Владимир Бурцев - Протоколы сионских мудрецов

• Название: Протоколы сионских мудрецов
• Автор: Владимир Бурцев
• Издательство: Oreste Zeluk Editeur
• Жанр: История
• Год: 1938

Каково происхождение «Сионских Протоколов»? Откуда они взялись? Как они появились? Кто их составитель? Какова их цель?

«Сионские Протоколы» — подлог. Они в то же время — плагиат.

Они — самый нелепый документ, какой только мог быть измышлен против еврейства, ибо они — бесталанный подлог и неумелый плагиат

---

Следствием усилий Урусова как губернатора было привлечение погромщиков к уголовной ответственности. Но, по его мнению, меры наказания оказались «за редким исключением, довольно мягкие». Все же судебное разбирательство дало еврейскому населению города некоторое нравственное удовлетворение [81].

Урусов вспоминал, что от евреев он «получил право на доверие, как человек, который не только хочет, но и может обеспечить им безопасность» [82]. И кишиневские евреи преподнесли ему книгу «Священные книги Ветхого Завета» со следующей надписью: «Его Сиятельству глубокочтимому князю Сергею Дмитриевичу Урусову. От благодарной Кишиневской еврейской общины» [83]. Весной 1904 г. депутация от еврейского общества пособия бедным г. Кишинева вручила ему диплом о присвоении звания почетного члена общества [84].

4 июля 1905 г. он получил письмо от председателя правления этого общества с просьбой дать согласие на учреждение стипендии имени Урусова в существовавшем при обществе сиротском доме. (По-видимому, предполагалось выделить стипендию за счет средств самого общества — А.М.). В письме также высказывалась благодарность «за гуманное и доброжелательное отношение к еврейскому населению» [85]. Реакцию Урусова на просьбу установить не удалось.

12 ноября 1905 г. ему прислал телеграмму председатель правления общества пособия бедным евреям г. Оргеева Бессарабской губернии. В телеграмме говорилось, что первое собрание общества «единогласно решило избрать Ваше Сиятельство почетным членом. Ваши заслуги перед нашим краем слишком серьезны, чтобы забыть о них» [86].

Поэтому недаром Урусова и его единомышленника прокурора Бессарабского губернского суда В. Н. Горемыкина русские антисемитские газеты называли «жидовскими батьками» и «шаббесгоями» [87].

В кишиневский период Урусов, как указано ранее, составил записку по еврейскому вопросу для рассмотрения в Особом совещании. Приехав в Петербург на совещание, он узнал, что записка «возбудила в министерстве (внутренних дел — А.М.) недоумение» и вызвала весьма сухой прием его министром Плеве [88].

Осенью 1904 г. Урусов получил должность Тверского губернатора. Весной 1905 г. Д.Ф. Трепова назначили товарищем министра внутренних дел. И с этого момента губернаторы, вопреки закону, перешли в подчинение, даже не министру, а именно Трепову [89]. Урусов не согласился с подобной субординацией, полагая, что губернатор, по закону, не является ставленником министра внутренних дел и не должен считать себя чиновником министерства [90]. Кроме того, ему претил антисемитизм Трепова. Поэтому Урусов «по несогласию с направлением и характером деятельности руководителей ведомства» вышел в отставку [91].

В октябре 1905 г. по приглашению Витте он занял пост товарища министра внутренних дел, когда Трепова в министерстве уже не было. На Урусова возложили заведование статистическим комитетом, медицинским и ветеринарным управлениями, Департаментами общих дел (но без личного состава) и духовных дел [92]. Главным же было поручение разработать в плане реформы местного управления новое положение о губернском, уездном, волостном управлении. Составив проект положения, «не удостоенный одобрения министра», Урусов уже в феврале 1906 г. вышел в отставку [93].

В марте в качестве члена партии демократических реформ Урусова избрали в I Государственную думу от Калужской губернии.

После того как Столыпин ответил в Думе на запрос о печатании антиеврейских воззваний, первым выступил Урусов, начавший с того, что сообщение о тайной типографии важно для будущего, так как опасность еврейских погромов осталась. Выразив уверенность в искренности Столыпина, Урусов указал на возможность погромов «вне зависимости от отношения к ним того или иного министра внутренних дел».

Далее Урусов говорил, что к печатному станку «был приставлен, а не сам стал» жандармский ротмистр Комиссаров. И сделали это именно те, «кто должен находить подпольные типографии».

Урусов подробно остановился на процессе подготовки погромов в различных местностях, который проходил везде одинаково.

«Группа лиц, составляющих как бы дружину одного из наших самых патриотических собраний (Союза русского народа — А.М.), задумала борьбу с революцией», — продолжал Урусов. Далее он говорил, что причину крамолы они видели в инородцах: поляках, армянах и обитателях черты еврейской оседлости. Повсеместно развозили сотни тысяч экземпляров воззваний, призывавших к борьбе с перечисленными группами инородцев, особенно с евреями, а также — к самосуду. К солдатам было обращено отдельное воззвание. Негласные подстрекательства, прокламации и деньги для погромщиков распространялись через цепочки единомышленников, в том числе жандармов, чаще всего служащих охранных отделений.

Затем Урусов говорил о тревожных телеграммах, присылаемых из министерства внутренних дел на места, в которых сообщалось о готовящихся беспорядках; в телеграммах приказывали употреблять самые энергичные меры.

Распоряжения делали и меры принимали, но не все этим распоряжениям верили. Урусов утверждал: «Бывало даже так, я сам являюсь свидетелем этих событий, что чины полиции не верили губернаторским приказам, полагая, что это так делается для вида, для приличия, но что им лучше известны истинные виды правительства».

О погромщиках Урусов говорил, что «они действуют в сознании какого-то права, в сознании какой-то безнаказанности». Но как только такое сознание будет в них поколеблено, «погром прекращается необыкновенно быстро и легко». Что касается действий полиции, то иногда при наличии значительных полицейских сил погромы принимали «характер сплошного бедствия», в других же местах отдельные служащие полиции останавливали погромы, не давая им разгореться.

Возвращаясь к «тайной типографии», Урусов привел высказывание Комиссарова, который на вопрос о ходе дела ответил: «Погром устроить можно какой угодно, хотите на 10 человек, а хотите и на 10 тысяч». Урусов назвал высказывание Комиссарова исторической фразой и добавил, что 3 февраля 1906 г. в Киеве был организован погром именно на 10 тысяч, но его удалось предупредить.

В продолжение выступления Урусов заявил, что нет никаких гарантий относительно деятельности этих «преступных полуправительственных организаций и относительно того, что в них и впредь не будут принимать участие лица, состоящие на государственной службе. Да иначе быть и не может, так как главные вдохновители находятся, очевидно, вне сферы действия министра внутренних дел. Никакое министерство (правительство — А.М.) не может обеспечить порядок и спокойствие».

Заключая речь, Урусов утверждал, что опасность не исчезнет, пока «на дела управления, а следовательно на судьбы страны будут оказывать влияние люди, по воспитанию вахмистры и городовые, а по убеждению погромщики» [94].

Речь Урусова вызвала широкий общественный резонанс в России и за рубежом, особенно потому, что это был человек, еще недавно стоявший у власти.

Например, газета «Радикал», издававшаяся в Париже, писала 9 июня, что Урусов осуждал режим, известный под названием «треповский», и хотя имя Трепова не было произнесено, каждое слово целило в него [95].

После роспуска I Думы Урусов был привлечен к уголовной ответственности по делу о «Выборгском воззвании», хотя в Выборгском совещании бывших членов Думы не участвовал и воззвание впервые увидел уже напечатанным.

Не желая отделять свою судьбу от судьбы товарищей, Урусов на суде молчал и был приговорен вместе с остальными обвиняемыми к тюремному заключению на три месяца. Наказание отбывал в Таганской тюрьме в Москве [96].

Подсудимые обвинялись в тяжком преступлении — в распространении воззвания, призывающего к неповиновению властям и противодействию законам. При подобном преступлении можно приговорить к лишению прав состояния. Но для бывших членов Думы ограничились лишением их возможности избирать и быть избранными в Думу [97]. Такое право было восстановлено лишь после Февральской революции.

Сам Урусов писал о лишении права на государственную и общественную службу [98].

Выше указано, что в 1907 г. Урусов выпустил книгу «Записки губернатора», в которой рассказал о своей деятельности в Кишиневе в 1903…1904 гг. В своей автобиографии он писал, что за эту книгу в 1913 г. его приговорили к четырехмесячному тюремному заключению [99].

С 1907 по 1917 г. Урусов занимался сельскохозяйственной и литературной деятельностью. В марте 1917 г. был назначен товарищем министра внутренних дел Временного правительства. Ему поручили разработать проект положения о милиции. Работа была выполнена, положение было утверждено, и в июне того же года Урусов вышел в отставку [100].

В советское время он неоднократно подвергался преследованиям, арестам и тюремному заключению без объяснения причин. В 1919 г. был арестован по делу «Тактического центра», о существовании которого не подозревал [101]. В августе 1920 г. Урусова оправдали [102]. После октября 1917 г. он был лишен гражданских прав, восстановленных лишь в 1929 г. [103]. В 1920…1921 гг. Урусов проходил службу в военно-морских силах, затем работал в различных учреждениях. Умер он в 1937 г. в Москве.