Джоанна Троллоп - Испанский любовник

• Название: Испанский любовник
• Автор: Джоанна Троллоп
• Издательство: АО „Издательство «Новости»"
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7020-0917-7

Эта книга – история романтической и трогательной любви уже немолодой английской женщины и преуспевающего испанского бизнесмена.

---

– Думаю, он просто не умеет себя вести, – заявил Алистер. – И, думаю, виноваты в этом мои родители.

– А кто ты?

– Алистер.

– А ты, значит, Гарриет? – сказал Луис, поворачиваясь к Гарриет, покрасневшей до корней волос.

– Как видите, Фрэнсис у нас – особенная тетя, – проговорила Лиззи.

– Я и сам прекрасно знаю, что она особенная, – улыбнулся Луис.

– У меня тоже должен был быть близнец, – вставил Алистер, – но он умер. А жаль, ведь если бы он остался жив, то мне не пришлось бы знаться с Сэмом. Я имею в виду, что Сэма просто не было бы на свете. Неплохая мысль, с любой точки зрения…

– Довольно, – оборвал его Роберт. Он старался не смотреть на Фрэнсис. На ней была красная блузка – красная! на Фрэнсис! – и черные брюки. Ее волосы стали длиннее и светлее, а ноги без чулок в красивых кожаных сандалетах – коричневыми от загара. В ушах у нее были большие золотые серьги, простые круглые цыганские серьги. Никогда раньше Роберт не видел на ней таких сережек. Прежде она, немного стесняясь, носила только маленькие жемчужные кнопочки, совсем крошечные. Он посмотрел на Лиззи. Та разглядывала Луиса с почти нескрываемым интересом, а Луис, немного выставив руку в сторону Дэйви, разглядывавшего его часы, не отрывал взгляда от Фрэнсис.

– И в этих часах можно нырять?

– Конечно, можно.

– А летать на космическом корабле?

– Нет проблем, – Луис протянул свободную руку по направлению к Фрэнсис. – Amor…[11]

Комната неожиданно будто наэлектризовалась. „Он назвал ее „amor", – подумала Лиззи. – Amor! Какое слово! Сколько в нем интимного, страстного!" Если бы ее кто-нибудь когда-нибудь назвал этим словом, она бы, наверное, упала в обморок. Рядом с Amor привычное ей „дорогая" было настолько же страстным, как коричневый бумажный пакет для продуктов.

Она бросила короткий испытующий взгляд на Фрэнсис. Та стояла, слегка наклонившись над Дэйви, и тихо говорила ему:

– На твоем месте я не стала бы так восхищаться этими часами. Мне они кажутся вульгарными.

Ее вид и голос были вполне обычными. Он что, говорит ей „Amor" все время? Если это так, то какова же атмосфера их повседневной жизни? Как можно заниматься такими обыденными вещами, как, скажем, чистить зубы или поджаривать тосты, когда рядом с тобой мужчина, который так(!) на тебя смотрит и называет „Amor"?

– Лиззи?

– Да, – вздрогнув, ответила она.

– Я говорю, я могу помочь тебе с ужином. Роб хочет показать Луису „Галерею".

– Да, – пробормотала Лиззи, – это хорошая идея. А ты?..

– Я останусь здесь, – сказала Фрэнсис. Она в упор посмотрела на Лиззи.

– Мне могла бы помочь Гарриет…

Гарриет, охваченная желанием во что бы то ни стало удалиться из комнаты и убежать от всего, что так электризовало саму атмосферу, промямлила что-то насчет задания по истории.

– Я хочу тебе помочь, – сказала Фрэнсис с ударением. – Ведь мы не виделись несколько месяцев.

– Это моя вина, – вставил Луис, хотя при этом он нисколько не выглядел виноватым. Он нагнулся, чтобы застегнуть защелку массивного золотого браслета часов на запястье у Дэйви. – Ну вот. Теперь ты выглядишь как заправский европейский бизнесмен.

Дэйви благоговейно поддерживал запястье другой рукой.

– Пообещайте, что потом не дадите надеть эти часы Сэму.

„Галерея" произвела на Луиса благоприятное впечатление. Он сказал Роберту, что подбор товаров отличается хорошим вкусом и знанием международного рынка. Таких салонов в испанской провинции не найти. Луису особенно понравился интерьер. По его словам, хороший дизайн интерьера очень ценится в Испании, особенно в Барселоне. Он поинтересовался, какое нужно получить специальное образование, для того чтобы открыть такой салон.

– Специальное образование? – переспросил Роб. – Никакого. Во всяком случае, для такого магазина. Знания приобретаются со временем, по мере погружения в дело.

Луис рассказал, что в Испании сложилась строгая система подготовки специалистов для любого вида бизнеса, которых обучают в многочисленных специальных учебных заведениях. Не имея соответствующего диплома, пробиться в каком-либо деле сложно. Затем он заговорил о проблеме трудовых ресурсов в Испании, о профсоюзах, и социалистических, и коммунистических, о минимальной зарплате, о консерватизме испанской провинции, о социалистическом правлении в ряде городов страны.

– Однако я утомил вас, – сказал Луис. Он стоял перед прилавком с привезенными с Филиппин высокими напольными подсвечниками. У них были острые наконечники, на которых крепились массивные восковые свечи.

– Наоборот. Ведь я ничего не знаю об Испании.

– Нет, – проговорил Луис. Он разглядывал свечи и улыбался. – Вы просто проявляете вежливость по отношению к гостю, а на самом деле вы сейчас думаете о Фрэнсис.

– Естественно…

Луис похлопал его по руке.

– Просто согласитесь, что думаете. Конечно, вы думаете о Фрэнсис.

– У нас дружная семья, – сказал Роберт. – Мы тесно связаны друг с другом. Лиззи и Фрэнсис очень близки, как и положено близнецам. И они сохраняют близкие отношения с родителями. Я, например, своих почти не вижу.

– Я тоже. Моя мать ударилась в религию, а отец, всю жизнь пробыв военным, придерживается крайне правых взглядов, слишком правых для современной Европы.

Роберт прошел к стене, на которой висели импрессионистские по стилю литографии одного местного художника. На них были изображены звери и птицы. Литографии нравились Роберту, но, к сожалению, расходились плохо. Лиззи считала, что они были слишком мрачными, изображали неприятные сцены. „Разумеется, люди прекрасно знают, что лисы охотятся и убивают фазанов, – говорила она. – Но они не хотят видеть это на картинах".

– Вам нравится? – спросил Роберт Луиса.

– Да, эти литографии хорошо продавались бы в Испании.

– Здесь они не идут. Лиззи говорит, что они слишком мрачные. – Он бросил взгляд на Луиса. – Понимаете, Лиззи волнует: что будет с вами и Фрэнсис дальше.

– Женщин это всегда беспокоит. Я не знаю, что с нами будет дальше, потому что не в состоянии предсказывать будущее.

– Но мы не хотим, чтобы Фрэнсис осталась без будущего.

Луис выпрямился. Он повернулся к Роберту и сказал, глядя ему прямо в глаза:

– Вам не следует недооценивать Фрэнсис. Она без будущего никогда не останется. Я еще не встречал такой сильной натуры.

– Фрэнсис?

– О да! Она прячет это, но это всегда при ней. Моя сестра Ана тоже сильная натура, но она выставляет это напоказ, как одежду, это всегда в ней заметно. С Фрэнсис – наоборот.

– Я знаю Фрэнсис с двадцати лет, всего на месяц-два меньше, чем Лиззи, и я никогда не видел ее настолько поглощенной отношениями с мужчиной.

– И вы, – сказал Луис, засовывая руки в карманы брюк, – хотите предупредить меня, чтобы я не сделал ей больно? Или вам поручила это жена?

– Пожалуйста, не обижайтесь…

– Я нисколько не обижаюсь, – с улыбкой произнес Луис. – Я просто стараюсь вас понять.

– Я не вмешиваюсь в ваши отношения, – искренне сказал Роберт. – Я просто стараюсь как-то защитить Фрэнсис.

– Да-да, я понимаю. Я, может быть, и жалкий иностранец, но я тоже человек.

– Дело в том, – начал Роб, неожиданно ощутив себя в идиотской роли некоего папаши-защитника, которая ему не нравилась и к которой он никогда не стремился, – дело в том, что чувства у северных и южных народов сильно разнятся. Разве не так? Может, поэтому между севером и югом с таким трудом устанавливается взаимопонимание. – Он замолчал. Посмотрел на Луиса. – Боже, простите меня. Я не имел в виду всего этого. Я даже не уверен, что сам верю в то, что говорю. Пожалуйста, забудьте последние минуты нашего разговора. Что я могу сказать? Только то, что никогда раньше не видел Фрэнсис такой счастливой.

Луис обменялся с Робертом взглядом. Что хотел сказать этот симпатичный свояк Фрэнсис? Может, он хотел пожелать им счастья? Намекая, в то же время, что сомневается в хэппи-энде? Значит, и он тоже – обладатель этой любопытной английской черты, сдержанности, которая присутствовала во Фрэнсис, когда они познакомились, и мешала ей открыто высказывать свои чувства? Это похоже на крайнюю степень вежливости, но настолько самоуничижительную, что в конце концов она приносит страдание и погребает под собой ее обладателя. И дело не в том, что испанцы превосходят англичан в умении выражать свои чувства, они просто не боятся самих чувств. Как заметила уже и Фрэнсис, они гордятся своими чувствами. „Это делает вас благородной нацией, – говорила она, – нацией возвышенных людей. У англичан достоинств не меньше, но теперь они боятся казаться возвышенными. В этом положении они ощущают себя глупыми и даже выглядящими „империалистично".

Роберт Мидлтон не казался Луису ни глупым, ни обладающим имперскими амбициями. Он казался просто несчастным, как человек, не имеющий выхода для своих чувств. Луис вынул руки из карманов, протянул их вперед и сжал плечи Роберта.