толпа, пораженная увиденным, стихла. На ее глазах пламя пожирало макет «Трои» и тех двух человек, которые были на ее вершине. Казалось, Юпитер действительно вмешался в дело.

Прозвучали новые раскаты грома, на трибуны упали первые крупные капли дождя, и начался ливень. Потоки воды, падающей с небесного свода, заставили публику вскочить с мест и бежать в укрытие.

Последнее, что видели зрители, — это Анитию. Секст освободил ее от пут, а дождь спас от огня. Она сидела на вершине тлеющей «Трои» — живая и невредимая — и обнимала мертвое тело Секста, задохнувшегося в дыму, и медленно раскачивалась из стороны в сторону.

Кто-то прокричал в толпе:

— Святая!

* * *

Нерон был вне себя от бешенства. И он бы, наверное, убил Петрония на месте, если бы не понимал до конца всей отчаянности своего положения.

Да, ситуация вышла из-под контроля, но Петроний все-таки спас положение. Он догадался в нужный момент отдать приказание служащим амфитеатра о немедленном поджоге «Трои» и вложил в уста императора подходящую реплику.

Теперь народ в замешательстве — чему верить? Словам Секста или императору. Гнев Юпитера, обелявший Нерона в глазах народа, предстал воочию. А то, что он был инсценирован Петронием, к счастью, знал только узкий круг лиц.

С другой стороны, суеверного Нерона напугало чудесное спасение Анитии. Конечно, можно было думать, что это просто случайность, стечение обстоятельств. Но случайность ли? И как объяснить это народу? Наконец, что с ней теперь делать?

— Петроний, я начинаю подозревать, что это ты плетешь против меня заговор! — кричал Нерон.

— Прикажи казнить меня, божественный! — спокойно отвечал Петроний, терять ему было нечего.

— И прикажу! — император топал ногами.

Нерон не выносил, когда кто-либо позволял себе говорить с ним в таком тоне. Но нервы у всех были на пределе, так что сдерживать себя приходилось даже императору.

— Я думаю, мы сможем все уладить. Зав трашние игры пройдут именно так, как нам нужно, — сказал Петроний, когда Нерон чуть-чуть пришел в себя, император испытывающее посмотрел на Петрония.

— Казнь Максимилиана не разочарует тебя, — Петроний почтительно опустил голову.

Раздался короткий звонок.

Данила поднялся с дивана и пошел открывать дверь.

Аня стояла на пороге нашей съемной квартиры, — тонкая, тихая, с бледным как полотно лицом.

Вид у нее был потерянный.

— Что случилось? — спросил я.

— Врачи говорят, его спасет только чудо.

Я подумала, что вы сможете помочь.

— она сказала это спокойно и ровно, глядя куда-то мимо или даже сквозь нас.

Меньше чем через час мы уже были в его палате.

Последние сутки Максим почти не приходил в сознание.

* * *

Накануне поздним вечером состояние Максима стало внезапно странным образом ухудшаться. Врачи не могли понять почему. На глазах все его тело покрывалось багровыми пятнами. Они выглядели, словно кровоподтеки от ударов.

В какой-то момент, еще будучи в сознании, Максим внезапно потерял способность говорить. Он пытался издавать какие-то звуки, что-то сказать Ане. Но язык его не слушался, превратившись в неподвижный, мертвый кусок биологических тканей.

«Двусторонний паралич языка… — протянул обследовавший его дежурный врач. — Странное дело. Как такое может быть?.. Непонятно».

Утром собрали консилиум, пригласили профессора, долго обследовали Максима и пытались понять, какова природа возникших кровоподтеков. Аллергия? Нарушение свертываемости крови? Слабость сосудистых стенок?

Когда врачи вышли из палаты, Аня подошла к профессору и спросила:

— Я его гражданская жена. Вы можете сказать, что с ним?

Профессор внимательно посмотрел на Аню и отвел ее в сторону.

— Он у вас верующий? — пожилой уже мужчина смотрел на нее испытывающим взглядом поверх тонких очков.

— Верующий? — не поняла Аня.

— Ну, христианин? — уточнил он.

Аня задумалась. Как ей правильно ответить на этот вопрос?

— Верующий, но не христианин, — сказала она через секунду. — Но почему вы спрашиваете?

— Видишь ли, милая, — профессор выглядел сосредоточенным и одновременно с этим растерянным. — Очень уж похожи на стигма ты… Знаешь, что это такое?

— Да, знаю, — ответила Аня.

Профессор выдержал долгую паузу, в продолжение которой напряженно смотрел в пол, словно пытался там что-то найти.

— Умеешь молиться — молись, — сказал вдруг этот странный пожилой человек в белом халате. — Знаю, это звучит глупо. Но молись…

* * *

Максим открыл глаза и посмотрел на нас.

— Э-э-эу, э-э-эу, — мычал он, переводя взгляд с нас на Аню и с Ани на нас.

Его руки хаотично двигались по одеялу. Он, видимо, не мог с ними управиться, но хотел что-то показать нам с помощью жеста.

Данила подсел к нему на кровать и тихо спросил:

— Тебе кажется, Аня в опасности?

— Э-э-эу! Э-э-эу! — Максим делал Даниле утвердительные знаки головой и, кажется, улыбался — его поняли!

— Мы позаботимся о ней, не волнуйся. Позаботимся…

— Э-э-эу! Э-э-эу…

Сознание Максима стало мерцать, и он погрузился в небытие.

— Вот, — Аня приподняла одеяло.

Мы увидели изуродованное кровоподтеками тело. И тут, прямо на наших глазах, огромные, массивные багровые пятна стали проступать на его кистях и стопах. Казалось, что в них лопнули сосуды, сразу все. Кровь хлынула в ткани, и они мгновенно разбухли.