Жюль Верн - Безымянное семейство (с иллюстрациями)

• Название: Безымянное семейство (с иллюстрациями)
• Автор: Жюль Верн
• Издательство: Научно-издательский центр «Ладомир»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-86218-034-6: 5-86218-022-2

Роман «Безымянное семейство» переносит европейского читателя за океан, на просторы североамериканского континента, в ту его часть, которая называется Канадой и повествует о восстании французских поселенцев в Квебеке.

---

Папино произнес речь после нескольких других ораторов, более пылких, чем он, и, возможно, его выступление показалось всем слишком умеренным, так как он призывал придерживаться конституционных форм борьбы. А потому председательствующий на собрании доктор Нельсон под неистовые рукоплескания выступил с ответным словом, заявив, что «настало время плавить ложки и лить из них пули!». Эту же мысль развил представитель Акадии доктор Кот в таких энергичных и зажигательных словах: «Время речей миновало! Свинец — вот что теперь пора адресовать нашим врагам!»

Тогда же под крики «ура!» и мушкетные[185] залпы милиции была принята резолюция из тринадцати пунктов.

Эти пункты — так, как их приводит О. Дэвид в своей брошюре «Патриоты», — начинавшиеся с подтверждения прав человека, устанавливали право и необходимость сопротивления тираническому правительству, предлагали английским солдатам дезертировать из королевской армии, побуждали народ отказываться от повиновения магистратам[186] и офицерам милиции, назначенным правительством, и создавать организации союза Сынов Свободы. В конце Папино вместе с коллегами торжественно продефилировали перед символической колонной, а хор молодежи дружно исполнил гимн.

В эту минуту казалось, что воодушевление людей уже достигло апогея[187]. Однако оно усилилось, когда после нескольких мгновений тишины появился еще один участник — молодой человек с горящим взором и вдохновенным лицом. Он взобрался на постамент колонны, возвысившись над многотысячной толпой собравшихся на митинг в Сен-Шарле, и в руке у него затрепетало знамя канадской независимости. Некоторые узнали его. Но, опередив их, адвокат Грамон выкрикнул в толпу его имя, и она стала повторять его, перемежая с возгласами «ура»: «Жан Безымянный!.. Жан Безымянный!»

Жан только что покинул «Запертый дом». Впервые со времени последнего вооруженного восстания 1835 года он появился на публике; потом, присоединив свое имя к именам выступивших на митинге, вновь исчез... Но зато его наконец увидели, и эффект от этого был огромным.

О происшедшем в Сен-Шарле тотчас стало известно по всей Канаде. Трудно вообразить себе вызванный этим подъем. В большинстве приходов округа состоялись новые митинги. Тщетно епископ Монреаля магистр Лартиг пытался успокоить умы посланием, преисполненным евангельской кротости. Взрыв был уже близок. Де Водрель в своем убежище и Клара на вилле «Монкальм» были предупреждены об этом двумя записками, почерк которых им был хорошо знаком. Такая же информация дошла и до Тома Арше с сыновьями, которые скрывались в американской деревне Сент-Олбанс, готовые в любой момент пересечь границу.

В ту пору с внезапностью, характерной для климата Северной Америки, наступила зима. Здешние бескрайние равнины не представляют никакого препятствия для налетающих из полярных районов шквалов, а Гольфстрим, поворачивая в сторону Европы, не согревает их своим щедрым теплом. Здесь никогда не бывает, так сказать, плавного перехода от летней жары к зимнему холоду. Дождь идет почти не переставая, лишь изредка проглядывает робкий луч солнца, не дающий тепла. В какие-нибудь несколько дней деревья, оголившись до самой последней ветки, набрасывают на землю густой покров из листьев, который вскоре укрывает снег на всей протяженности канадской территории. Но ни шквалистые ветры, ни холода, свойственные канадскому климату, не могли помешать патриотам подняться по первому сигналу.

В этих условиях 6 ноября в Монреале произошло первое столкновение.

В первый понедельник каждого месяца в больших городах Сыны Свободы собирались на публичные демонстрации. В тот день патриоты Монреаля хотели, чтобы их демонстрация получила особенно большой резонанс. Было условлено собраться в самом центре города, в огороженном со всех сторон стенами дворе, прилегающем к улице Сен-Жак.

Получив сведения об этом, члены «Дорического клуба» расклеили прокламации, в которых говорилось, что настал час «задушить восстание в зародыше». Лоялистов, конституционистов, чиновников приглашали собраться на Оружейной площади.

Собрание патриотов состоялось в указанный день и в указанном месте. Там все горячо рукоплескали Папино. Восторженные крики вызвали и другие ораторы — Браун, Гиме, Эдуард Родье.

Вдруг во двор обрушился град камней: лоялисты атаковали патриотов. Те, вооружившись палками и построившись в четыре колонны, выбежали наружу, бросились на членов «Дорического клуба» и быстро оттеснили их на Оружейную площадь. И тут с той и с другой стороны раздались пистолетные выстрелы. Браун получил сильный удар, сваливший его с ног, а одному из самых решительных реформистов, кавалеру де Лоримье, пуля пробила бедро.

Хотя члены «Дорического клуба» и были оттеснены, они не считали себя побежденными. Ободренные аплодисментами чиновников, зная, что к ним всегда подоспеют на помощь красные мундиры, они рассеялись по улицам Монреаля, разбили все стекла в доме Папино, переломали печатные станки в типографии «Мстителя», либеральной газеты, с давних пор выступавшей за дело франко-канадцев.

После этой стычки патриоты подверглись ожесточенному преследованию. Ордера на арест, подписанные по приказу лорда Госфорда, вынудили главных предводителей бежать. Впрочем, двери всех домов были открыты, чтобы дать им приют. Де Водрель, который тоже рисковал жизнью, вынужден был вернуться в свое тайное убежище, где с момента событий на ферме «Шипоган» его так и не смогла отыскать полиция.

То же самое произошло и с Жаном Безымянным, вновь появившимся вскоре при следующих обстоятельствах.

После кровопролитной манифестации 6 ноября в окрестностях Монреаля были арестованы несколько видных граждан, среди коих — Демарэ и доктор Давиньон из Сен-Жан-д'Ибервиля. 22 ноября отряд кавалерии должен был перевозить их под конвоем. Накануне к одному из самых горячих приверженцев дела национального освобождения, представителю графства Шамбли Л.-М. Виже — «красавцу Виже», как его называли в рядах повстанцев, — пришел незнакомый человек.

— Кто вы? — спросил у него Виже.

— Это неважно! — ответил тот. — Пленников, закованных в цепи, скоро повезут в экипаже через приход Лонгель, и их надо освободить!

— Вы один?

— Нет, меня ждут друзья.

— Где мы встретимся с ними?

— На дороге.

— Я иду с вами.

Так он и сделал. Ни у Виже, ни у его спутника не было недостатка в сподвижниках; они прибыли к въезду в Лонгель в сопровождении целого отряда патриотов, которых расставили на постах перед селением. Но была поднята тревога, и на подмогу всадникам, сопровождавшим экипаж, прибыл отряд королевских солдат. Командир предупредил жителей, что, если они присоединятся к Виже, их селение будет предано огню.

— Здесь нам делать нечего, — сказал незнакомец, когда ему сообщили об этих угрозах. — Идемте.

— Куда? — спросил Виже.

— За две мили от Лонгеля, — ответил он. — Не стоит давать чиновникам повод учинить расправу. Она, быть может, и так не за горами!

— Пошли! — сказал Виже.

И оба в сопровождении своих людей снова двинулись по дороге. Дойдя до фермы Трюдо, они расположились в соседнем поле. На расстоянии четверти мили от них поднималось облачко пыли, возвещавшее о приближении конвоируемых пленников.

Карета подъехала. Виже приблизился к начальнику отряда.

— Стойте, — сказал он, — именем народа выдайте нам арестованных!

— Внимание! — крикнул офицер, обернувшись к своим людям. — Прибавить скорость!

— Стойте! — повторил и незнакомец.

Внезапно один из людей бросился на него, пытаясь схватить. Это был агент фирмы «Рип и К°» — он был в свое время на ферме «Шипоган».

— Жан Безымянный! — воскликнул он.

— Жан Безымянный? — повторил Виже и кинулся к своему спутнику.

И сразу же в едином порыве все восторженно закричали.

В то самое мгновение, когда офицер отдавал своим людям приказ схватить Жана Безымянного, здоровенный канадец выбежал с поля, бросился на него и опрокинул на землю, в то время как еще несколько крестьян стояли за оградой и ждали распоряжений от Виже. Тот стал отдавать их, да так громко, будто у него была сотня бойцов. А Жан в окружении нескольких сподвижников, решительно настроенных как защитить его, так и освободить Демарэ и Давиньона, подошел к карете.

Но тут офицер, вскочив на ноги, дал команду стрелять. Раздалось шесть или семь выстрелов. Виже был ранен двумя пулями, но не смертельно — одна задела ему ногу, другая снесла кончик мизинца. Он ответил выстрелом из пистолета и попал начальнику конвоя в колено.

Лошади кавалерийского отряда в испуге понесли. Королевские солдаты, полагая, что имеют дело с сотнями людей, разбежались по округе. Доступ к карете оказался свободен, Жан Безымянный и Виже кинулись к дверцам и открыли их. Пленников освободили и с почетом проводили в деревню Бушервиль.