Владимир Лосев - Месть Демона

• Название: Месть Демона
• Автор: Владимир Лосев
• Жанр: Фэнтези

Нечто странное происходит с Максимом, когда пьет. Он исчезает, а вместо него появляется кто-то другой, страшный, непохожий на него, хотя внешне ничего не меняется… По крайней мере, так говорят люди, он-то сам никогда ничего не помнит. Максим, зная эту свою неприятную особенность, старается не пить, но когда убивают его любимую девушку, сдержаться уже не может. После каждого раза, когда в рот к нему попадает спиртное, в городе гибнут люди, и в этих смертях подозревают его, но он даже не знает, действительно, ли виноват — ничего же не помнит. Чтобы выжить, он начинает свое расследование, результат ему не понравится…

---

Не страшно…

Я итак большую часть жизни, думал о том, что скоро умру.

Меня ничего не держит в этой жизни, нет неоплаченных долгов, нет любви и привязанностей. Одному умирать легко.

Зазвенели ключи, мое сердце вздрогнуло. Вот она и пришла! И как всегда неожиданно. Дверь открылась, и в камеру вошел здоровый детина. Хотя слово «вошел» — неправильное, едва протиснулся в дверной проем. Места в камере было и до этого немного, а сейчас пространство исчезло вместе с воздухом. Дыхание у вошедшего не было чистым, я отчетливо ощутил запах водочного перегара.

— Быстро отполз в угол и чтоб сидел тихо, тля, а то раздавлю! — детина сжал руки в кулаки и покрутил их перед моим носом, чтобы я лучше понял. Руки у него были настоящего качка, в перекатывающихся мускулах.

Кулак казался очень внушительным, размером он был с половину моего лица, пах табаком и французским парфюмом. Не так я представлял смерть, как-то считал, что она будет выглядеть более традиционно, худощавая модель с косой и в белом модном саване.

Я отполз в угол и прижался к каменной холодной стене. Верзила сел на нары и стал мрачно меня разглядывать. Я тоже, только исподтишка…

…Мужчина в возрасте тридцать-тридцать пять лет, одет в спортивные штаны и майку, которая не скрывала многочисленных татуировок. За плечами не одна ходка, две или три. Как только я сделал этот нехитрый вывод, то сразу загрустил: никогда не нравилось, когда сбываются мои худшие предчувствия. — Тебя, Максимом, кличут? — спросил верзила. — Фамилия Макаров. Так, тля?

Я кивнул, ситуация мне еще больше перестала нравиться. Совсем плохо, я не ошибся, этого прислали убивать. Как он это сделает — не важно. Либо придерется к чему-нибудь, либо удавит молча — результат один. Иначе, зачем интересоваться моей фамилией?

Я еще раз посмотрел на его фигуру и мышцы и подумал, что вряд ли смогу оказать хоть какое-то сопротивление.

Верзила ростом был выше меня на голову, веса в нем килограмм на сто больше. И этот лишний вес приходился в основном на мышцы. Ему достаточно просто прижать меня к нарам и сдавить.

Я задохнусь…

Каратэ хорошо, когда существует пространство для маневра. Когда ты можешь отбежать, отпрыгнуть, увернуться, набрать скорость…

А в ближнем бою все решает масса и сила.

Я проигрывал этому детине во всем.

— Ты что ли Бирюля замочил? — прорычал он, продолжая меня мрачно разглядывать. — И за что ты его? — Никого не убивал, ни Костю, ни братьев-акробатов, — ответил я хмуро, продолжая обдумывать варианты своей неминуемой смерти. — Ночью я сплю.

— Хочешь сказать, что менты с тобой лоханулись? А кто тогда ребят замочил, если не ты?

И этого не знаю, эти ребята действительно ко мне приходили перед тем, как их убили, дверь я им не открыл, и они ушли.

— Могу ли я вам верить, сэр? — произнес верзила. — Или вы все-таки, нехороший человек, пытаетесь что-либо от меня утаить? Я бы вам не советовал, ибо люблю применять методы физического воздействия, тля!

Слова использовалось, конечно, другие, но когда смотришь в глаза смерти, лучше уходить чистым: не оскверняя себя плохим словом, чужим дыханием и непотребной песнью.

— Сказал все, что знаю, — пробурчал я, прогоняя в памяти свои воспоминания. Да, точно. Хорошего почти в моей жизни ничего и не было, а теперь и не будет — можно умирать.

Верзила, как мне показалось, беспомощно посмотрел на железную закрытую дверь. Видимо вел я себя не так, как должен был.

Его гладкий лоб, переходящий в отполированную лысину покрылся мелкими морщинами. Он решал, что ему делать — то ли придушить меня сейчас, то ли подождать до утра. Мне казалось, что я даже слышал его мысли:

«Задавить сейчас? Но тогда вряд ли дежурный обрадуется, когда узнает, что ему придется решать, что делать с этим мертвым козлом. Может возникнуть на меня, тогда мало не покажется. Да и опера разозлятся, им следствие вести…

Оставить живым? Так здесь развернуться негде, а уже спать хочется…»

«Интересно, сколько сейчас времени? — подумал уже я. — По ощущениям вечер, часов так десять».

— Который час?

— Девять, десятый, скоро отбой, — проревел верзила. — Место здесь только для одного, так что давай на толчок. И чтоб сидел и не дергался, иначе быстро оприходую.

Я даже не удивился, по всем понятиям мне было нанесено ужасное оскорбление, за которое убивают.

То есть должен был возмутиться и умереть, или согласиться и умереть, но… чуть позже.

Вот такое нелегкое решение было им принято.

— Места хватит нам обоим, — произнес я примирительно. — Тесновато конечно, но как говорится — в тесноте, да не в обиде.

— Достал ты меня, козел! — верзила повернулся ко мне, схватил за горло, и стал душить. — Я тебе сказал, тля, на парашу!

Я не ошибся, сила у него была, сопротивляться не получалось, ноги упирались в одну стенку, голова в другую. Да и подмял меня под себя всем телом, руки оказались где-то под ним. Чтобы их вытащить, мне требовалось поднять килограмм сто пятьдесят, используя только ладони. Для меня эта задача оказалась невыполнимой, хоть я честно попытался.

Верзила ударил меня несколько раз о нары, удары были не сильными, ему тоже не хватало свободного пространства.

Перед глазами все почернело, руки я все-таки смог вытащить, сил на то, чтобы разжать стальную хватку детины, у меня тоже не нашлось — пришлось умирать. В ушах зазвенело, голос верзилы потерялся где-то в наступившей тишине.

Стало темно и очень тихо. Я был еще где-то рядом, и вертел головой по сторонам, или тем, что у меня осталось, пытаясь увидеть тот знаменитый светлый туннель, куда уходят все души.

Но ничего не увидел и решил, что и тут меня обманули…

А еще я подумал, как хорошо, что вчера принял ванну, а сегодня надел все чистое.

…Самурай каждое утро принимает ванну, бреется, душит волосы, стрижет ногти, аккуратно шлифуя их пемзой и полируя.

Так же тщательно следит он за своим оружием, которое всегда держит в чистоте, старательно очищая от ржавчины.

Все это делается не ради наружного блеска, а пото-му, что самурай хочет быть таким чистым, каким должен быть после смерти, ибо призыв к оружию может раздаться в любой момент.

Воин, чьи бренные останки находятся в неряшливом состоянии, всегда выставляется на посмешище, если его труп достается неприятелю. Самурай, который ежегодно готовится к смерти, готовит себя к тому, чтобы не стать посмешищем врага…

Так гласит кодекс воинов.

Правда, ногти я вчера не шлифовал, да и умер не в битве, а в камере, но меня все равно обмоют и переоденут перед тем, как положат в гроб. У нас не Япония, обычаи другие, жизнь и смерть тоже…

Если сказать честно, я наслаждался своим уходом на тот свет…

Часто думал о том, как это происходит. И вот это случилось. Конечно, никогда не предполагал, что умру в душной вонючей камере под потным телом слегка пьяного уголовника…

Но смерть, есть смерть…
Она приходит,
когда ты жаждешь жизни.
Ты рвешься из ее объятий.
Но поздно…умер ты.

Я надеялся на более благородный вариант, что-то вроде легкой смерти от переохлаждения в какой-нибудь сточной канаве в легком алкогольном опьянении. Умирать, не осознавая этого. В общем, надеялся уйти к далеким звездам без неприятных ощущений.

Получается, не очень хорошая смерть досталась мне в этом году. Но разве бывает какая-то другая? Смерть в бою хороша только тем, что умираешь быстро, в азарте, хоть, конечно, и там бывают различные варианты.

Можно же умирать от боли с оторванной ногой на простреливаемой территории, где тебе никто не может помочь из твоих друзей и соратников? И ты будешь наблюдать, как твоя нога покрывается гангренозной синевой, в редкие мгновения сознания.

Конечно, вполне можно считать, что ты умираешь более благородно, чем другие, оберегая свою землю и семью от захватчиков. Только как ты ее защищаешь, если умираешь?

А когда умрешь, эта земля перестанет быть твоей, как и все вокруг. Лучше не умирать,… но если это происходит, принимай смерть без огорчения и зависти, как я…

Никогда еще мне не было так хорошо. Исчезла куда-то боль в теле, до этого я не замечал, какое оно тяжелое и неповоротливое. Как же мне трудно было его таскать на себе все эти долгие и неправильные годы. И как много оно требовало для того, чтобы жить…

Одно постоянное дыхание чего стоило…

А еда, питье, и множество мелких неудобств, вроде мозолей, потертостей и отправления естественных надобностей?

Болезни, холод и жара?

А тут я стал настолько легким, что взлетел, даже не прикладывая к этому никаких усилий. Все неприятное исчезло вместе с телом. Да, бог был прав, когда прививал каждому живущему на Земле инстинкт самосохранения, иначе мы бы все умирали сразу после рождения…

Я поднимался куда-то ввысь, к небу, только оно было темным. Нет, не затянутым тучами, а просто темным, как мрак в глубине пещеры. А потом он стал сереть, я огляделся и понял, что оказался на платной стоянке.