Кейт Коскарелли - На первых ролях

• Название: На первых ролях
• Автор: Кейт Коскарелли
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-87322-140-5

Не способная противостоять властному честолюбию матери, обрекшей ее на гибельные соблазны мира кино, героиня романа К. Коскарелли «На первых ролях» погибает, оставив собственной дочери завет: не повторить ее горькой судьбы.

---

– Почему? – спросила она себя и тут же цинично усмехнулась. – Деньги, конечно, деньги. Для бабки главное – деньги. Все эти годы сна единовластно распоряжалась опекунским фондом, как источником постоянного дохода, выручавшим их в самые тяжелые времена. Но ведь бывали и такие времена, когда деньги лились рекой.

Почему же от Челси все скрывали? И снова ответ был ясен – слишком хорошо знала она Леверн. Деньги, которые давал Фрэнк Хантер на то, чтобы дочь ни в чем не знала нужды, летели все в ту же бездонную пропасть, на украшение короны и трона великой кинозвезды Банни Томас.

Челси с горечью вспоминала, что, держа ее в неведении относительно денег отца, Леверн к тому же отказывала внучке во всем необходимом, хотя ничего не жалела для Банни. Но почему она считала возможным обращаться с Челси как с Золушкой? Девушка с глубокой печалью вспомнила о том времени, когда привыкла ни о чем не просить, ни на что не надеяться и, что хуже всего, не ждать ни любви, ни поддержки. Ее лишили отца, это простить невозможно.

Челси, вне себя от гнева, поднялась, решив на этот раз добиться честного ответа. От матери, конечно, нечего ожидать, надо идти к бабке и потребовать объяснения. Именно она всему виной, Челси была в этом уверена.

Но при виде умирающей в сердце закралось сочувствие. Нет-нет, у бабушки, конечно, были причины так поступить! Она не могла быть так жестока и бесчувственна, какой кажется!

Веки Леверн затрепетали; усталые глаза уставились на измученную девушку.

– Челси, что случилось? Как мама? – встревоженно прохрипела она, подняв голову.

Обычно спокойная, девушка сейчас была непохожа на себя.

– С мамой все в порядке. Бабушка, я только сейчас говорила по телефону с отцом. Почему ты ничего не рассказала мне об опекунском фонде?

– Твой отец – подлый обманщик! Не верь ни единому его слову! – прошипела Леверн.

– Ба, я видела чеки. Беседовала с адвокатом, – спокойно объяснила Челси. – Пора сказать правду. Господь видит, в этом доме все пропитано ложью!

Леверн вновь легла и отвернула лицо.

– Ты не имеешь права разговаривать со мной таким тоном, неблагодарная девчонка, – отрезала она, не слушая Челси. Старуху сжигала безумная злоба.

– Подумать только, я доживаю последние дни, а эта дрянь обращается со мной как с преступницей! Я воспитала тебя, дала крышу над головой, хотя было нелегко кормить лишний рот. Ты никогда ни в чем не нуждалась!

– Разве, бабушка? Разве? А как насчет любви? Как насчет любви? – вскрикнула Челси, мгновенно позабыв, что находится у постели умирающей. – Почему ты лгала мне и говорила такие ужасные вещи об отце?

– Ты мерзкая тварь! Я жизнь посвятила тебе и твоей матери! Не смей так говорить со мной, – прошипела Леверн, собрав все силы, снова подняла голову и резанула взглядом внучку.

– Вся моя жизнь была ложью, бабушка. Неужели я это заслужила? За что?

– Будь моя воля, ты бы вообще не родилась, – выдавила она. – А теперь оставь меня в покое.

Окончательно доведенная, Челси все-таки решила доискаться правды и направилась в комнату Банни. Чего бы она не дала, только, чтобы иметь мать, с которой можно поговорить по душам, которая выслушает тебя и даст ответ, мать, сумеющую объяснить, почему Челси намеренно, с хладнокровной жестокостью лишили отца.

Банни принимала душ, поэтому девушка уселась на обитое розовым атласом кокетливое кресло и приготовилась ждать. Конечно, Банни не бог весть какой собеседник, но Челси так нужно было поговорить хоть с кем-то из родных, прежде чем она встретится с отцом.

Ждать пришлось долго – Банни обычно часами сидела в ванне или стояла под обжигающе горячими струями. Наконец она появилась, раскрасневшаяся, с еще необсохшей кожей, завернутая в полотенце, но при виде дочери замерла на месте. На какую-то долю секунды Челси различила осмысленные искорки в глазах, последнее время словно покрытых пеленой, слабый признак осознания реальности, но почти в эту же секунду Банни вновь тупо уставилась в пространство, приоткрыв рот, и прежняя живая милая женщина мгновенно исчезла, на ее месте осталось бессмысленное, ничего не понимающее создание, глухое к окружающему миру.

– Мама, я хочу поговорить с тобой, – начала Челси, но Банни словно не слышала и продолжала медленно вытираться полотенцем, оставляющим красные полосы на нежной коже. Закончив, она тщательно протерлась душистым лосьоном, надела приготовленный пеньюар, взяла щетку и начала расчесывать длинные рыжеватые пряди, рассыпавшиеся по плечам.

Челси с интересом наблюдала за ритуалом. Последние дни мать постепенно начала сама о себе заботиться: подпиливала и покрывала лаком ногти, мыла и накручивала волосы и даже немного подкрашивала ресницы. Казалось, как ни странно, что, по мере того, как Леверн приближалась к смерти, Банни возвращается к жизни.

– Мама, ты хоть понимаешь, о чем я говорю? Банни медленно отвернулась от зеркала, улыбнулась и тихо сказала:

– Да… Но очевидно было, что слова дочери не имели для нее никакого смысла.

– Ты знаешь, что бабушка умирает? – спросила дочь, надеясь, что ужасная новость встряхнет мать и выведет ее из апатии, но рука Банни замерла в воздухе – лишь на мгновение, потом щетка снова опустилась на волосы; женщина пристально вглядывалась в собственное отражение.

– Помнишь моего отца, мама? Помнишь? Если он такой плохой человек, как говорит бабушка, почему ты вышла за него?

Никакого ответа.

– Мама, почему ты позволила бабушке утаить от меня, что отец присылает деньги? Разве не понимала, как важно для меня было знать, что отец меня любит? Почему мне никогда не позволяли увидеться с ним?! – со слезами на глазах воскликнула девушка. – Неужели тебе и бабушке в голову не приходило, как вы меня раните? Ради Бога, скажи, почему ты это сделала?! – яростно выкрикнула Челси, до глубины души потрясенная трагедией своего детства, и, закрыв ладонями лицо, зарыдала.

Банни повернулась и взглянула на полную жизни девушку, так много унаследовавшую от отца: красоту, силу и непреклонную волю. Маска притворного тупого равнодушия сползла с лица, смытая слезами.

– Дорогая, прости меня, прости! – воскликнула Банни, вскакивая с пуфика и подбегая к дочери. Обняв трясущиеся плечи своего ребенка, Банни прижала ее к себе и тихо заплакала.

– Мы не знали, что делаем, дорогая. Поверь нам, мы не хотели причинить тебе зло, правда не хотели. Две глупые, невежественные женщины, страшно напуганные… Челси…

– Чем именно? – спросила Челси, пораженная внезапным превращением матери из инертного манекена в энергичную женщину с живыми, осмысленными, хотя и полными слез глазами.

– Бабушка не виновата, дорогая. Ты не должна ее осуждать. Она сделала это ради меня. Я так боялась потерять тебя. Фрэнк такой умный и сильный. У его семьи деньги и власть, – запинаясь, всхлипывая, объяснила Банни. – Я была уверена, что он попытается тебя отнять. Хотя я была звездой, но совсем не получила образования… И кроме того… О Боже… в моем прошлом есть… тайны… которые он мог бы использовать, чтобы доказать в суде, что я плохая мать. Чаще всего при разводе отцы охотно оставляют детей у жен, но он… он был без ума от тебя, просто страшно становилось.

Челси, словно зачарованная, слушала исповедь матери, вполне связную, разумную и убедительную. Банни была так поглощена собственным рассказом, что, казалось, не замечала пристального взгляда дочери.

– Я так любила Фрэнка, но после твоего рождения он изменился. Ни о ком не думал, кроме тебя. Ненавидел мою работу и считал, что я должна оставить кино, сидеть дома и ухаживать за тобой. Не выносил Голливуд и все время говорил о возвращении в Сан-Франциско. Наверное, скучал по дому, – тихо продолжала она, останавливаясь, только, чтобы высморкаться и вытереть глаза. – Я знала, что он рано или поздно уйдет от меня.

Замолчав, она взглянула в глаза дочери и увереннее, уже не так печально продолжала:

– Мужчинам нельзя доверять, Челси, ни одному, никогда. Так или иначе, стоит только мужчине получить все, чего добивался, он попросту устает, – и вот ты уже остаешься одна-одинешенька в этом мире, совсем как мама… когда отец нас бросил. – И, самодовольно усмехнувшись, добавила: – А знаешь, папочка вернулся, когда узнал, что я стала звездой.

– Правда? Когда это было? – с любопытством спросила Челси, никогда не слышавшая эту историю.

– О да, – с горечью объяснила Банни, – ублюдок пытался ухватить кусок пирога, да побольше. Смылся и плевать ему на то, что с нами будет, а когда я пошла в гору, папаша приполз, как паршивая пиявка. Все норовил высосать побольше «зелененьких». Принес куклу, дешевую, уродливую… А у меня была целая комната дорогих игрушек. Сказал, что любит меня, да только уж я-то его знала! Успех он мой любил, да еще денежки. Мама разрешила ему поговорить со мной, позволила именно мне сказать ему, чтобы убирался и никогда-никогда больше не смел возвращаться!