Ален де Бенуа - Как можно быть язычником

• Название: Как можно быть язычником
• Автор: Ален де Бенуа
• Издательство: Русская Правда
• Жанр: Философия

Это первое крупное произведение знаменитого французского философа, выпущенное в России на русском языке. В этой книге автор убедительно доказывает, что язычество — это не только далекое прошлое человечества, но и, в новой форме, наше неотвратимое будущее. Для широкого круга читателей.

---

В райском саду Адаму и Еве предоставляется выбор — жить вечно, будучи счастливыми с Яхве и защищёнными от посягательств истории, настоящего мира и времени, либо же стать по-настоящему человеческими существами, то есть по своей собственной воле начать переживать историю, которая в конечном счёте должна утвердить их в их собственном качестве. Известно, к чему это приводит. Адам и Ева поддаются соблазну «змея».[25] Но что же предлагает змей? Он говорит Еве: «Вы будете как боги, знающие добро и зло» (Быт. 3, 5). По сути дела, зло змея заключается лишь в том, что он показывает, что свобода, которой невозможно по-настоящему пользоваться, не является свободой, что единственный запрет содержит в себе логическую возможность других запретов и что само наличие запрета противоречит «свободе», которую Бог якобы предоставил (Быт. 3, 1). В данном случае исключение не подтверждает правило, а опровергает его. Между прочим, можно заметить, что змей является политеистом: фраза «Вы будете к боги» подразумевает, что богов может быть больше одного.

Адаму и Еве, помещённым в райский сад, запрещается вкушать от «древа познания добра и зла» (Быт. 2, 17). Католические богословы думают, что это «познание», которое запрещает Элохим-Яхве, является не всезнанием или способностью моральному различению, а способностью решать, что ест добро, а что зло (восточная церковь говорит, что человек в Раю уже был по ту сторону добра и зла и призван к обожению, т. е. к повышению онтологического статуса, но по своему на тот момент несовершенному состоянию ему было неполезно знание добра и зла, как младенцу полезно не мясо, но молоко; само же знание добра и зла понимается как способность рассуждения, оценивания — ratio, которая лежит ниже интеллектуальной интуиции приводящей к обожению, поэтому оно было запрещено, как неполезное на тот момент). Еврейское богословие изощрено больше «Древо» познания истолковывается как образ мира, где «перемешаны» добро и зло (Josy Eisenberg et Armand Abecassis, Dieu era Eve, op. cit., p. 71) — где не существует абсолютного Добра или абсолютного Зла. Другими словами, «древо» предвещает подлинный мир, в котором мы живём, мир, в котором никогда не существует абсолютных границ, где моральные императивы связаны с человеческими ценностями и где всё что ни происходит значительного и великого, всегда происходит по ту сторону добра и зла. Другими словами, в иудейской традиции «есть» означает «усваивать». Отведать с древа познания добра и зла значит самому войти в этот подлинный мир, где добро и зло «перемешаны» по воле человека. Как подчёркивают Айзенберг и Абекасси, грехом Адама, который порождаются все остальные грехи, является «грех самостоятельности» (ibid., p. 315), это «желание проживать свои собственную историю в соответствии со своими собственными желаниями и своими собственными обещаниями или законами» (ibid., p. 355).

По отношению к этому желанию человека быть самостоятельным Яхве испытывает своего рода страх, который проявляется путём провозглашения нового возмещающего запрета «Вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь, как бы не простёр он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно» (Быт. 3, 22). очевидно символической точки зрения речь на этот раз идёт том, чтобы воспрепятствовать тому, чтобы человек, нарушивший первоначальный запрет и «преуспевший» путём этого своём очеловечивании, приобрёл теперь и «бессмертие». Пока Адам был безгрешен, «дерево жизни» не было для него запретным, так как оно не было ему и нужным, потому что, как говорит Библия, только грех сделал его смертным (Быт. 2, 17). Но отныне человек становится преходящим. Отныне он «подлежит смерти» (восточная церковь под «древом жизни» понимает причастие Богу, которого человек стал лишен после грехопадения).

Изгнанные из Эдемского сада, Адам и Ева становятся «первыми язычниками в истории» (Josy Eisenberg et Armand Abecassis, Et Dieu era Eve, op. cit., p. 278). Переведём: они становятся состоявшимися людьми, человеческими существами в полном смысле этого слова. Это очеловечивание сопровождается приобретением личных черт: только после того, как Адам согрешил, Бог впервые обращается к нему лично (Быт. 3, 9). Родовая история человека начинается с его изгнания из Эдемского сада. Теперь может начаться и цивилизация. Появляется труд. Человеческое сознание порождает синтаксический язык. Библия воспринимает эти явления отрицательно. Согласно богословским школам, первородный грех может истолковываться более или менее драматическим образом: если бы Адам и Ева послушались Бога, история никогда бы не началась, никакого подлинного человечества не существовало бы.

В следующем эпизоде на сцену выводятся Авель (Хевель) и Каин. «Спустя несколько времени, Каин принёс от плодов земли дар Господу. И Авель также принёс от первородных стада своего и от тука их. И призрел Господь на Авеля и на дар его; а на Каина и на дар его не призрел. Каин сильно огорчился, и поникло лице его (…) И сказал Каин Авелю, брату своему. И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его» (Быт. 4, 3–8).

Причины, по которым Яхве предпочитает Авеля, на первый взгляд неясные, проясняются, если посмотреть на то, что представляют два брата. Убийство Каином Авеля выводит на сцену два различных образа жизни. Авель — кочующий пастух, а Каин земледелец (Быт. 4, 2). Первый продолжает в условиях нового общества, порождённого неолитической революцией, придерживаться типично донеолитического образа жизни: оставаясь верным традиции пустыни, он не закрепляется ни на каком месте. Второй же, Каин, является человеком неолитической революции, которая позволила человеку укрепить свою власть над миром, более полно подчинить себе мир как объект. Будучи земледельцем, он вследствие этого укоренен, закреплен на той самой земле, которую Яхве проклял за Адама (Быт. 3, 17). Если вновь употребить использованное нами ранее сравнение, он проявляет склонность к «кровосмесительной» приверженности матери-земле. Как говорит Эммануэль Левинас, он выбрал Целостность в противоположность Бесконечности, «языческое» покорение пространства в противоположность иудейскому владению временем-вечностью. Привязанность к определённой земле, укоренение несут в себе предвестия всего того, что Библия клеймит как «идолопоклонство» отдельных городов, патриотизма, государства и его блага, границы, отличающей гражданина от чужака, военного дела, политики и т. д. В то время как Авель своей жертвой показывает, что он сохраняет свой дух полностью свободным для Яхве, Каин своей жертвой требует от Бога освятить способ существования, который Бог осуждает, потому что он является ещё одним шагом на пути к самостоятельности, которой человек стремится достичь.[26] Как и Адам, Каин проявляет «гордыню», и именно по этой причине он осуждается. Бог осуждает прежде всего не столько убийство Авеля, сколько отказ Каина унизиться, покаявшись. Спрошенный Яхве («Где Авель, 6рат твой?»), Каин отвечает ему обвинением: «Разве я сторожу брату моему?» (Быт. 4, 9). Подразумевается: это ты, Яхве, должен его сторожить. В результате земледелец Каин обрекается на скитальчество: он отправляется кочевать — отправляется к «природе» в наказание за своё желание достичь сверх-природы. Адам также был осуждён за то, что возвысился над Законом. В каждом из случаев речь идёт о деидеализированной, уничиженной природе: в случае с Адамом, когда он становится по-настоящему человеком, природа становится «джунглями», в случае с Каином кочевничество превращается в изгнание. Тогда Каин заявляет: «Наказание моё больше, нежели снести можно» (Быт. 4, 13). Но он имеет при этом в виду лишь то, что его наказание чрезмерно. Вновь «гордыня»

В действительности Каин является по преимуществу культурным героем. Если мы и являемся «детьми Каина» — преувеличенная формулировка, потому что Адам и Ева породили также и Сета, — то мы являемся ими как культурные и цивилизованные люди. После своего осуждения Каин основывает первый город и даёт ему имя своего сына — Енох (Быт. 4, 17). Тем самым он удваивает свой грех; потому что, как очевидно, стремится сделать себе имя, а также потому что библейская традиция осуждает «тщеславие», заключающееся в наименовании города именем человека. Имя Еноха само по себе знаменательно, потому что его корень означает не только «открытие, начало», но и «человек». Другими словами, Каин стремится заменить чисто человеческим началом абсолютное начало, которое представляет собой творение. Он противопоставляет своё собственное начало началу Яхве и тем самым профанирует это понятие. Каин не ограничивает себя порождением городской цивилизации, в которой творится история, он является также и первым звеном в длинной цепи изобретателей цивилизации. Один из его потомков, Иувал, является первым музыкантом. Другой, Тувалкаин, является предком всех ковачей, и ему человечество обязано открытием металлургии: на этом основании он считается первым специалистом военного дела, что, разумеется, стоит ему совершенного особого осуждения.