Эйв Дэвидсон - Феникс и зеркало

• Название: Феникс и зеркало
• Автор: Эйв Дэвидсон
• Жанр: Научная Фантастика

---

Во время неторопливой беседы гость проявил интерес к местным достопримечательностям, в частности - к небольшой горушке по дороге в Ларнак; Вергилий и сам не понял, почему это вдруг его заинтересовало. А потом, столь же неожиданно для себя, он осведомился:

- Но тут есть еще одна гора, не та, что по дороге в Ларнак, а по дороге в Циринею, там у подножия воздвигнута арка на трех опорах. Что это такое?

Ответ же оказался кратким, интригующим и загадочным.

- Иногда этому месту оказывает почести Феникс, - сказал великий царь Кипра. Но тут, увы, прибыла медная, руда, помещенная в резные ларцы из оливкового дерева, и разговор более не возобновился.

К Байле был отправлен посыльный, и гунн не заставил себя ждать. Он с наслаждением нежился в ванне "Золотого Приюта", в полном восхищении и блаженстве постанывая, когда служанки терли ему пятки благоухающей пемзой. Несомненно, паломником он оказался истовым, так что уже не слишком возражал против немедленного отплытия. Теперь недоставало только одного человека, однако на корабле ответили, что капитана Ан-тона там нет. Где же он? Возможно, что на той самой горе, о которой Вергилий осведомился у царя... В прошлую ночь, по дороге к Сильвану, Вергилий видел там горящий огонь и слышал крики экстаза, а наутро ему почудилось, что видит Ан-тона, идущего по направлению к городу... но расстояние между ними было слишком велико, да еще и дым от затухшего огня застилал глаза... Словом, в том, что это действительно был Огненный Человек, Вергилий до конца уверен не был. И вряд ли ему удастся когда-либо восстановить истину.

Но едва только Вергилий, вновь ощутив мучительную, сосущую боль утраты, принялся в нетерпении расхаживать по мозаичному полу, как Эбберд Сапфир появился на пороге. Теперь он выглядел спокойным и безмятежным, являя вполне зримый контраст себе вчерашнему.

- Плывем? - осведомился он. - Ну что же, отлично!

Богатый полусонный город отнесся к их отплытию столь же равнодушно, как и к прибытию. Впрочем, ровный ход событий все же оказался нарушенным. И, как и в прошлый раз, все тем же человеком. Вдоль узкой тропы, ведшей из беднейшей части города, шла толпа людей, окруженных солдатами. Люди, впрочем, нимало не казались расстроенными подобным оборотом дела, напротив - храбро сносили удары и тычки конвоя и знай себе распевали гимн:

Yom shel chamati, yom ha-zeh

Hoshanna, Oseh fellen.

Среди них, в самой гуще, Вергилий распознал Аугустуса. Крикнул, солдаты остановились и неодобрительно взглянули на него. Гимн затих.

- Мудрец, я немедленно поговорю с великим царем, дабы тебе и твоим людям не чинили впредь ни малейших притеснений! Не бойся ничего, успокоил старца Вергилий.

Но старик, еще до того как маг успел докончить фразу, перебил его:

- Запрещаю тебе! Не смей! - Глаза старика расширились в гневе, и он вновь горел в огне яростного несогласия со всем и вся, что, похоже, давно уже стало его основной чертой и привычкой.

- Мудрец, мне запретить ничего нельзя, и я...

- Я! Я! Проклятый язычник, откуда у тебя все время это "я"? Ты хочешь достичь власти, удовлетворить свою страсть к ней, продавая душу твари, именуемой Блудницей, Вавилоном и Зверем! Нам такое не подходит. Нас нельзя освободить, нас нельзя лишить нашего права на смерть на арене. Львы для нас, и мы для львов! Заклинаю тебя, во имя Даниила Христа, не вмешивайся!

Вергилий достал навощенную табличку, быстро начертал на ней несколько слов и передал сообщение ближайшему из солдат.

- Отнеси это царю, - приказал он.

Старика охватило отчаяние.

- Не делай этого, не делай! И это награда за все те советы, что я дал тебе? Пойми, я жажду этой смерти, никакой иной! Я ничего более не желаю с того самого дня, когда я был осенен духом возле Алеппо (*21), я...

- Мудрец, - произнес Вергилий прохладно и сдержанно. - Мне кажется, что и у тебя в речи тоже слишком много этих "я". Прощай. Если ты не ошибаешься, то, думаю, рано или поздно, так или иначе, ты своего добьешься. Не в этот раз, так в следующий.

Обратное путешествие не было отмечено ни сложностями, ни происшествиями вообще. Погода стояла чудесная, ветер был сильным и постоянным. Вот разве что общую безмятежность нарушало растущее беспокойство Байлы. Тот, предчувствуя реакцию братьев на его самовольную отлучку, потихоньку терял ощущение безмятежного счастья, вывезенного им с Кипра, из келий служительниц Литы. А когда его остров появился на горизонте, подобный розовому облаку на утреннем небе, Байла и вовсе приуныл, начал даже тихонько не то постанывать, не то поскуливать, и стоны его все усиливались. Когда же рядом с кораблем финикийца возник первый корабль гуннов, он даже сделал попытку укрыться внизу, однако же пересилил себя и встал на юте, открытый любым взглядам.

И с приближающегося корабля его заметили...

- Байла! - взревели морские гунны. - Байла! Вождь Байла! Вождь Байла!

Ни издевки, ни угрозы в их голосах не было. Байла замер в удивлении на носу корабля, когда же экипаж встречного судна разом рухнул на колени и распластался в поклоне на палубе, он приоткрыл от изумления рот и облизал пересохшие губы.

- Что бы это значило, капитан Ан-тон? - осведомился Вергилий.

- Понятия не имею... Никогда не видел, чтобы они вели себя так по отношению к кому-либо, кроме Осмета и Отилла...

- Осмета и Отилла... - Маленький вождь повторил эти имена, неловко переминаясь с ноги на ногу. Между тем с помощью сигнальных флажков произошел обмен каким-то сообщениями между кораблем гуннов и берегом, и немедленно от берега навстречу кораблю финикийца отчалила целая армия черных лодок с кроваво-красными парусами. Байла же так и стоял, озираясь по сторонам, в полном недоумении и явно почувствовал себя уверенней, когда Вергилий и Огненный Человек подошли и встали за его спиной.

На берегу их поджидало огромное количество народа. Среди встречающих маг и капитан уже издали различили приближенных Байлы - одноглазого багатура Бруду, одноногого Мудраса и хромого багатура Габрона. Байла также увидел багатуров, отчего почувствовал себя еще уверенней и указал рукой на две другие фигуры среди встречавших - на громадную, схожую с обезьяньей фигуру вождя Отилла и кажущуюся несуразно тощей с ним рядом - вождя Осмета. Рука Байлы переместилась дальше, на следующего человека - старого, выглядевшего угрюмо и немного смахивающего на медведя... рука Байлы замерла, и он застыл с раскрытым ртом в полном изумлении. Тот, на кого указывал третий вождь, издал вдруг нечто похожее на вой и принялся подымать и опускать ноги удивительно знакомым образом.

- Тилдас! - обрел наконец голос Байла. - Тилдас! - закричал он. - Шаман Тилдас!

С корабля Огненного Человека выкинули канат. Отилл бросился вперед и поймал его, весла оставили воду, корабль притормозил и мягко ткнулся в берег. Отилл прикрепил канат к серой колонне, для этой цели и предназначенной.

Они сошли на берег.

Казалось, никто из присутствующих не был готов к встрече - все они стыдливо отводили глаза в сторону. Но тут вперед выступила неуклюжая фигура Матери Лисьего клана, появившейся на свет в результате инцеста Байлы с прежней Музыкантшей Двора, трижды ударила по своему тамбурину и, когда вокруг все стихло, заголосила. Вначале Байла глядел на нее не слишком благожелательно - похоже, сравнивая со служительницами Афродиты, однако же постепенно напор ее песни, сочиненной, несомненно, специально к этому случаю, снискал симпатии вождя. Тут Вергилий со всеми подобающими извинениями касательно того, что осмеливается говорить в столь торжественный момент, осведомился у Байлы о том, что, собственно, тут происходит. Байла, изрядно растроганный приемом, с покрасневшими от сладких чувств глазами, объяснил все это так.

Тилдас-шаман, человек из Ханфолка, что на Атрийском море, "одел шкуру медведя" на тризне по старому вождю, отцу Отилла, Осмета и Байлы. Сделал он это для того, чтобы получить сообщение от духа Старого Вождя, а также от всех предыдущих Матерей Рода. Но скинуть с себя шкуру Тилдас не смог и так и остался медведем. Сообщение потому доставлено не было, в результате чего владения оказались поделенными между братьями, но только лишь номинально, поскольку Отилл и Осмет все разделили между собой, оставив Байле сомнительную честь быть вождем калек, старух и малолеток. Понятно, что это нимало не мешало братьям унижать его и всячески третировать. Впрочем, эту часть истории путешественники знали и сами.

А дальше произошло вот что. В то время, пока они были на Кипре, Мать Лиса проснулась однажды поутру, разбуженная смертельно напуганным слугой. Тот, в чьи обязанности входила кормежка прикованного к колонне медведя, обнаружил, что привязан вовсе не медведь, но Тилдас-шаман собственной, весьма озлобленной персоной. Отчего превращение, которого никто уже и не ждал, произошло и отчего оно столь затянулось - не знал никто. Впрочем, кажется, никто и не хотел... Как бы то ни было, превращение состоялось и сообщение наконец было доставлено.