Мэри Спенсер - Обет любви

• Название: Обет любви
• Автор: Мэри Спенсер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-005056-9

Возможно ли в наши дни написать книгу, в которой нежность и романтизм любовного романа соединяются с захватывающим увлекательным сюжетом исторического повествования? Да, если за это берется Мэри Спенсер!..

И тогда появляется на свет история, достойная быть воспетой в средневековом «рыцарском романсе». История гордого рыцаря Эрика Стэйвлота, поклявшегося доставить любимую женщину к чужому брачному ложу, и юной леди Марго ле Брюн, что втайне дала клятву не принадлежать никому, кроме сэра Эрика, покорившего ее сердце еще в детстве. И тогда начинается песнь высокой любви – обжигающей, опасной и изысканно-галантной. Начинается история нарушенных обетов...

---

Он судорожно перебирал в памяти битвы, в которых ему доводилось сражаться, все обиды и несправедливости, которые когда-то больно ранили его душу, тех, кого он любил и кого уже не было рядом, даже тот проклятый день, когда он узнал правду о своем рождении.

Но все было напрасно. Вместо этого перед глазами вставала пышная церемония свадьбы: Марго и Джеймс, рука об руку идущие к алтарю, потом оба они в постели, Марго, вынашивающая ребенка брата…

Эрик повернулся и посмотрел на Марго:

– Пусть вы и говорите, что любите меня, леди Марго, но это совершенно ничего не значит. Я уже сотни раз пытался заставить вас выбросить эту дурь из головы, более того, я старался как мог ненароком не обидеть вас, потому что вскоре нам предстоит породниться и меньше всего мне хотелось бы, чтобы между нами осталась неприязнь. Но порой мне кажется, что вы просто не желаете меня понять! Так что теперь я решил говорить с вами прямо и откровенно. Я не люблю вас, Марго ле Брюн, и был бы вам крайне признателен, если бы вы выкинули из вашей хорошенькой головки все эти детские бредни о нежных чувствах и более не утруждали меня своими признаниями.

Оцепеневшая от ужаса Марго едва смогла взять себя в руки.

– Я и п-правда люблю т-тебя, мой Эрик, – твердо сказала она. Маленькие руки ее сжались в кулаки. – И всегда любила! Это не бредни, не сказки и не выдумки, как бы ты это ни называл! Это просто любовь! И я знаю, что и ты тоже любишь м-меня. Может, ты и не признаешься в этом, но это так.

Прежде чем Эрик смог ответить, гибкая фигура Жофре вдруг возникла прямо перед ними в ярком свете костров. Он появился с таким непринужденным видом, что будто вышел перед сном побродить по аллеям родного Белхэйвена. Шел он явно к Эрику, но, заметив Марго, дружелюбно кивнул ей.

– Эрик, старина, – пропел он, дружески хлопнув старшего брата по широченному плечу, – не знаю, о чем вы тут беседуете с прелестной Марго, но советую говорить потише. Твое рычание уже разносится по всему лагерю. Уверен, наши люди при желании могут легко расслышать каждое слово. Боюсь, Бого и его семейство решат, что ты репетируешь, прежде чем вступить в их бродячий цирк.

Эрик свирепо уставился на него, отлично понимая, что его деликатный братец старается по возможности исправить положение. Вдруг ему неожиданно пришло в голову: а может, это даже и к лучшему, если весь лагерь станет свидетелем тех лживых слов, которые он готовился обрушить на Марго. Ведь услышать подобное оскорбление при свидетелях куда больнее, да и ему будет не так-то легко отказаться от своих слов. Махнув рукой, он взглянул на Жофре, а потом снова повернулся к Марго.

– Все слышат? Вот и отлично! – проревел он. – Ну так вот, женщина, теперь ты поверишь мне, если я на весь мир объявлю о своих чувствах? Я не люблю тебя, никогда не любил и, уж конечно, никогда не полюблю!

– Эрик! – Лицо Жофре дрогнуло. Он схватил брата за руку, словно намереваясь оттащить его в тень. – Что это значит?

В освещенном кругу вдруг появилась леди Минна. За ней по пятам бежали Джейс, Алерик и маленький Томас.

Минне было достаточно бросить только один взгляд на помертвевшее лицо своей хозяйки, чтобы обо всем догадаться. Ни секунды не раздумывая, Минна кинулась к Марго:

– Миледи? Что случилось? – Подхватив госпожу под руку, она обернулась и вопросительно глянула на Эрика.

Марго, казалось, не видела ничего вокруг.

– Эрик… ты любишь… т-ты т-тоже любишь меня, – дрожащим голосом прошептала она.

– Нет.

– О! – совершенно потрясенная, воскликнула Минна. – О Боже!

– Будь ты проклят, Эрик! – яростно прошептал Жофре. Пальцы его, словно когти, впились в руку брата. – Ты ведешь себя как последний болван!

– Прошу тебя, Марго, пойдем в шатер! – взмолилась Минна, тряся ее за плечи. – Сэру Эрику, может быть, надо успокоиться… – Она с ненавистью взглянула на него.

Но Марго как будто ослепла и оглохла.

– Н-нет, Минна, п-просто он боится п-признать правду. Н-но однажды он поймет это, поймет, к-как он был не прав и жесток. – И, обернувшись к Эрику, добавила: – К-когда ты целовал меня, Эрик, помнишь? Ведь т-тогда ты любил меня!

– Когда он целовал тебя? – рявкнул Джейс.

– О Боже! – закрывая глаза, простонал в отчаянии Жофре.

Алерик протянул руку и быстро оттащил Джейса назад.

– Тихо, парень, – посоветовал он. Щуплый менестрель рядом с гигантом рыцарем был больше похож на мышь, решившую вцепиться в горло слону. – Подумай хорошенько, прежде чем сделать какую-нибудь глупость!

– Да, признаюсь, целовать вас было довольно приятно, миледи, – согласился Эрик, – и я крайне благодарен вам за доставленное удовольствие. Но такое же удовольствие может легко получить любой другой мужчина, пожелай он только. – Эрик подтолкнул к ней Жофре. – Ведь вы же не станете отрицать, что и мой собственный брат уже не раз пил нектар с ваших губ?

Жофре свирепо отпихнул его в сторону и в ужасе уставился на оцепеневшую Марго. Никогда прежде он не смог бы даже представить, что его галантный брат сможет быть таким жестоким по отношению к женщине, особенно к Марго.

– Я… – начал он и тут же осекся, увидев страдание на лице Марго. Она даже не повернула головы в его сторону. Взгляд ее был по-прежнему прикован к Эрику.

Бедняжка была не столько оскорблена, сколько изумлена и сбита с толку. Все мысли ее были только об Эрике. Для чего он это затеял? Она все пыталась понять и не могла. Эта жестокость в нем… она не настоящая. Марго не хотела верить в это. В Эрике никогда не было жестокости. Никогда.

С трудом выдавив дрожащими губами улыбку, она крепко стиснула трясущиеся руки и сказала очень просто:

– Я л-люблю тебя, Эрик.

Желваки заходили у него на щеках. Сжав кулаки, он ответил так, будто, кроме них двоих, вокруг не было ни души, и каждое его слово вонзалось ей в сердце острым ножом.

– Это не имеет значения, Марго. Даже если бы я и был в состоянии смириться с твоей любовью, а я не могу, неужели ты думаешь, я бы захотел иметь такую жену, как ты? Жену, которая не в состоянии выговорить по-человечески обычное слово? Да я бы со стыда сгорел рядом с тобой, я бы не пережил позора, если мне пришлось дать тебе мое имя! Вспомни, твои собственные родители стыдились брать тебя ко двору, бывать с тобой вместе на людях! Как ты могла вообразить, что я смогу решиться на то, что оказалось не по силам даже им? Как тебе пришло в голову, что я смогу жить с женщиной, которая спотыкается на каждом слове, чтобы каждый день бояться за своих детей, как бы они не унаследовали ее порок? Нет, Марго, нет! Избавь меня от своей любви. Лучше сбереги ее для человека, которому будет на это наплевать. А я не хочу ни видеть тебя, ни слышать твою речь!

Марго застыла, словно окаменев. Жуткая тишина повисла над лагерем – казалось, все боялись даже дышать. Лицо ее стало мертвенно-бледным. Только огромные, широко раскрытые глаза и жили на этом лице. Наконец из груди ее вырвался пронзительный крик, и она прижала руку к сердцу. И тут все увидели, как из глаз девушки вдруг потоком хлынули слезы, заструившись по бледным щекам.

– Боже милостивый, Эрик… – прошептал Алерик.

Эрик не раз уже сеял смерть на полях сражений, он привык убивать, но каждый раз смерть человека оставляла печаль и сожаление в его душе. Однако то, что он чувствовал сейчас, было куда хуже. Не в состоянии даже думать о содеянном и не желая видеть ее неизбывного горя, он повернулся и зашагал прочь.

– Эрик, – крикнул вслед брату Жофре, – Эрик!

Потеряв голову, тот кинулся бежать и бежал что было сил, продираясь вперед, стараясь поскорее укрыться в спасительной чаще леса.

Немного позже его нашел там Томас, хотя, как ему это удалось, Эрик так никогда и не узнал. Мальчик легкой тенью неслышно проскользнул между деревьев, через его худенькое плечо были переброшены одеяла.

Для Эрика его появление было чем-то вроде чуда. Он уже решил, что будет лучше, если он до утра останется здесь, вдали от лагеря, чтобы наедине с собой справиться со своим горем, мучившей его совестью и потерей любви. Но мальчик, конечно, не мог этого знать.

– Хороший ты парень, Томас, – едва слышно прошептал он, глядя, как тот поспешно расстилает на земле принесенные одеяла, – настоящее сокровище, а не оруженосец. Я очень благодарен тебе.

Томас молча продолжал заниматься своим делом.

Эрик смотрел на упрямо склоненную голову мальчугана и чувствовал, как все сильнее и сильнее ноет сердце.

– Я знаю, ты не понимаешь, почему все так произошло, ведь так, Томас? Но не могу винить тебя, пусть даже ты и возненавидишь меня за это. По правде говоря, – вздохнул он, – я и сам себя ненавижу.

И словно его слова явились последней каплей, Томас вдруг вздрогнул, обернулся и бросился к Эрику. Тоненькие его руки обхватили его за талию, он крепко прижался к хозяину всем своим дрожащим от волнения телом и спрятал лицо на его груди.

– Томас! – воскликнул Эрик, немало смущенный и сбитый с толку. Осторожно отодвинувшись, он обхватил щуплые мальчишеские плечи и заставил его поднять голову. Тот плакал. Боже милостивый! Томас, этот сорванец, рыдал, не скрывая слез, так, как может плакать только человек, когда сердце у него разрывается от горя. Эрик порывисто прижал его к себе и нежно провел рукой по спутанным волосам. – Прости. Прости меня, малыш.