Ли Танит - Серебряный любовник

• Название: Серебряный любовник
• Автор: Ли Танит
• Жанр: Фэнтези

Мама, я влюбилась в робота. Нет. Вряд ли ей это понравится. Мама, я влюбилась.

В самом деле, дорогая?

О да, мама, да. У него каштановые волосы и очень большие, похожие на янтарь, глаза. А кожа у него серебряная.

Молчание.

Мама, я влюбилась.

В кого, дорогая?

Его зовут Сильвер.

Звучит, как металл.

Да. Это означает Серебряный Ионизированный Лабильный Вокализованный Электронный Робот.

Молчание. Молчание. Молчание.

Мама...

---

Я ждала, что он продолжит: "Раз вы ухлопали арендные деньги на все это, вам придется съехать". Но он только бросил взгляд на большое вечнозеленое растение, которое мы с Сильвером накануне вечером выкопали на пустыре у развалин и посадили в надтреснутую пивную бутыль чудесного янтарного стекла.

– Оно умрет, - сказал он.

– Возможно, вы захотите придти на похороны, - отозвался Сильвер, сидя на подушке и читая со скоростью пятнадцать секунд страница. Как раз в это утро мы купили по случаю стопку самых разных книг.

Смотритель нахмурился.

– Эта квартира, - сказал он, - рассчитана только на одного человека.

Меня мигом охватил ужас, но Сильвер ответил:

– Я ей ничего не плачу. Я ее гость. Смотритель нехотя согласился, что ничего необычного в этом нет, и Сильвер улыбнулся ему.

Я мяла в руках мелкие деньги - плату за квартиру и электричество, но тут Сильвер встал и любезно пригласил грозного посетителя пройти в ванную. Я слышала его ворчание оттуда, вроде: "не знаю, хотел ли бы я это сделать у себя" или "А что это белое на потолке, а?" И потом удивленно: "Очень похоже".

Они вернулись, и Сильвер налил нам по кружке очень дешевого и кислого вина. Свою смотритель тут же опорожнил одним глотком. Когда мы наконец избавились от него и от денег, я вышла из себя. Ты пашешь, как лошадь, чтобы сделать квартиру красивой, а тут является гнусный старикашка и начинает придираться.

– Он просто забыл, как надо разговаривать, - сказал Сильвер. - К тому же он болен. Вынужден принимать одно лекарство, которое дает временный для него побочный эффект.

– Ты-то откуда это знаешь?

– В ту ночь, когда я одолжил стремянку, мы немного посидели и он мне рассказал.

– Ты все еще пытаешься каждого сделать счастливым, - сказала я.

– Все еще. Тяжелая работа, признаться.

Я посмотрела на него, и мы рассмеялись. Я подошла и обняла его. На ковре тоже приятно заниматься любовью.

Вечнозеленое растение к концу месяца вымахало до потолка и разрослось веером.

Вот я и добралась до конца месяца.

3

Вечером накануне первого дня нового месяца мы сидели у развалин на одной из балок, и смотрели на звезды, которые виднелись за последними уцепившимися за ветки листьями, и на город, расцветший огнями. Мы теперь частенько сюда выходили, причем первым предложил это он. Иногда он тихонько играл на гитаре и пел для меня. У развалин это было так красиво... В сумерках они становились таинственными и дикими, будто чаща леса, правда, окруженная цивилизацией по краям. Время от времени появлялась белая кошка, мы покупали тарелку конины, приносили и оставляли здесь для нее. Она была, очевидно, бездомная, но Сильвер своим безошибочным зрением разглядел у нее сзади крошечную отметинку - это означало, что прививку против бешенства ей сделали совсем недавно. Мне захотелось заманить кошку в квартиру. Но в этот вечер ее не было, только звезды. И сидя рядом с ним под одним плащом, я сказала:

– Самое счастливое время в моей жизни. Он повернулся и поцеловал меня:

– Спасибо.

Я была внезапно тронута теплотой, присущей даже поддельному чувству. Он был мой. Прохлада, исходящая от его тела, никогда не беспокоила меня, а теперь от близости ко мне он казался теплым.

– Мне даже все равно, что ты меня не любишь, - сказала я. - Это такое счастье.

– Но ведь я люблю тебя.

– Потому что можешь сделать меня счастливой.

– Да.

– А это значит, что я ничем не отличаюсь от любого другого, кого ты делаешь счастливым, ты можешь любить нас всех, но я не это понимаю под любовью. - По крайней мере, это не задевало его: я говорила беспечно и лукаво, и он улыбнулся.

Я никогда не устану восхищаться, никогда не смогу насытиться его красотой.

– Я тебя люблю, - сказала я. - Пойдем пообедаем. Ты как? Будешь притворяться?

– Если ты уверена, что хочешь потратить на это деньги.

– Да, да, я хочу. Ведь завтра я получу свою тысячу.

– Признаться, - сказал он, - мне очень нравится вкус еды.

– В самом деле?

– Наверное, мне следует этого стыдиться.

– О, да, - сказала я. - Весьма предосудительно.

Мы будто на минуту обменялись ролями, репликами, манерой говорить. Он делал это играючи, а я еще только училась.

– Ты меня изменил, - сказала я. - И я благодарю Бога за это.

Мы пришли домой, и я вымыла голову. С тех пор, как мы начали работать, я почти не обращала на волосы внимания. Они слипались в комья, когда я красила и клеила, и становились очень густыми от сухих шампуней, потому что без сушилки сохли очень долго. Но в этот вечер я расщедрилась на радиатор. И когда волосы начали подсыхать, я увидела в разрисованном зеркале, среди зеленых холмов и тигровой листвы, сияющую гриву цвета белого пепла.

Мать что-то сделала не так. Или ошиблась машина, составлявшая схему цветосущности? Или естественный цвет с возрастом изменился сам? Должно быть так оно и есть, потому что...

– О-о, - произнесла я, гладя свои волосы, - они стали красивыми. Они никогда такими не были.

– А они ведь твои собственные, - добавил он.

Я надела одно из самых старых своих платьев, которое подарила мне Египтия, раньше его носила она. Деметра и я считали, что оно мне не идет, но я оставила его из-за ткани, которая становится то белой, то голубой, то бирюзовой, в зависимости от того, как падает свет. А сегодня оно отлично сидело, и я отважилась надеть куртку с павлинами, и она тоже прекрасно выглядела на мне. Я была стройной и высокой. А волосы излучали лунный свет. И я заплакала.

– Извини, я не знаю, с чего это вдруг...

– Знаешь, - сказал он и прижал меня к себе, так что я начала смеяться. - Бедная Деметра.

– Не понимаю.

– Если я скажу, что очень голоден, ты мне не поверишь?

– Нет. Говори, почему ты считаешь, что она бедная.

– Да ты и сама понимаешь. Посмотри на свои волосы и подумай, в чем тут дело.

Но я была опьянена и взбудоражена. Поэтому отбросила все мысли и заторопила его из дому, мы прошли по хорошо знакомым теперь улицам и на единственном в Южном Арборе частично действующем эскалаторе поднялись к платформе флаера.

Мы полетели в центр. Я не боялась, что кого-нибудь встречу. Может быть, даже хотела этого. В конце концов, кто меня знает? (И я забыла, что он сказал).

Когда мы сидели в Ханчер-Энд-Ансере и ели бифштексы и жареный картофель, нарезанный крошечными кусочками в виде звезд, я подумала: теперь мне можно позвонить им всем. Египтии, Кловису. Матери. Вино было красным. Оно подходило к его волосам, но это мало интересовало его, как и собственное обаяние.

Мы отправились домой пешком через весь город.

Ветер срывал с листьев последние листья, и они хрустели у нас под ногами. Улицы, прилегавшие к Олд-Ривер, опять были перекрыты, туда не пустят, пока не купишь пахучую кислородную маску - совершенно бесполезную возле контрольных ворот. Мы неторопливо прошли через Пэйшенс Мэйдель Бридж, хотя там висело объявление "Идите быстрее" и уличных артистов не было. Без всякой причины мы с ним вдруг начали петь дурацкие песни, которые сочиняли на ходу про зубастых рыб в багровой воде. Поймать одну для кошки - беда! рыба съела мою кошку - да! - достать для рыбы шкур - научить ее говорить "мур-мур" - ну, разве это не кошка, чего смеетесь? - Кошкорыба - важная персона.

Когда сошли мы с моста и двинулись по Восточному Арбору, я увидела двух уличных артистов. Они не работали, а сидели на коврике, парень и девушка, и жевали чипсы, которые доставали из фунтика, лежащего на гитаре с тремя порванными струнами.

Несмотря на свою недавнюю готовность встретить прежних знакомых, я колебалась. Потому что это были Джейсон и Медея.

Однажды, год назад, они уже этим занимались. Идея была такова. Джейсон пел, причем довольно плохо, а Медея обходила толпу с тарелкой, если набиралось хоть несколько человек без всякого слуха, а чаще просто стояла среди прохожих. И между делом залезала в карманы. Наконец, ее на этом поймали. Оба были несовершеннолетними, но отцу пришлось заплатить солидный штраф.

– Что случилось? - спросил Сильвер, почувствовав, как я замедлила шаг.

– Я их знаю и не люблю.

Когда мы заговорили, Джейсон поднял глаза и посмотрел прямо на меня. На лице было написано изумление. Он легонько пихнул локтем Медею. Теперь две пары глаз уставились на меня почти с одинаковым выражением. Обойти их было никак нельзя. Знали ли они про Сильвера? Про нас с Сильвером? Или нет?

– Привет, Джейн, - сказала Медея.

– Привет, Джейн, - сказал Джейсон.

Я взглянула на них и промедлила с ответом, держась за руку Сильвера эта сильная рука была мне поддержкой в любой ситуации.

– Привет, - ответила я. И сразу невозмутимо: - Разве мы знакомы?

Джейсон засмеялся.

– По-моему, да.

– По-моему, тоже, - проговорила Медея. - Тебя зовут Джейн, не так ли?

– Выбеленные волосы тебе весьма идут, - сказал Джейсон. - И диета пошла на пользу. Мать знает?