Виктория Холт - Опороченная Лукреция

• Название: Опороченная Лукреция
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: Сантакс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87455-031-3

«Символом порока» называли современники златокудрую дочь Папы Римского, красавицу Лукрецию Борджа. В захватывающих романах популярной английской писательницы Виктории Хольт «Мадонна Семи Холмов» и «Опороченная Лукреция» (произведения написаны под другим ее псевдонимом Джин Плейди) героиня предстает не только скандально знаменитой обольстительницей, но и хрупкой, ранимой, а главное – самоотверженно любящей женщиной.

---

– Дорогой отец, не судите о нем слишком строго.

– Он причинил тебе страдание и нанес урон престижу всей нашей семьи. С какой же стати превозносить его?

– Отец, что вы собираетесь делать?

– Вернуть его в Рим. Я уже выслал за ним погоню. Полагаю, скоро мы получим возможность лицезреть этого молодого идиота.

– Он тревожится за свою жизнь, отец.

– Тревожится за свою жизнь! Какое он имеет право? Мы что угрожаем ему?

– Отец, его положение весьма серьезно. Дружба Чезаре с французами…

– Моя маленькая Лукреция, не обременяй свою златокудрую головку такими сложными материями. Ей пристало услаждать глаз, а не заниматься политикой. Твой супруг наделал кучу ошибок – потому что пытался разобраться в вещах, которые оказались выше его понимания. Не сомневаюсь, тут замешана его сестра с ее друзьями. Но тебя-то, я надеюсь, они не успели сбить с толку своими коварными измышлениями?

– Отец, а если и впрямь начнется война с Францией?

– В любом случае, я не дам тебя в обиду. И уж конечно, верну твоего супруга. Ты ведь этого хочешь, не так ли?

Лукреция кивнула. Она снова заплакала – знала, что Папа не выносит слез, но не могла удержаться от них.

– Ну, не надо, дочка. Вытри-ка свои чудесные глазки, – сказал он.

Она послушно полезла под подушку, и Папа увидел письмо Альфонсо, лежавшее вместе с носовым платком.

Он потянулся за ним. Лукреция поспешно выхватила его из отцовских рук. Александр нахмурился, и она торопливо произнесла:

– Это письмо от Альфонсо.

– Написанное после отъезда?

– Нет, он приготовил его заранее, а посыльный передал мне. Альфонсо объясняет, почему уехал и… и…

Папа явно желал завладеть письмом и ждал, что дочь отдаст его отцу; она же словно и не замечала его требовательного взгляда, и он решил не настаивать. Александр не желал портить отношений с Лукрецией. Он знал, что ее супруг считает его своим врагом, и не хотел, чтобы Лукреция разрывалась между ними.

– Странно, что он не взял тебя с собой, – сказал Александр. – Сначала разглагольствовал о своей любви, а потом бросил тебя.

– Это из-за нашего ребенка. Он боялся, что ехать придется слишком быстро и что в результате пострадаем я и мое дите.

– И все-таки покинул тебя!

– Он хочет, чтобы я приехала к нему в Неаполь. Александр поджал губы. Лукреция поняла – у него нет никакого желания расставаться с дочерью. Немного поколебавшись, он произнес:

– Едва ли он так печется о твоем состоянии, как я забочусь о нем. А может быть – по молодости не понимает, чем такая прогулка грозит женщине, которая готовится стать матерью. Нет, моя драгоценная дочка, я никуда не отпущу тебя. По крайней мере, до тех пор, пока ты не разрешишься от бремени.

Их глаза встретились, и Александр понял, что Лукреция уже не была настолько наивным ребенком, чтобы поддаться на его уловку. Она знала о существовании заговора и полностью отдавала себе отчет в эгоистическом характере его любви к ней – а сейчас убедилась и в том, что у Альфонсо были все основания не доверять ему.

Лукреция разрыдалась. Она сознавала свое бессилие перед ним.

Александр не выносил слез. Он осторожно поцеловал ее и не спеша направился к двери.

Альфонсо благополучно добрался до Неаполя и, как Папа ни настаивал на его незамедлительном возвращении, продолжал оставаться у себя на родине, а король Федерико, упорно не желал выдавать племянника.

Папа выходил из себя – скоро вся Италия будет гадать о том, насколько серьезны опасения Альфонсо, если он готов даже расстаться с супругой, о его любви к которой знали не только в Риме.

Этим летом Александр чаще, чем когда-либо прежде, страдал от обмороков. Порой у него багровело лицо, на висках выступали узловатые вены, и тогда он едва ли мог сохранять свое обычное хладнокровие и невозмутимость.

Как раз в один из таких случаев, которые обычно предшествовали обморокам, он вызвал к себе Санчу и сказал, что она должна готовиться к отъезду в Неаполь – коль скоро король не отпускает своего племянника, то, надо думать, приютит и ее.

Санча попробовала возражать. У нее не было ни малейшего желания уезжать из Рима. Ей хотелось жить там, где она жила все последние годы. В Вечном Городе.

Он даже не взглянул на нее.

– В этом городе имеют значение не твои желания, а мои, – холодно сказал он.

– Ваше Святейшество, мое место – рядом с моим супругом.

– Твое место там, где я тебе сказал.

– Прошу вас, учтите хотя бы желание моего мужа.

– Я уже учел его и принял решение. Санча не выдержала.

– А я отказываюсь уезжать отсюда, – выпалила она.

– Тогда тебя придется выпроводить силой, – сказал Папа.

Он уже не был прежним дамским угодником! Ее красота ничего не значила для него. Она отказывалась верить своим ушам.

Разъяренная унижением, она выкрикнула:

– Если я уеду, то возьму Гоффредо с собой!

– Гоффредо останется в Риме.

– И Лукрецию! – продолжала кричать она. – Я заберу Лукрецию и Гоффредо! О! Они с радостью согласятся! Лукреция просто мечтает встретиться с супругом! Если мое место в Неаполе, то ее место тоже там!

Александр промолчал.

Тогда она повернулась и с чувством некоторого удовлетворения – он был явно встревожен – вышла из его комнаты.

Великолепный кортеж, с утра стоявший перед дворцом Санта Мария дель Портико, только что тронулся в путь. Толпы горожан издали любовались его сорока тремя изящными повозками и роскошным экипажем с балдахином из дамасского шелка.

В этом экипаже, на розовых атласных подушках сидела Лукреция, а впряженной в него лошадью правил Гоффредо. Ему предстояло привести кортеж в Сполето.

На балконе дворца стоял сам Александр, пожелавший присутствовать при отъезде дочери. Вот он поднял руку и трижды благословил свою любимицу.

Лукреция была рада покинуть Рим. Уж больно нелегкие выдались последние несколько дней. Санчу вынудили вернуться в Неаполь, и Лукреция прекрасно понимала, что ее и Гоффредо отправляют в Сполето, опасаясь их бегства в Неаполь – к супругу и супруге, с которыми они теперь были в разлуке.

Она знала, что многочисленные слуги, сопровождавшие кортеж, ни на минуту не выпустят их из виду, а в случае каких-либо происшествий будут держать ответ перед Папой.

Распорядившись о переезде дочери, Александр сказал, что уже давно собирался сделать ее полновластной правительницей Сполето и Фолиньо. Судя по его словам, она должна была навестить эти города, чтобы познакомиться с ними и заранее расположить к себе их жителей.

Однако Лукреции казалось, что в этих словах заключалась только половина всей правды. Александр боялся ее побега. Он не мог сделать дочь узницей в Риме – и поэтому решил сделать ее узницей в Сполето. Теперь она должна была жить в замке, практически не отличающемся от крепости, а кроме того, расположенном в ста пятидесяти милях к северу от Рима, что намного увеличивало расстояние между ней и Альфонсо.

В огромном замке Сполето ее излюбленным местом стало кресло у самого большого окна отведенных ей покоев. Здесь она сидела часами и смотрела на дорогу, петлявшую между лощиной и склоном горы Луко. Ее губы шептали: «Пресвятая Богородица, пошли мне сюда Альфонсо».

Прошли несколько недель. Август сменился сентябрем, а в ноябре у нее должен был родиться ребенок.

Она не переставала думать о супруге – не верила, что он может не приехать. И вот однажды утром, уже в середине месяца, ее разбудила взволнованная служанка. Из соседней комнаты доносились чьи-то громкие, радостные голоса. Она еще не успела встать с постели, как вдруг дверь распахнулась и через мгновение Альфонсо уже держал ее в своих объятьях.

От счастья у нее из глаз брызнули слезы. Дрожащей рукой она ощупывала его лицо – будто хотела убедиться в том, что встретилась с ним наяву, а не в одном из своих привычных снов.

– Альфонсо, – наконец прошептала она. – Вот… ты и приехал.

Он немного смутился.

– Лукреция, не знаю, как я мог покинуть тебя… Мне казалось, так будет лучше… Я думал…

У нее не повернулся язык упрекнуть его.

– Может быть, это и впрямь было к лучшему, – сказала она; сейчас ей не хотелось вспоминать о том, что он бросил ее.

– Лукреция, я думал, что ты приедешь ко мне. Знал бы я, как долго продлится наша разлука, – поверь, ни за что не покинул бы тебя!

– Не надо, не говори о прошлом. Мы снова вместе, а это главное, – сказала она. – Ах, мой милый Альфонсо, мне кажется, теперь я никогда не позволю тебе отлучаться от меня – ни на одну минуту!

Принесли завтрак, и они принялись за него прямо на постели Лукреции. В покоях было шумно и весело. Вскоре здесь собралось множество знатных горожан. Они танцевали, Альфонсо пел, а Лукреция подыгрывала ему на лютне. Супруги улыбались и обнимались в перерывах между песнями.

В Сполето они жили недолго, но счастливо. Альфонсо ни на шаг не отходил от Лукреции, и не в их правилах было тревожиться мыслями о будущем. Папа не мешал их счастью, а большего им и не требовалось.