Екатерина Кинн - Самое Тихое Время Города

• Название: Самое Тихое Время Города
• Автор: Екатерина Кинн
• Издательство: «Издательство АЛЬФА-КНИГА»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9922-0158-1

Любой город – многослойная структура, и мы, люди, живем лишь в одном из его слоев, не зная о том, что творится в других Любой город многомерен, и измерения его могут выходить куда угодно Точно такова и Москва. Немногие из нас способны путешествовать по ее измерениям и слоям, и с чем придется столкнуться героям романа – нашим современникам Игорю, Андрею, Анастасии и Катерине – никто из них не знает.

Что за странные черные лимузины бесшумно носятся по ночному городу, вытягиваясь, словно резиновые, и проникая во все улочки и переулки? Что за башня плавно поднимается над городом? Откуда выползают красноглазые тени? Что прячет в Сухаревой башне Брюс? Кто преследует Игоря и почему девушка-призрак ищет помощи у Андрея? Зачем Катерина исследует легенды средневековой Индии? Кто такой загадочный Городовой? Что такое Та Сторона? Бывают ли крылатые коты? И что за битва грядет в Ночь Ночей?

В каких бы измерениях Москвы мы ни жили, с какими бы опасностями ни сталкивались герои романа, везде остается верным одно: есть добро и есть зло, есть любовь и есть дружба. И всегда есть выбор, за который ты сам отвечаешь. И всегда есть те, кто встанет рядом с тобой в самый тяжелый и беспросветный час…

---

По ночам в кустах шуршали и сверкали красными огоньками глазок крысы, не по-крысиному огромные, но подходить не осмеливались.

К вершине прорубились на третий день. И только тогда Индракумара приказал всем отдыхать и остался там один расчищать заваленный камнями, загаженный, замусоренный источник. Он трудился весь день, и даже ночью не спустился в лагерь, и не позволил никому быть при нем. А утром он пришел – весь грязный, усталый, но возбужденный, с горящими глазами. Он не мог есть, он торопился закончить дело. Схватил свой меч и позвал с собой Кэт, Василия и отшельника Бидаладасу, который первым присоединился к нему.

На вершину холма, к пустой каменной чаше у лап полуразрушенной статуи кота, они поднялись вчетвером – Кэт, Индракумара, Василий и Бидаладаса. Брат опять обернулся, и теперь рядом с белой каменной кошкой сидел огромный дымчатый котище и сверкал зелеными глазами. И гриб серого холодного и липкого тумана висел прямо над ними. Воздух студенисто дрожал от жары, в воздухе звенела мошкара. Дышать было тяжело, в ушах звенело. От болот полз ядовитый смрад, от которого болела голова и хотелось кашлять.

Индракумара медленно опустился на колени, положил руки на края каменной чаши. Взял свой меч, схватился за лезвие обеими руками, установил его в середине чаши.

– Я, Индракумара, сын Индры, потомок рода Бидалапутра, по праву царь и защитник этой земли, пришел объявить свою власть в этих краях.

Он с силой провел сжатыми руками по клинку, и струйка густой темной крови заструилась на дно чаши. Никто не шевелился. Время на какое-то мгновение остановилось. А потом красная струйка посветлела, стала шире, прозрачнее, и вот уже со дна чаши забил широкий, буйный холодный ключ, белой струей ударил вверх. Дымчатый кот кубарем скатился с пьедестала. Кэт взвизгнула, Индракумара упал на спину от неожиданности, мокрый с ног до головы, рассмеялся и расплакался. А вода, словно прорвав незримую плотину, рванулась вниз широким потоком. По старым ступеням, по каменной тропе, вниз, вниз, туда, где уже шумела где-то вблизи, прокладывая себе путь, река, прорывая ложа болот, снося мертвые деревья, расчищая забытое, заболоченное русло, подобное загноившейся ране. Сильный порыв прохладного ветра сорвал гриб тумана и унес его куда-то прочь вместе с мошкарой. В воздухе запахло грозой и цветами.

– Царь вернулся, – заплакал Бидаладаса.

– Я рад, – отвечаю я Брюсу. – Если в Царском Городе хорошо, так и Моему Городу будет хорошо. Все взаимосвязано.

– Правда ваша, друг мой. Еще мадеры?

– А давайте еще!

– А теперь уж вы рассказывайте. Про друзей ваших. Как у них сейчас?

– Да живут…

– Еще двое. – Джек, усталый, мокрый, в этом ярко освещенном светленьком кабинете казался темным и чужим.

– Где нашел? – вздохнула Эвриала. С этими двумя сегодняшний наплыв составлял сорок два человека.

– Этих? – глянул снизу вверх оборотень. – Этих подобрал возле «Римской». Там есть непростые места. Бродили в переулках, обалдевшие до полного изумления, так сказать. В старинном смысле слова. Ничего не помнят.

– Может, не наши клиенты? – затосковала Эвриала. – Простые наркоманы, обкурились?

– Может, – пожал плечами Джек. – Но я бы не надеялся.

– Ладно, – смиренно ответила горгона. – Константин разберется.

Снова запел звонок. Джек аж подскочил, а Эвриала выпустила клыки. Но вошла Анастасия.

– Видок у тебя, сестрица, – протянул Джек вместо приветствия.

– А ты бы встал да поздоровался, – отгрызнулась Анастасия. – Чаю. Горячего! А то загрызу всех! И сдохну.

Эвриала убрала клыки и нажала кнопку электрочайника.

– Пирожков хочешь? – кротко сказала она. – С печенью.

– С чьей? – осведомилась Анастасия.

– С вражеской, ессесссно, – нежно прошипела Эвриала.

– Тогда давай.

Пока чау и Анастасия давились слоеным остывшим печевом, не дожидаясь чая, Эвриала говорила по внутренней связи с кем-то из добровольных помощников.

– Все же наши клиенты, – вздохнула она, положив трубку. – Придется вам вести их в Убежище. Как там Лана?

Анастасия грустно улыбнулась:

– Пытается возвратить этим выеденным оболочкам душу. Но договора уничтожить мало кто готов. Многие просто уже настолько опустошены, что даже и желать ничего не могут. Бедная Ланка…

– Почему бедная? – вскинула красивые брови Эвриала.

– Да потому, что сама себе положила зарок – пока не заставит уничтожить их все договора, не знать ей покоя… А Слово, сама знаешь, много значит…

– Ну за все надо платить. Сама выбрала.

– Все мы сами выбрали…

– Подкормыши вот тоже довыбирались, – рявкнул Джек. – Поделом. Нечего было заигрываться. Зона умеет ловить на потаенные желания. Хочешь вампиром – на те вампиром! Хошь быть психоэнергуем – будешь психоэнергуем! Хошь зеленым человечком – на те зеленым человечком! Все к вашим услугам – только отдай себя Зоне. Ну вот. А как щупальце отрубается – все, жо… полная. Как выдернут из мозгов-то вомпера или человечка – глядь, а там уже ничего и нет. Все вомпер с человечком пожрали. Так что ты зря их жалеешь. Им еще повезло, что их досуха не выжрали.

– А все равно жалко, – протянула Эвриала. – А вдруг тот симпатишшшный блондинчик был в меня влюблен? А теперь даже и не помнит…

– Ничего-ничего, – сладенько протянула Анастасия. – Тебя увидит – снова влюбится. А ты, Джекушка, неправ. Не обязательно, чтобы только подкормыши.

– То есть?

– Я помню, был проект такой. Вкратце – проникаешь в сны человека и внушаешь ему какую-то мысль, приказ. Заставляешь забыть сон. И человек действует словно бы по собственной воле.

– Подожди, но ведь…

– Дружок ты мой корейский. Думаешь, с башней той да с «Откровением» все закончилось?

– Да знаю я… Только надеяться-то не вредно. Когда подкормышей поведем и как?

– Вот поедим, чаю попьем и пойдем. По переходам, вестимо. И, конечно, с охраной. Там много всякой дряни непонятно откуда лезет. Знаешь, – она протянула Эвриале чашку для второй порции чая, – даже через Зону безопаснее. Мы с Ланой уже натоптали пару тропок. Долго, муторно, но безопаснее.

– Сталкерши, – уважительно протянул Джек. – Завидую.

– Ага, – охнула Анастасия. – Устаешь так, что свету белого невзвидишь. Господи, – поникла она, – я скоро сдохну…

– И станешь очаровательным привидением, – проговорила Эвриала, глядя в экран. – Игорю позвони, – проворковала она, сверкнув клычками.

…Весна в предгорьях. Зелень лугов, что к июню сменится золотом и рыжиной выгоревших трав, а сейчас пылает алыми и золотыми тюльпанами. Время пробуждения. Белые, в голубых тенях горы над зеленым городом, и длинная тень от сверкающей телебашни на горе ложится на тихие кварталы. Люди просыпаются золотым утром и спешат по своим делам, лезет клейкая тополиная листва из почек, журчит вода по арыкам – вдоль улиц, с юга на север, под уклон.

А там, где от зажатого в ущелье шоссе ответвляется новая ветка, стоит на скале Дева-лебедь. Реют по ветру широкие белые рукава платья-койлек, из алого китайского шелка ее кемзал, с соболиной опушкой – шапка-саукеле, звенят подвески, летит по ветру вуаль – это Весна Алатау с веткой цветущей яблони в руках смотрит на свой город. Смотрит на сады в предгорьях – и видит обгорелые ветви, и выкорчеванные пни, и занявшие место яблонь новомодные виллы. О Город Яблок,[33] где теперь яблоневый цвет по весне и бордовые, сахарные на изломе яблоки по осени, твои слава и гордость? Забыты, брошены, засеяны бетоном и железом твои сады! И опадают дождем лепестки с ветки в ее руках, и плачет она над обрывом, Дева-Обида, глядя на свой город, утонувший в сизом мареве дыма…

– Мне так ее жалко, – шепчет Вика.

– Мне тоже. Смотри, вот видишь две пятиэтажки за теми корпусами? Мы там жили. А вот там, – рука Андрея указывает на путаницу улочек под зеленым горбом горы, – там мы играли после школы. Тогда частных домов было больше, это сейчас их сносят.

На смотровой площадке у закрытого еще фуникулера нет случайных свидетелей. Да если бы и были – вряд ли обратили бы внимание на парня лет тридцати в черных джинсах и кожаной куртке и девушку в длинном платье, со светлой косой до пояса. В кармане у парня пищит таймер мобильника.

– Нам уже пора? Так мало… – удивляется Вика.

– Я уже попрощался. – Андрей обнимает ее за плечи. – Пойдем. Теперь я принадлежу другому городу. Навсегда. Идем.

И они идут по дорожке, по вытянутой на запад тени от телебашни, и случайный наблюдатель не уловил бы мгновения, когда они исчезли в этой тени.

И больше они никогда здесь не были.

Люблю я раннее весеннее утро, когда солнце еще не встало. Даже если это утро дождливое и промозглое. Но на Пасху обычно бывает ясно. И сегодня будет ясно и тепло. Уж я-то знаю.

Крыши такие черные, а небо такое светлое. Утренний ветер нежно сдувает последние пылинки звезд. И все, кто живут на крыше, встречают рассвет. И я тоже сижу на крыше с моими верными котофениксами Ланселотом и Корвином.