Питер Альбано - Атака седьмого авианосца

• Название: Атака седьмого авианосца
• Автор: Питер Альбано
• Издательство: Яуза
• Жанр: Триллер
• Год: 1996

Обладающие колоссальными денежными ресурсами лидеры нефтедобывающих стран Ближнего Востока не жалеют средств для закупки боевых самолетов и кораблей. В огонь войны за мировое господство они бросают все новые и новые силы. Летчикам террористов обещана щедрая плата за каждый боевой вылет и выполненное задание. Экипаж «Йонаги», японского авианосца с фантастическим судьбой, противопоставил ярости фанатиков и «грязным» деньгам наемников преданность долгу и нормам самурайского кодекса чести.

---

— Вчера вошли в Йокосуку и стали в доке В—2.

Брент почувствовал какое-то саднящее чувство беспокойства:

— Ты говорил, что мы всадили две «дуры» в арабский авианосец? Говорил или мне это приснилось? Меня так накачали морфином, что в голове все перепуталось… — добавил он смущенно. — Вроде говорил, да? Вчера? Или я брежу и грежу?

Йоси улыбнулся, участливо заглянул ему в глаза:

— Нет, старина, ты не бредишь и не грезишь. Я говорил, только не вчера, а шесть дней назад. В то утро, когда тебя ранило, мы обнаружили их в двухстах милях к востоку и действительно повредили двумя торпедами авианосец класса «Маджестик». Арабы убрались в Макассарский пролив, наверно, будут чинить его где-нибудь в Сурабае.

— Хорикоси отказался беседовать со мной на эту тему, — Брент показал туда, где в конце палаты, за стеклянной перегородкой находился кабинет начальника МСЧ.

— Да, он не без придури. Ненавидит войну.

— Ненавидит войну и служит на боевом корабле, на действующем флоте… Перевелся бы куда-нибудь.

— Некуда ему переводиться, Брент, — покачал головой Мацухара. — О семье своей он знает только то, что она погибла. Он один как перст. Да и адмирал никогда в жизни его не отпустит — он, что называется, — светило. Светило-самоучка.

— Полоумное светило.

Летчик усмехнулся:

— Мы все не вполне нормальные, Брент. Если на минутку задуматься, чем мы занимаемся, чем добываем себе на пропитание.

Брент, позабавленный этой странной логикой, хмыкнул, но мысли его тут же вернулись к прежней теме:

— По международному морскому праву арабы могут находиться в порту нейтрального государства не свыше семидесяти двух часов.

— Какое там международное право?! Какой нейтралитет? — саркастически расхохотался Мацухара. — Есть только право сильного и сила нефти.

— Так ты думаешь, «Маджестик» станет на ремонт на какой-нибудь индонезийской верфи?

— Индонезия — член ОПЕК, Индонезия поддерживает Каддафи, Индонезия хочет жить. Стало быть, примет арабский авианосец.

— Но ведь это дело нескольких месяцев. Мы подберемся поближе и пустим его на дно прямо в гавани.

Йоси покачал головой:

— Нет. У арабов есть базы на Борнео и в Халамахаре. Никогда адмирал без крайней необходимости не сунется в точку, куда дотягивается авиация наземного базирования. Он дождется, когда «Маджестик» выйдет в открытое море, на оперативный простор. И вот тогда…

Мысль Брента работала с прежней отчетливостью, и недоуменные вопросы наперебой требовали ответов:

— Марианские острова. Розенкранц. Арабские десантные суда…

— Над западным побережьем Сайпана в бухте Танапага я засек транспорт.

Брент недоуменно вскинул бровь:

— Мы же проходили над Мажиссьен-Бэй и ничего не видели.

— И скорее всего транспорт этот высадит «коммандос», — продолжал Мацухара.

— Пятый специальный саперный батальон или парашютную бригаду?

— Теперь я вижу, Брент, что с головой у тебя все в порядке. Да. Седьмую парашютно-десантную бригаду и усиленный батальон. В сущности, почти полк.

— Да ведь я помню, как полковник Бернштейн докладывал об этом на совете. «Моссад» несколько месяцев назад засек эти спецвойска, несколько транспортов и десяток новых субмарин. Все девицы из веселых домов Триполи и Бенгази — на жалованье у израильтян: «девочки» и рассказали об исчезновении их постоянных клиентов из Седьмой бригады.

— С такими союзниками мы непобедимы, — заметил Мацухара, и оба засмеялись. — Ну так вот: субмарины типа «Зулус», восемь единиц.

— Помнится, Бернштейн говорил о десяти.

Летчик негромко засмеялся:

— Верно. Было десять. Но две мы потопили к востоку от Роты. Две лодки и транспорт. Взяли пленных. Откуда, ты думаешь, у нас такие обширные сведения?

— Вытрясли?

— Вытрясли. Адмирал Фудзита, как ты знаешь, умеет быть очень настойчивым.

Да, Брент знал, до каких пределов простиралась «настойчивость» старого самурая. Ему не раз приходилось видеть, как пленных били, пытали, а после получения от них нужной информации — расстреливали или обезглавливали. Фудзита был мастером допросов: поначалу Брент с трудом переносил эти процедуры, но потом, узнав, как арабы обошлись с командой и пассажирами захваченного и угнанного в Триполи лайнера «Маеда Мару» — больше тысячи человек было удавлено, — он стал считать жестокое обращение с ливийцами в порядке вещей.

— Они заняли и Сайпан, и Тиниан, — продолжал летчик.

— Авиабазы?

— Конечно. И их авиация дальнего действия сможет оттуда наносить по нам удары.

— А у них есть АДД?

— Будет. Они превратили в бомбардировщики три эскадрильи: «Констеллейшн», DC—4 «Скаймастер» и DC—6 «Лифтмастер» — и усиленно тренируют экипажи.

— Агвиджан они тоже взяли?

— Пока нет. Там наша агентура. Местность ровная, как стол, — высадиться трудно. Наши люди смотрят за обоими островами: пока никто не прилетал. — Мацухара стал разглядывать сложенные на коленях массивные руки. — А вот о Розенкранце известно только, что он сел на вынужденную в Тиниане.

— Да? Это точно?

— Точно, — Мацухара постучал кулаком о ладонь другой руки. — Я всадил в него целую серию 20-мм, но потом боги отвернулись от меня — патроны кончились.

— Ничего, Йоси, когда-нибудь мы добьем этого негодяя, никуда он не денется.

— Я никому его не отдам, Брент-сан.

— Ладно. Бросим жребий.

Летчик рассмеялся, но тут же оборвал смех и, стиснув челюсти, устремил пристальный взгляд на висевший в изголовье меч.

— Император очень болен, — проговорил он негромко и медленно, словно у каждого произносимого им слова был нестерпимо едкий вкус. — Его дни сочтены. Говорят, у него рак. Уже было желудочное кровотечение. Я чувствую, что через несколько недель ему предстоит встреча с богами — его родственниками.

— Поверь, Йоси-сан, мне очень жаль… Я знаю, какую роль играет микадо в вашей жизни…

— Роль?! — вскинулся японец. — Ты знаешь, что такое «кокутай»? — спросил он, хотя ему было отлично известно, насколько глубоки познания Брента в японской культуре, и он сам провел немало часов, обсуждая с юным американцем «Хага-куре», тонкости буддизма, синтоизма, японской живописи и поэзии.

— Разумеется. Император — это Япония.

— Верно. Но это еще не все. Император — это наша душа, наше сердце, воплощение национального самосознания.

— Но, говорят, наследник престола Акихито — во всех отношениях достойный человек.

— Да. Япония будет счастлива, получив такого правителя, — летчик порывисто поднялся, точно переменой позы мог отогнать мрачные мысли. — Ты гораздо лучше выглядишь сегодня, Брент-сан.

— Надеюсь, что через несколько дней буду в строю, — американец с готовностью поддержал новый оборот разговора.

— Не торопись, Брент-сан, надо отлежаться.

— Да что ты, Йоси! Арабы пронюхают, что я валяюсь в лазарете, и завтра же будут разгуливать по Гинзе.

Оба рассмеялись. Мацухара пожал ему руку и двинулся к выходу из палаты.

Ночью Брента снова разбудили странные звуки, схожие с шелестом деревьев под ветром. «Брент-сан… Брент-сан», — шуршала листва.

Осторожно приподнявшись, он спустил ноги с кровати и встал на палубе, слабо освещенной с двух сторон: слева в дальнем конце горела единственная лампа под матовым колпаком, справа за стеклянной перегородкой сидел дежурный санитар. «Брент-сан…» — снова прошуршал ветер. Нет, это не ветер — его звал Такии. Но это же невозможно!

Брент склонился над туго спеленутым коконом, приникнув ухом к тому месту, где должна была находиться забинтованная голова, — и сквозь посвистывание и похрипывание мокроты, булькавшей в обожженной груди, словно там все время вздувались и лопались пузыри, разобрал невнятные слова, смысл которых был предельно ясен:

— У-бей ме-ня… у-бей ме-ня…

Брент отшатнулся и похолодел, словно услышал обращенные к нему слова призрака.

— Это еще что такое, мистер Росс?! — раздался рядом другой голос — высокий и ломкий. — Вам нельзя подниматься с постели.

Брент оглянулся: дневальный санитар, старшина второй статьи Харуо Катаяни, при каждом шаге повизгивая резиновыми подошвами по линолеуму, спешил к нему из дежурки.

— Мне показалось, он что-то сказал, — сам не зная почему, солгал Брент.

— Что вы, мистер Росс, это невозможно, — санитар взял со столика шприц. — Наверно, просто застонал. — Он выпустил содержимое шприца в емкость на штативе. — Ну вот. Сейчас стихнет.

Брент снова лег на свою койку:

— Да, старшина. Я ошибся. Конечно, он просто стонал.

Он не сводил глаз с Такии до тех пор, пока уже под утро сон не одолел его.

На следующий день Йосиро Такии был безмолвен и неподвижен, как труп, и Брент невольно засомневался — не почудился ли ему вчера ночью голос летчика. Но ведь он уже не получает болеутоляющих и снотворных, голова у него ясная, тело обрело прежнюю силу, и завтра его собираются выписать. Он не сводил глаз с соседней койки, следя, как санитары делают перевязку, и голова Такии напомнила ему те обугленные головешки, которые он видел в камине в отчем доме. Голова Такии сгорела до костей — кожи и мышц не было вовсе — и была похожа на пурпурно-черный склон вулкана после извержения: весь в затверделых корках, буграх и складках застывшей лавы.