Стивен Эриксон - Врата Смерти(пер. И.Иванова)

• Название: Врата Смерти(пер. И.Иванова)
• Автор: Стивен Эриксон
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007

Малазанская «Книга Павших» — 2

Семиградие… Древний континент, история которого теряется в глубинах тысячелетий. Завоевав его, малазанцы никогда не относились всерьез к легендам и верованиям местных племен. Власть Империи в Семиградии казалась им незыблемой, а пророчества о Дриджне, священном возмездии, — очередными слухами. Вплоть до страшной ночи, когда слухи вдруг превратились в зловещую реальность. Оправившись от «семиградского удара», Империя начинает мстить. На континенте высаживается армия под командованием адъюнктессы Таворы — женщины с железной волей и полным отсутствием жалости. Тавора полна решимости жестоко покарать мятежников. Но она пока не знает, с кем ей предстоит столкнуться в песках священной пустыни Рараку.

Книжный сериал Стивена Эриксона — один из самых популярных фэнтезийных сериалов последних лет. Его заслуженно сравнивают со знаменитым «Черным отрядом» Глена Кука.

---

Доспехи тянули на дно. Сбрасывая их, Калам был вынужден отстегнуть свой оружейный пояс. Тот выскользнул и тоже стал опускаться на темное дно. Легкие отчаянно требовали воздуха, не оставляя времени на поиски. Калам остался безоружным.

С какого-то корабля доносились странные звуки, будто обезумевшая команда пыталась разрубить судно пополам. Калам ненадолго прислушался. Мало ли что там. Ему хватало своих забот.

Угри, как могли, сопротивлялись его вторжению. Стараясь унять дыхание, Калам пополз по склизкому илу вверх. Он держал курс на каменный волнолом. Битые черепки больно впивались в тело. Добравшись до волнолома, ассасин перевернулся на спину. Над ним темнело днище причала, густо оплетенное водорослями. Калам закрыл глаза, приказав себе сосредоточиться.

Постепенно ему удалось остановить кровь. Еще через несколько минут Калам сел и начал стаскивать с себя прилипших угрей, похожих на больших пиявок. Он швырял их в темноту, туда, где слышалась возня береговых крыс. Судя по звукам, крысиное полчище приближалось. Калам наслушался достаточно страшных историй, чтобы воспринимать всерьез этих тварей — негласных хозяев гавани.

Дальше оставаться под причалом было небезопасно. Калам встал на четвереньки, оглядывая старые щербатые причальные сваи, выступавшие над водой. Береговые матросы постоянно их смолили, но в местах соприкосновения с причальными канатами смола очень быстро сдиралась, обнажая серое дерево.

«По этой жиже мне до берега не дошлепать. Нужно выбираться на причал. Это единственный способ».

Стараясь ступать осторожно, ассасин побрел под причалом, пока не оказался напротив торгового судна. Одним своим боком этот широкобрюхий корабль буквально лежал в илистом месиве. Толстым пеньковым канатом он был привязан к бронзовому кольцу причальной сваи. К счастью для Калама, канат достаточно провис, чтобы, подпрыгнув, за него уцепиться.

Пару часов назад Калам с легкостью взобрался бы по этому канату. Потеря крови и рана в боку все изменили. Едва он шевельнул туловищем, как из раны снова потекла кровь. Калам чувствовал, что слабеет. Ухватившись за бронзовое кольцо, он повис и стал ждать, когда вернутся силы.

Его подпирало время, однако ни воля, ни навыки, полученные в «Когте», не могли мгновенно восстановить ему силы. Думать о допущенных промахах не хотелось. Да и зачем? Случившегося не изменишь; тут не наделать бы новых глупостей. Калам знал: в узких улочках и переулках Малаза его уже поджидают убийцы. Скорее всего, через несколько часов он будет стоять у врат Клобука.

Но намерений становиться легкой добычей у Калама тоже не было. Он упрямо замедлял дыхание, дабы успокоить кровотечение из кинжальной раны и многочисленных мелких ранок от укусов рассерженных угрей.

«На темных крышах складов наверняка затаились противники, обладающие магическим зрением, а у меня нет даже рубашки, чтобы притушить тепло тела. Они знают, что я ранен и мне трудно управлять собой. Думаю, и Угрюмая в свои лучшие годы, будучи раненой, не сумела бы усилием воли охладить себе тело. К тому же меня этому не учили».

Калам снова закрыл глаза.

«Кровь отливает от поверхности тела. Она уходит внутрь, ближе к костям. Тело холодеет. Каждое дыхание наполнено льдом. Мое тело и руки становятся прохладными, как камни мостовой. Движение меня не разогревает. Я веду себя не так, как они ожидают от раненого».

Он открыл глаза и прижался лбом к кольцу. Лоб оставался слишком теплым.

Пора выбираться на причал.

Калам достиг вершины сваи и перебрался на причал. К счастью, там было пусто. Тихо ступая по доскам, покрытым коркой птичьего помета, ассасин сошел на берег и оказался на улице, которая называлась Причальной. Возле запертых дверей складских зданий стояли телеги. До ближайшей было полтора десятка шагов.

Побежать? Нет, это равносильно самоубийству. Тело сразу же разогреется, и он превратится в заметную мишень.

«Я — как угорь, который заполз слишком далеко и собирается ползти еще дальше».

Распластавшись на животе, Калам пополз по влажным булыжникам мостовой, почти упираясь в них лицом.

«Магия делает охотника ленивым. Он слишком доверяет своему магическому чутью и думает, что оно подскажет ему все. Он забывает про покров темноты, игру теней и мельчайшие признаки… Надеюсь, я не ошибусь в своих предположениях».

Калам не решался поднять голову; он и так знал, что целиком на виду, будто червь, ползущий по камню. Какая-то часть его сознания была готова кричать от страха, но ассасин загнал ее поглубже. Недаром в «Когте» ему муштровали волю, требуя совершенного владения телом, разумом и душевным состоянием.

Пока он выбирался на причал, небо подернулось облаками, и это обрадовало Калама. Сейчас луна была его злейшим врагом. Если только она выйдет хоть на несколько минут, самый ленивый и неповоротливый из его врагов сразу же заметит движущуюся тень.

Он полз еле-еле. Город вокруг был непривычно тих. Большая ловушка, расставленная на тот случай, если он до нее доберется.

Калама вдруг обожгла мысль: «Меня уже заметили, но они не хотят лишать себя удовольствия. Возмездие коротко и обыденно, зато подготовка к нему может превратиться в развлечение. Только зачем устраивать изощренную ловушку, если жертву можно убить еще на пути к ней?»

Горькая логика раскаленным кинжалом вонзилась Каламу в грудь, угрожая сильнее, чем что-либо, разметать все меры предосторожности. Тем не менее, он сумел доползти до телеги. Удерживая дыхание, Калам решился поднять голову.

Макушка головы уперлась в шершавые доски. Ассасин замер. Трудно сказать, каких действий ожидали от него враги. Их магическим способностям он мог противопоставить только собственную находчивость и ловкость рук. Калам вновь пригнулся и пополз под телегой. Миновав ползком еще три, он оказался возле ворот склада.

Створки ворот, разумеется, были массивными и вдобавок — защищенными крепкой раздвижной решеткой, запертой на внушительный замок. В боковой стене Калам заметил дверь, на которой тоже висел замок.

Калам метнулся к обшарпанной двери. Его руки впились в замок. Выламывание замка требовало грубой силы и исключало бесшумность. Калам знал, что выдает себя с головой, но он запретил себе думать об этом. Открыть замок пальцем, естественно, было невозможно. Оставался единственный способ — отломать скобы, на которых он висел. Калам сжал замок обеими руками и начал раскачивать из стороны в сторону.

Он не знал, сколько времени продолжались эти качания. Скобы обломились, повиснув на дужке замка. Калам осторожно потянул на себя дверь и скользнул в темноту.

Двигаясь ощупью, ассасин натолкнулся на стойку с инструментами. Оттуда он позаимствовал топорик, клещи, полотняный мешочек с гвоздями и нож с обломанным острием и тупым зазубренным лезвием. Чуть выше на крючке висела пропахшая потом кожаная рубаха. Калам надел ее и двинулся дальше. В заднем помещении он обнаружил еще одну дверь. Она вела на задворки склада.

По его расчетам, Мертвый дом находился через шесть улиц. Но раз Салк Элан знал о его намерениях… идти туда мог только отъявленный идиот. Об этом его «дружок» тоже знал.

Калам распихал инструменты по карманам рубахи, затем бесшумно отодвинул засов и чуть приоткрыл дверь. Не заметив ничего подозрительного, он открыл ее пошире. Глаза ассасина пристально осматривали соседние крыши и небо.

Никого. На его счастье, облака плотно заволокли небо. Сквозь ставни одного из домов пробивался слабый свет, отчего темнота вокруг казалась еще гуще. Где-то вдали тявкала собака.

Калам вышел в грязный, забитый хламом переулок. Там, где он вливался в другой такой же переулок или улочку, ассасин заметил нечто вроде ниши. Она выделялась тем, что была темнее окружающего пространства. Выхватив нож и топорик, Калам прямиком двинулся туда.

Темнота, конечно же, имела магическое происхождение, однако нападение Калама было столь внезапным и неожиданным, что двое его противников не успели выхватить оружие. Одному из них толстое щербатое лезвие ножа воткнулось в горло. Топор перерубил ему ключицу и несколько ребер. Калам тут же ударил по горлу второму, а затем бросил это неуклюжее оружие и для верности двинул первому по лицу. Сзади оказалась стена, о которую его противник ударился головой. С ним все было кончено. Второй «коготь» (Калам только сейчас увидел, что это женщина) с громким булькающим звуком сполз вниз. Добивать ее Калам не стал, поскольку жить ей оставалось считанные минуты.

Обыскав оба тела, Калам солидно вооружился несколькими «утренними звездами», кинжалами, «горлорезками». Самым удачным приобретением был маленький арбалет. Такое оружие имели только «когти». Оно взводилось крепкой железной пружиной и безотказно стреляло, но не очень далеко. Вместе с арбалетом ассасин позаимствовал и колчан с восемью стрелами. Их железные головки блестели, смазанные белым паральтом — страшным, мгновенно убивающим ядом.