Пол Андерсон - Чёлн на миллион лет

• Название: Чёлн на миллион лет
• Автор: Пол Андерсон
• Жанр: Фэнтези

Роман «Челн на миллион лет» относится к лучшим из последних книг Пола Андерсона. С необычайной яркостью и точностью обрисованы в этом романе судьбы восьми бессмертных, прослеженные от глубокой древности — через наши дни — в отдаленное будущее.

---

Он — мой муж! — билось у Алият в мозгу. Он — мое избавление. Да будет мне дано стать ему доброй женой… Она повернулась к Забдасу, сомкнула объятия, жадно отыскивая его уста своими.

— Ты что?! — воскликнул Забдас. — Успокойся! Я не сделаю тебе больно.

— Сделай, если хочешь, — она прижалась к нему. — Чем я могу тебе угодить?

— Ну, ну… Это уж… Будь добра лежать спокойно, моя госпожа. Помни о своем возрасте.

Алият подчинилась. Порой они с Барикаем точно так играли в хозяина и рабыню, юношу и проститутку. Она ощутила, как Забдас приподнялся на локте, свободной рукой потянув ее за сорочку. Алият сама задрала ее, а Забдас навалился на нее всей тяжестью. Барикай никогда этого не делал, но Забдас и весил гораздо меньше. Она протянула руку, чтобы направить его, но он поспешно ухватил ее за груди прямо сквозь ткань. Казалось, он не заметил, как ее руки и ноги обнимают его. Страсть его быстро иссякла. Вернувшись на свою половину постели, он лежал, темнея во мраке, пока не отдышался. Потом произнес с тревогой:

— Как обильно ты изливалась! У тебя не только лицо, но и тело молодой женщины.

— Для тебя, — проворковала она и даже на расстоянии ощутила, как напрягся супруг.

— Сколько тебе лет на самом деле?

Значит, Хайран уклонился от прямого ответа, а может статься, Забдас не посмел спросить. Алият знала точно — ей восемьдесят один год, но избрала самый безопасный из ответов:

— Не считала. Но тебя не обманули, мой господин. Я мать Хайрана. Когда я понесла его, я… была совсем юной, а ты сам видишь, годы не так сгибают меня, как остальных.

— Удивительно, — бесстрастно отозвался он.

— Необычно. Это благословение. Я недостойна, но… — Промолчать нельзя: — Мои регулы еще не прекратились. Я могу зачать твоего ребенка, Забдас.

— Это уж… — он не сразу подобрал слово, — совсем неожиданно.

— Давай вместе возблагодарим Господа.

— Да. Надобно возблагодарить, но сейчас лучше спать. Утром у меня много работы.

7

К Забдасу пришел караван-баши Небозабад — надо было обсудить предполагаемую доставку товара в Дамаск. Пуститься в столь дальнее путешествие — дело весьма серьезное. Ходили зловещие слухи о том, что арабы все чаще нападают на персов и угрожают самому Новому Риму.

Купец хорошо принял гостя, как всегда поступал с нужными людьми, и пригласил его отобедать. Алият настояла на том, чтобы подавать к столу собственными руками. Когда дошло до десерта, Забдас попросил прощения и ненадолго вышел — он был немного слаб желудком. Небозабад остался в одиночестве.

Дело происходило в самой богато обставленной комнате — красные вышитые занавески, четыре семисвечных канделябра из позолоченной бронзы, инкрустированный перламутром резной столик из тикового дерева с лиственным орнаментом, уставленный лучшей серебряной и стеклянной посудой. Щепотка благовоний в жаровне придавала свежему воздуху ранних сумерек вязкую приторность.

Небозабад поднял голову навстречу внесшей поднос с фруктами Алият. Она остановилась напротив него. Темные одежды хозяйки скрывали почти все, кроме ее рук и больших карих глаз.

— Садись, моя госпожа, — пригласил караванщик.

— Не пристало мне садиться с тобой, — покачав головой, отвечала она почти шепотом.

— Тогда встану я. — Он поднялся с табурета. — Я так давно тебя не видел! Как ты поживаешь?

— Не так уж плохо. — Оживившись, она так и сыпала словами: — А как твои дела? Как дела у Хайрана и, ну, у всех? Вести до меня почти не доходят.

— Ты почти ни с кем не видишься, не так ли, моя госпожа?

— Мой муж полагает, что… это было бы неблагоразумно… в моем возрасте. Ну так как же дела, Небозабад? Скажи мне, умоляю!

— Не так уж плохо, — ее же словами ответил он. — Ты слыхала, у него уже родилась внучка? Что до меня, то у меня, благодарение Господу, двое живых сыновей и дочка. Ну а дела… — Он пожал плечами. — Ради них-то я и пришел.

— Очень ли опасны арабы?

— Боюсь, что да. — Он помолчал, дергая себя за бороду. — В вашу бытность с хозяином Барикаем — да будет счастлив он на небесах! — ты была в курсе всех его дел. Да и сама принимала в них участие.

Алият прикусила губу.

— У Забдаса на сей счет иное мнение.

— Я полагаю, он не хочет подать повода для сплетен, потому-то ни Хайран, ни кто иной из твоей родни не бывает здесь… Прости меня! — осекся он, заметив тень на ее лице. — Я не должен был совать нос… Просто дело в том, что ты была госпожой моего хозяина, когда я был мальчишкой, и всегда была добра ко мне, и…

Его голос стих.

— Ты очень любезен, что печешься обо мне. — Алият резко вскинула голову, будто боялась нечаянно понурить ее. — Но у меня куда меньше горестей, чем у множества других людей.

— Я слышал, твой ребенок умер. Очень жаль.

— Это было в прошлом году, — вздохнула она. — Раны исцеляются. Мы попробуем еще раз.

— А ты разве еще не?.. Ой, я опять сказал непристойность! Наверно, перебрал вина. Прости меня. Увидев, как ты по-прежнему прекрасна, я подумал…

— Мой муж не так уж стар, — зарделась она.

— Но все же он… Нет, опять не то. Алият, госпожа моя, если тебе когда-нибудь потребуется помощь…

Тут вернулся Забдас. Алият поставила поднос, пожелала мужчинам доброй ночи и удалилась.

8

Пока римляне и персы изнуряли друг друга кровопролитными битвами, в далекой Мекке Мухаммед ибн Абдаллах прозрел истину, начал проповедовать, вынужден был бежать в Ясриб, одолел недругов, дал приютившему его городу новое имя — Мединат Расул Аллах, сиречь Град Апостола Господня, и скончался властителем Аравии. Его халиф, то есть преемник, Абу Бекр подавил бунтовщиков и положил начало священным войнам, призванным объединить людей и возжечь пламя веры по всему миру.

Через шесть лет после вступления в Тадмор войск императора Ираклия город взяли войска халифа Омара. В следующем году они дошли до Иерусалима, а еще через год халиф лично навестил Святой город, триумфально проехав через полностью порабощенную Сирию, а его гонцы приносили вести о все новых и новых городах в самом сердце Персии, над которыми взвились знамена ислама.

В день, когда халиф удостоил своим присутствием Тадмор, Алият с крыши своего дома собственными глазами видела великолепную процессию — грациозных коней, верблюдов в роскошной сбруе, всадников в пламенеющих на солнце шлемах и кольчугах, с блистающими щитами и копьями в руках; разноцветье одежд текло по улицам ожившей радугой, грохотали барабаны, надрывались трубы, в воздухе висел низкий гул песнопений. Улицы наполнились движением, оазис буквально вскипел от нашествия завоевателей. И все-таки Алият приметила, что по большей части арабы худосочны и одеты весьма просто. Местные сановники, как и гарнизон, вели простую жизнь и по пять раз на дню простирались ниц перед Богом, повинуясь взмывающему ввысь вою муэдзина.

Правителями арабы оказались неплохими. Наложили дань, но не слишком непосильную. Обратили несколько храмов в мечети, зато оставили иудеев и христиан в покое — и строго карали нарушителей этого покоя. Кади, их верховный судья, вершил свой суд в восточной арке Колоннады, возле агоры, и даже нижайшие могли обратиться непосредственно к нему. Нашествие оказалось столь стремительным, что не успело особо повредить торговле, и вскоре она начала возрождаться.

Алият не очень-то и удивилась, когда Забдас непререкаемым тоном, означавшим, что в случае возражений ее отошлют в дальнюю комнату, сказал:

— Я пришел к великому решению. Мы и наши домашние должны принять ислам.

И все-таки на лице Алият был написан вопрос. Спальню озарял тусклый свет единственного — ради экономии — светильника, по углам залегли глубокие тени.

— Это действительно вопрос наипервейшей важности, — медленно, стараясь встретиться с мужем взглядом, проговорила Алият. — Они тебя принуждают?

— Нет-нет! — покачал он головой. — Мне говорили, они никого не принуждают, кроме язычников. — На губах его мелькнула тень улыбки. — Они даже предпочли бы, чтобы мы в большинстве своем оставались христианами и могли владеть землей, что правоверным запрещено, и платили бы за нее подати. Мой разговор с имамом проходил нелегко. Впрочем, разумеется, он не может противиться искреннему обращению.

— Тебе это принесет много преимуществ. Забдас покраснел.

— Ты хочешь сказать, что я лицемер?

— Нет-нет, мой господин, ни в коем случае!

— Понимаю, — смягчился Забдас. — Для тебя это сильный удар, ведь ты с юных лет поклонялась Христу. Однако пораскинь умом: пророк вовсе не отрицает, что Иисус тоже был пророком. Просто последним, кому Бог открыл всю истину, был не он. Ислам отметает суеверное обожествление бессчетного множества святых, отвергает священников, встающих между человеком и Богом, бессмысленные заповеди и ограничения. От нас требуется лишь признать, что Бог един и Мухаммед — пророк его. И вести праведную жизнь. — Он воздел указующий перст к небу. — Подумай! Разве простерлись бы все ниц пред арабами, как есть и как будет впредь, если бы их не вдохновляла истинная вера? Алият, я веду нас к истине. Ты ведь приветствуешь приход истины, не так ли? Она не может причинить тебе вреда, ведь так?