Поль Феваль-сын - Кокардас и Паспуаль

• Название: Кокардас и Паспуаль
• Автор: Поль Феваль-сын
• Издательство: Дом
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1994
• ISBN: 5-85201-215-7, 5-85201-212-2

Романы «Марикита», «Кокардас и Паспуаль» завершают серию книг о приключениях Горбуна – отважного де Лагардера. Их действие разворачивается во Франции и Испании XVIII века.

---

Между тем Кокардас, пребывая в полном смятении, держал в руках две шпаги. Он был искренне привязан к старой, так как прошел с ней через множество испытаний и помнил, что она его не раз выручала, – однако при этом он не мог не признать, что новая намного ее превосходит. В душе гасконец сожалел, что нельзя носить одновременно рапиру и справа, и слева, – тогда он мог бы не расставаться ни с одной.

Руссо-младший умел мгновенно оценить ситуацию, извлекая выгоду из любых обстоятельств. Он сразу понял, что намечается третья сделка и что все трое покупателей не уйдут из лавки с пустыми руками.

– Не терзайся так, – сказал он вкрадчиво, – сейчас мы все уладим. Мне кажется, твоя старая подруга подойдет вот этому пареньку, который глаз не может оторвать от моего товара. А ты научишь его ценить Петронилью, да и сам всегда сможешь увидеть «изменницу» в деле, если, конечно, юноша принадлежит к числу твоих друзей.

Сердце Берришона забилось в радостной надежде. Разумеется, он был бы счастлив получить любую шпагу. Но стать наследником великого Кокардаса – это превосходило самые смелые его мечты! Гасконец же был по-прежнему задумчив и печален, как судья, которому предстоит вынести приговор близкому другу. Одно слово особенно потрясло его, хотя в справедливости обвинения нельзя было усомниться.

– Изменница! – молвил он со вздохом, глядя на былое орудие своей славы. – Дьявол меня разрази! Любезная моя Петронилья, кто бы мог ожидать от тебя такого поступка? Тяжко это сознавать, но вина твоя несомненна… Шпага Кокардаса, как жена Цезаря, должна быть выше подозрений! – В голосе его зазвучали слезы, но он добавил с неумолимой решимостью: – По праву мужа, чья честь оскорблена неверной супругой… Черт побери, любезная моя, я развожусь с тобой за это неслыханное предательство и недостойную измену!

Затем, оглядев со всех сторон Жана-Мари, словно желая удостовериться, что тот достоин носить прославленную рапиру, сурово наказанную за один-единственный проступок, он проговорил торжественным тоном, от которого, казалось, могли бы расчувствоваться даже камни:

– Малыш, вручаю ее тебе!

И он поднял клинок над головой с тревогой ожидавшего решения молодого человека, будто желая посвятить того в рыцари.

– Черт возьми! – воскликнул гасконец. – Когда ты убьешь столько же мерзавцев, сколько ею уже уложено, ты сможешь бесстрашно идти в любую сторону, куда захочешь – на север, на юг, на восток или на запад, подобно Кокардасу-младшему! Едва ты выхватишь ее из ножен, как твои противники содрогнутся… Берришон! С этой шпагой ты должен стать храбрецом!

Было что-то трогательное и одновременно комичное в пылкой речи Кокардаса.

В средние века каждому клинку давали свое имя, отчего он становился лицом одушевленным – верным другом своего хозяина, с которым его теперь могла разлучить только смерть последнего. Самыми знаменитыми были Жуайез, Дюрандаль, Скарибер, Фламберж, Бзесард и От-Клез, принадлежавшие соответственно Карлу Великому, Роланду, Артуру, Брадимару, Рено и Оливье; имена эти сохранены для потомства на равных основаниях: меч всегда неотделим от героя.

Можно только сожалеть, что этот благородный обычай пришел в забвение: в наши дни шпага стала нумерованной вещью, занесенной в инвентарным список. Сверкающая сталь, которая колет, режет и рубит, уподобилась любому другому предмету воинской экипировки. Но то, что подходит для каски или для седла, не подобает оружию, способному отнять жизнь! Возможно, именно этими соображениями руководствовался Кокардас, давая имя своей рапире, – впрочем, скорее всего, он просто следовал старому обычаю, сохранившемуся в Гаскони.

Как бы то ни было, не могло быть на свете двух Петронилий, равно как и двух Кокардасов-младших – каждый был единственным и неповторимым в своем роде. Хотя Кокардас выказал во всем блеске величие духа, ему было явно тяжело расстаться навсегда со своей прославленной спутницей, и брат Паспуаль почувствовал, что пора прийти на помощь другу, утвердив его решимость.

– Тебе нелегко проститься с ней, – прошептал он. – Как мне это знакомо! Бывало, никак не могу утешиться, покидая подругу, но едва найду новую, моложе и свежее, как уже не помню о прежней. С тобой будет то же самое! Она провинилась!

– Только один раз! – вздохнул Кокардас.

– Неужели ты настолько слаб, что готов простить? Даже и одного раза много! Если твоя любовница побывала в объятиях другого, она становится тебе противна… А Петронилья оказалась в чужих руках! Это очень скверно с ее стороны!

– Лысенький мой… Сколько лет прожито вместе! Помнишь, Как мы ее крестили?

– Она уже старуха, забудь о ней!

– И мы все вместе окрестим новую! – вскричал Руссо. – Дьявольщина! Я сам буду крестным отцом… Сейчас, только закрою лавку, и мы немедля приступим к обряду.

– Дьявол меня разрази! – воскликнул гасконец, воспряв духом. – В самом деле, давно пора выпить!

Спустя несколько минут все четверо уже сидели в ближайшем кабачке. По-видимому, торжественная церемония свершилась по всем правилам, ибо друзья покинули веселое заведение лишь через два часа. Красный кларет щедрой рекой лился и на клинок, и на гарду – впрочем, самих себя святители тоже не забывали.

– Черт возьми! – заявил Кокардас, подмигивая своей новой подруге. – Готовься, моя красавица! Завтра будем крестить тебя кровью! А ты, Берришон, береги мою прежнюю, и не жалей для нее ударов…

По такому случаю было выпито несчетное количество кувшинов вина, так что Жан-Мари вышел за порог на подгибающихся ногах и совершенно осоловелый. Впрочем, он ни на секунду не забывал, что теперь его бьет по ногам шпага, и ему не терпелось похвастаться ею бабушке. Гасконец сказал: «Ты должен стать храбрецом!» – и Берришон, выписывая замысловатые кривые по мостовой, не боялся уже никого и ничего.

Фехтовальщику, правда, необходимо крепко держаться на ногах, а наш бедный Жан-Мари явно не рассчитал своих сил. Добравшись, наконец, до дома и желая отвесить полный достоинства поклон, в подражание мэтру Кокардасу, он споткнулся о собственную рапиру и растянулся у ног госпожи Франсуазы. Та же, подняв внука мощной дланью, встряхнула его, как мокрого щенка. Увы! Пока славная Петронилья ничем не могла помочь своему новому хозяину.

V ОСИНОЕ ГНЕЗДО

В течение нескольких дней мастера и их ученик были не в состоянии приступить к осуществлению планов мести.

Прежде всего, старая Франсуаза встала на их пути, подобно скале, запретив внуку даже заикаться об участии в поединке на шпагах. Не ограничившись этим, она избрала себе в жертву Паспуаля, обрушившись на него с упреками и поминая в своем законном гневе безвременную смерть сына, бывшего пажа Лотарингского, погибшего в сражении.

Пока кроткий нормандец с покорностью внимал всем этим сетованиям, Жан-Мари не сидел сложа руки: он отправился к мадемуазель де Невер и донье Крус, дабы те похлопотали за него перед маркизом де Шаверни.

Это было в высшей степени разумное решение. Все знали, что Шаверни ни в чем не мог отказать двум молодым девушкам, вверенным его попечению. Не прошло и двух дней, как Берришон получил выправленное по всей форме разрешение носить шпагу.

Госпожа Франсуаза уступила не без борьбы, но юноша уже не обращал никакого внимания на ворчание бабки. И вскоре он был вознагражден за упорство: в числе других его призвали эскортировать Аврору с Флор, ибо Шаверни принял решение отвезти обеих к госпоже де Сент-Эньян.

В Неверском дворце начали всерьез беспокоиться о Лагардере, чье отсутствие чрезмерно затянулось, но тяжелее всех переносила эту разлуку (вкупе с полным неведением о судьбе Анри) его несчастная невеста.

Маркиз, понимая, насколько губительно действует на девушку затворнический образ жизни, при котором некуда деваться от собственных мучительных раздумий, вознамерился прибегнуть к развлечениям, соблюдая, однако, все меры предосторожности, предписанные Лагардером.

Вот почему был объявлен полный сбор: Авроре ничего не угрожало в окружении ее почетной гвардии, где состояли, помимо самого Шаверни, Навай, Кокардас с Паспуалем, Антонио Лаго, а теперь еще и юный Берришон – все как один преданные ей душой и телом.

Итак, она вместе с Флор вернулась в дом госпожи де Сент-Эньян, которая стала для обеих верной подругой. Затем они нанесли визит еще нескольким придворным дамам – везде их встречали с распростертыми объятиями и искренне утешали мадемуазель де Невер, которой судьба уготовила томительное ожидание вместо свадебного венца. Бедная девочка немного воспряла духом, услышав, как превозносят до небес ее жениха.

Получили свою долю похвал и Кокардас с Паспуалем. Оба возгордились чрезвычайно, а нормандец даже прослезился – его нежное сердце млело, когда прелестные женщины именовали соратников Лагардера героями.

Однако великой и заслуженной славы было недостаточно, чтобы достойные мастера могли забыть о нанесенном им оскорблении, которое по-прежнему оставалось неотмщенным. Они дорожили почетной обязанностью сопровождать в качестве телохранителей невесту своего господина, но при этом жаждали улучить свободную минутку, дабы расквитаться с обидчиками. Вот почему они от всей души возрадовались, когда Шаверни объявил им, что мадемуазель де Невер и донья Крус желают провести вечер дома и что им позволяется заняться своими делами до утра следующего дня.