Константин Крылов - Нет времени

• Название: Нет времени
• Автор: Константин Крылов
• Издательство: Владимир Даль
• Жанр: Культурология
• Год: 2007
• ISBN: 5-902565-08-1

Константин Крылов — один из интеллектуальных лидеров российских "новых правых". Последовательный русский националист, радикальный критик российской политической и культурной реальности — и блестящий публицист и литератор, чье творчество стало одним из самых ярких явлений духовной жизни России начала нового века.

В сборнике представлены тексты, посвященные культуре в самом широком ее понимании — начиная от рецензий и литературных обзоров и кончая некрологами. Автору удается соединить крайнюю злободневность с глубиной мысли и обращенностью к "последним вопросам" человеческого бытия.

---

171

Здесь уместно привести полностью «Театрально-тюремный этюд на таганские темы (к 10-летию театра на Таганке)». Песня «для капустника», заточенная под свойскую аудиторию — что делает текст ещё более характерным.

Легавым быть — готов был умереть я,
Отгрохать юбилей — и на тот свет!
Но выяснилось: вовсе не рубеж десятилетье,
Не юбилей, а просто — десять лет.
И всё-таки «Боржома» мне налей
За юбилей. Такие даты редки!
Ну ладно, хорошо, — не юбилей,
А, скажем, — две нормальных пятилетки.
Так с чем мы подошли к «неюбилею»?
За что мы выпьем и поговорим?
За то, что все вопросы и в «Конях» и в «Пелагее» —
Ответы на историю с «Живым».
Не пик, и не зенит, не апогей!
Но я пою от имени всех зеков —
Побольше нам «Живых» и «Пелагей»,
Ну, словом, — больше «Добрых человеков».
Нам почести особые воздали:
Вот деньги раньше срока за квартал,
В газету заглянул, а там полным-полно регалий —
Я это между строчек прочитал.
Вот только про награды не найду,
Нет сообщений про гастроль в загранке.
Сидим в определяющем году, —
Как, впрочем, и в решающем, — в Таганке.
Тюрьму сломали — мусор на помойку!
Но будет, где головку прислонить.
Затеяли на площади годков на десять стройку,
Чтоб равновесье вновь восстановить.
Ох, мы поездим! Ох, поколесим! —
В Париж мечтая, а в Челны намылясь —
И будет наш театр и кочевым,
И уличным (к чему мы и стремились).
Как хорошо, мы здесь сидим без кляпа,
И есть чем пить, жевать и речь вести.
А эти десять лет — не путь тюремного этапа:
Они — этап нелегкого пути.
Пьем за того, кто превозмог и смог,
Нас в юбилей привел, как полководец.
За пахана! Мы с ним тянули срок —
Наш первый убедительный «червонец».
Еще мы пьем за спевку, смычку, спайку
С друзьями с давних лет — с таганских нар —
За то, что на банкетах вы делили с нами пайку,
Не получив за пьесу гонорар.
Редеют наши стройные ряды
Писателей, которых уважаешь.
Но, говорят, от этого мужаешь.
За долги ваши праведны труды —
Земной поклон, Абрамов и Можаич!
От наших лиц остался профиль детский,
Но первенец не сбит, как птица влет —
Привет тебе, Андрей, Андрей Андреич Вознесенский!
И пусть второго бог тебе пошлет.
Ах, Зина, жаль не склеилась семья —
У нас там, в Сезуане, время мало.
И жаль мне, что Гертруда — мать моя,
И что не мать мне Василиса, Алла.
Ах, Ваня, Ваня Бортник! — тихий сапа.
Как я горжусь, что я с тобой на ты!
Как жаль, спектакль не видел Паша, Павел, Римский папа —
Он у тебя б набрался доброты.
Таганка, славься! Смейся! Плачь! Кричи!
Живи и в наслажденьи и в страданьи.
Пусть лягут рядом наши кирпичи
Краеугольным камнем в новом зданьи.

Как говорится, «в каждой шутке есть доля шутки». Однако шутливое представление труппы «Таганки» как банды уголовников (с паханом-Любимовым) оказалось в чём-то очень глубоким. По сути, «Таганка» как целое и была интеллигентской бандой, «социально близкой» именно уголовному миру.

172

…У нас теперь и опыт есть и знание,
За нами невозможно доглядеть —
Нарочно можем сделать замыкание,
Чтоб без работы долго не сидеть.
И мы — необходимая инстанция, —
Нужны, как выключателя щелчок.
Вам кажется — шалит электростанция,
А это мы поставили «жучок».
Шабаш-электро наш нарубит дров еще,
С ним вместе — дружный смежный шабаш-газ.
«Шабашник» — унизительное прозвище,
Но что-то не обходятся без нас.

173

Другой подход к той же тематике:

Побудьте день вы в милицейской шкуре —
Вам жизнь покажется наоборот.
Давайте выпьем за тех, кто в МУРе, —
За тех, кто в МУРе никто не пьет.
А за соседним столом — компания,
А за соседним столом — веселие, —
А она на меня — ноль внимания,
Ей сосед её шпарит Есенина.
Побудьте день вы в милицейской шкуре —
Вам жизнь покажется наоборот.
Давайте выпьем за тех, кто в МУРе, —
За тех, кто в МУРе никто не пьет.
Понимаю я, что в Тамаре — ум,
Что у ей — диплом и стремления, —
И я вылил водку в аквариум:
Пейте, рыбы, за мой день рождения!
Побудьте день вы в милицейской шкуре —
Вам жизнь покажется наоборот.
Давайте ж выпьем за тех, кто в МУРе, —
За тех, кто в МУРе никто не пьет.

174

Уже после написания этого текста я узнал, что ровно такое же понимание специфики фентези выражено в статье польского фантаста Анджея Слапковского. «Ну и ладушки».

175

Для сравнения: достаточно почитать бредовые описания «советской действительности» у того же Флеминга — человека, неплохо информированного о советских реалиях. Или, по той же части, — аккуратное перевирание Голливудом в «военных» фильмах внешнего вида, лиц, мундиров и вооружения советских солдат, и это при скрупулёзнейшем, точнейшем воспроизведении всех деталей какой-нибудь румынской или польской военной формы.

176

Например, замечательный (говорю без иронии) сериал т. н. «Макса Фрая» про Ехо заканчивается прямым признанием того факта, что все эти книги написаны ради «вложения внимания» читателей в создаваемый образ. Кстати, сам мир «Ехо» представляет собой крайне идеализированный Запад, каким он представляется воображению российского обывателя, а сюжет сводится к развёрнутой апологии эмиграции. Неудивительно, что в одном из романов серии («Гнёзда Химер») имеет место выразительнейшая сцена, где свиноподобные «славяне» (попросту говоря, русские) описаны с каким-то запредельным, нечеловеческим омерзением. Интересно, что это было принято критиками как должное: лишних вопросов к автору по этому поводу не возникло.

177

Это не исключает того факта, что на Западе попадаются русофилы. Однако их единицы, чего не скажешь о синофилах или о каких-нибудь поклонниках «индийской мудрости».

178

Можно сказать, что «товар» в современном смысле этого слова следует определять не как вещь или услугу, а как рекламоноситель или рекламное мероприятие, рекламирующее само себя. Яблоко есть рекламный образ яблока, выполненный с помощью яблока.

179

После публикации рецензии мне посоветовали выяснить значение японского слова manko. Я поинтересовался. Ну, вполне ожидаемо. Да, вы правильно поняли.

180

Сам Бекмамбетов рассуждает на эти темы так:

Сейчас у нас в нашей жизни нет наивной фольклорной эстетики. То есть наши дома, в которых мы живем, наша мебель, на которой мы сидим, сидели много лет, наша одежда, в которую одеваются на улицах, — в Америке это давно переработано и превращено в стили, в эстетику, как джинсы, которые в моде по всему миру… И поэтому самое интересное в этом проекте для нас было посмотреть на все, что нас окружает, глазами художника, эстетически. То есть вдруг во всем увидеть красивое. Американские города не очень красивые, но для мира они красивы просто потому, что на этих улицах разыграны сцены больших фильмов с большими героями, с большими событиями. Теперь весь мир смотрит, и им нравятся эти кривые, покосившиеся домики, эти столбы, эти дороги. Просто нам нужно снимать здесь такое кино, с такими героями, с такими переворачивающимися грузовиками, и тогда эти грузовики станут модными и все случится.

181

Это работает не только на людях. Некогда проводился забавный эксперимент с волками. Волку-самцу предлагали живую волчицу и куклу волчицы, грубо сделанную, но с гипертрофированными половыми органами. Волк обычно бросался к чучелу и пытался его покрыть. Вид наивного зверя, пыхтящего над резиновой подделкой — хороший символ современной цивилизации как таковой.

182

Константин Эрнст, рассуждая о «Дневном Дозоре», высказался об этом так:

Российское мазохистское сознание отсекает все свое. У нас все серое, грязное, вонючее, страшное. Это отвратительная вещь, которая погубила миллионы людей, — артикулировать для себя окружающую реальность как не ту, черновую, не устраивающую. Перфекционистски настроенные люди говорят: я хочу жить в другом месте, жить другой жизнью и писать каллиграфическим почерком совершенные стихи. Это обрекло миллионы людей на шизуху, самоубийство или несчастную судьбу.