В. Стамбулов - Намык Кемаль

• Название: Намык Кемаль
• Автор: В. Стамбулов
• Издательство: Журнально-газетное объединение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1935

Вашем вниманию предлагается биографический роман о турецком писателе Намык Кемале (1840–1888). Кемаль был одним из организаторов тайного политического общества «новых османов», активным участником конституционного движения в Турции в 1860-70-х гг.

Из серии «Жизнь замечательных людей». Иллюстрированное издание 1935 года. Орфография сохранена.

Под псевдонимом В. Стамбулов писал Стамбулов (Броун) Виктор Осипович (1891–1955) – писатель, сотрудник посольств СССР в Турции и Франции.

---

В тот момент, когда буржуазия и чиновничья интеллигенция повели борьбу с феодализмом, вполне понятно, что важным участком этой борьбы было движение за реформу и упрощение языка, за его перестройку в расчете на то, чтобы он стал орудием нового, стремящегося к власти класса.

Вот почему вопросы языка или литературы приобрели такую остроту, и вокруг них сгруппировались наиболее передовые, прогрессивные элементы тогдашней Турции.

Знакомство с западной культурой внесло новые образы, и для выражения своих мыслей писателям приходилось уже отказываться от восточной вычурности и мистической туманности. Теория стилистики и эстетики, заимствованная у иранцев, рушится; уже не форма, а содержание выдвигается на первый план, и литература начинает служить идеалам борющихся с феодализмом классов.

Познакомившись с Кемалем, Шинаси сразу понял, какую большую силу для предпринятой им борьбы представляет этот не по летам серьезный юноша, своим талантом и обширными знаниями завоевавший уже себе имя и известность среди корифеев классической литературы. Благодаря Шинаси, Намык Кемаль быстро окунулся в мир новых идей. По настоянию Шинаси, он серьезно занялся французским языком и в сравнительно короткое время мог читать произведения французских романтиков в подлинниках. Через Шинаси Намык познакомился и с рядом европейцев, главным образом французов, живших в Стамбуле или наезжавших туда. Друзья посещали французскую кофейню «Флам» на площади Гаксим в европейской части города. За чашкой кофе или кружкой пива они ведут нескончаемые разговоры о поэзии, европейских литературных направлениях, о новых книгах, а также и о политике. Еще чаще они собираются в небольшой редакции «Гасфири Эфкяр» – в двух шагах от дворца Высокой Порты.

Эти маленькие, тесные комнаты во втором этаже над довольно примитивной типографией скоро стали центром притяжения всего того прогрессивного, стремящегося к реформам, к обновлению, что было тогда в турецком обществе. Даже наиболее передовые люди из знати, из крупного чиновничества и офицерства частенько приходили сюда, как в центр, где зарождается новое будущее Турции.

От старого литературного течения, объединенного вокруг «поэтического комитета», к которому еще недавно примыкал Кемаль, откалываются элементы не слишком консервативно настроенные. Кое-кто из них примыкает к группе «молодых». Другие образовали свои собственные группы, как-то: «Османское общество просвещения», группировавшееся вокруг «Научного журнала» и состоящее из крупных чиновников и пашей. Хотя это общество и поддерживало контакт с «молодыми», но считалось в глазах правительства благонамеренным.

В своем уставе общество громогласно объявляло, что преследует только учено-просветительные цели и категорически исключает из программы вопросы политики и религии. Уже один этот факт успокоительно подействовал на правительство.

Общество устраивало публичные лекции при стамбульском университете, и в организации их большое участие принимал великий визирь Фуад-паша. Лекции охватывали различные области знания. Эдхем-паша и Дервиш-паша читали по разным вопросам естественных наук, Каратеодори-паша – по римской истории, Салих – по ботанике, а Хайрулла и Вефик-паша (впоследствии первый председатель османского парламента) – по истории Турции.

Молодые чиновники Высокой Порты образовали свое «Книжное общество» и начали издавать журнал «Меджмуаи Ибринтима». Вокруг всех этих группировок вертелись светские молодые люди, без каких-либо литературных талантов, но одержимые поэтическим зудом и мечтавшие о писательской славе. Этих последних Шинаси охарактеризовал метким словечком: «литературные мальчишки».

Сблизившись с Шинаси, Намык Кемаль страстно отдался работе в «Тасфири Эфкяр». Одновременно с борьбой за обновление языка и литературы, он ставит вопросы, касающиеся реформы быта, распространения просвещения, восприятия западной культуры.

В одной из своих статей он пишет: «у нас не существует ни одной книги, которая могла бы нравиться, если у нее отнять словесные украшения. Народ не способен понимать теперешний литературный язык. Ни одно произведение не написано естественно; обилие лицемерных преувеличений лишь способствует развращению нравов; смысл постоянно приносится в жертву формам. Мало того, не существует даже установившихся литературных приемов и правил. Между разговорным и литературным языком лежит столь глубокая пропасть, что иногда кажется, что это два разных, чуждых друг другу наречия. Таким образом наша литература не сослужила никакой службы нашей связи с народом». Позже, в предисловии к переводу с иранского «Весна знания», он еще раз произносит приговор над старой литературой и заявляет, что книги должны писаться не для избранных, а для всего народа.

«Тасфири Эфкяр» стала трибуной ожесточенной критики старой литературы. Все усилия Шинаси и Намык Кемаля были направлены против дальнейшего господства этой литературы «диванов» и хвалебных од. Надо было внедрить идею никчемности и невежественности этой литературы, доказать, что она носительница лжи и разложения.

Надо было дать образцы простого, общедоступного, общепонятного языка. Заслуга Шинаси и Намык Кемаля в этой области огромна. До них «высокий стиль» являлся непременным элементом всякой письменности. Человек, взявший перо в руки, немедленно переставал говорить обычным житейским языком, который он употреблял за минуту до этого. Если сын писал отцу, он не мог начать иначе, как «мой высокочтимый отец, эфенди»; в свою очередь, отец, обращаясь к сыну, писал: «свет очей моих, мой сын, эфенди». И когда Намык Кемаль в своих письмах к отцу ввел простое обращение: «батюшка», эта вольность сама по себе казалась по тому времени настоящей крамолой.

Целый ряд выражений и понятий, неизвестных до тех пор в турецком языке, как-то: отечество, свобода, нация, сознание, патриотизм, революция, мятеж, политика, энтузиазм – были введены в обиход Кемалем, непрерывно употреблявшим их в своих статьях.

Уже в самом начале работы в «Тасфири Эфкяр» обнаружился блестящий публицистический талант Кемаля. Его статьи полны полемического задора. Смотря по обстоятельствам, он то мягко поучает в своих статьях, то нападает на своих противников «с беспощадной стремительностью снаряда», по выражению одного из историков турецкой литературы.

Иногда он гибкий спорщик, иногда яростный, гневный критик. Его статьи будоражат молодежь и беспощадны к ретроградам. Недаром, уже вскоре после начала его журнальной деятельности, молодежь не звала его иначе, как «Федаи-Кемаль» – «подвижник Кемаль».

Мало-по-малу борьба, начатая за общедоступность языка, за приближение литературы к жизни, переросла в политическую борьбу, в которой Кемаль принял самое активное участие.

Общество новых османцев

Если народ унижен, не верь, будто он лишен достоинства:

Изумруд, упавший на землю, хранит драгоценные свойства,

Подлы лишь те, кто поддерживает тиранов,

Собака тот, кто счастлив служить жестокому хозяину.

НАМЫК КЕМАЛЬ

Если севастопольская победа, ослабление векового врага – России, являвшейся всего несколько лет тому назад угрозой самому существованию Оттоманской империи, дали передышку турецкому самодержавию, то эта передышка была куплена дорогой ценой. Уже не говоря о тяжелых жертвах войны, десятках тысяч турецкой молодежи, легших под укреплениями Севастополя, Турция в уплату за спасение должна была широко открыть дверь европейскому капиталу.

Отныне европейский капитал, с помощью правительства Абдул-Азиса, принялся за превращение Оттоманской империи в свою колонию. Предоставив европейским финансистам и другим пенкоснимателям хозяйничание в наиболее важных отраслях турецкой экономики, султан спокойно продолжал тратить все доходы государства и получаемые от новых «друзей» займы на свои удовольствия и содержание безсчисленных придворных паразитов.

Золото льется рекой. Вдоль Босфора возникают сказочные мраморные дворцы: Долма-Бахче, Чераган и др., в которых переплетаются восточная и европейская роскошь. Пышные придворные празднества как-будто стараются затмить век Людовика XIV. Попрежнему страна остается без дорог, без школ, больниц, культурных учреждений. То строительство, которое ведут европейцы, лишь вредно для национальных интересов Турции, ибо оно является обычным типом колониального хищничества. Проведенные ими железные дороги, построенные порты, основанные банки – все это рассчитано на более прочное закабаление Турции, на превращение ее в колониальный рынок.

До сих пор казалось, что феодальная эксплоатация полностью выжала все соки из страны; оказалось, что колониальная сверхэксплоатация способна выкачать все то последнее, что оставалось у разоренного народа. Понятно, что это повело к новому сильному недовольству во всех слоях турецкого общества. В стране нарастало серьезное брожение. Усилились крестьянские восстания, и не только в христианских областях. Еще в начале крымской кампании на малоазиатском берегу, против острова Родоса, восстало племя зеебеков. Ряд городов был взят ими и разграблен. Айдинский губернатор бежал в г. Тир. Крупный кустарный центр Денизли оказался в руках восставших. Глава духовенства провинции, муфтий Сагиб-эфенди, был обезглавлен вместе с некоторыми другими духовными и нотаблями.[48] Вспыхнули и другие восстания в Анатолии.