Рут Харрис - Последние романтики

• Название: Последние романтики
• Автор: Рут Харрис
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-87322-045-X

Роман повествует о трогательной и трагической любви двух талантливых людей, о Париже начала века.

Известный своей экстравагантностью писатель Ким Хендрикс и популярная модельер женской одежды Николь Редон устремляются навстречу любовному урагану, целиком отдаваясь охватившему их чувству.

Особое очарование этой любовной истории придает мастерски воссозданная атмосфера 20-х годов, питавшая творчество Пикассо, Хемингуэя, Фицджеральда, Греты Гарбо.

---

– Как же мне поступить с этими деньгами? – спросила Николь у своего бухгалтера. Ей никогда не приходило в голову, что она может вкладывать свои деньги во что-нибудь еще, кроме «Дома Редон».

– На вашем месте я бы приобрел акции нью-йоркской фондовой биржи, – сказал бухгалтер. – Все быстро умножают там свои капиталы, и я не вижу причины, почему бы вам не присоединиться к ним.

– Вы всегда давали мне только хорошие советы, – сказала Николь. – Поищу американского маклера.

Она не сомневалась, что Ким подскажет ей подходящую кандидатуру.

– Будет неплохо, если вы это сделаете это как можно скорее, – сказал бухгалтер. – Сейчас американская фондовая биржа – это именно то, что нужно. Суть в том, чтобы успеть, пока она не лопнула, как мыльный пузырь, а именно это, по моему мнению, и произойдет, но время еще есть. По крайней мере, она продержится еще года два.

Ежедневно в шесть часов вечера Николь пересекала Вандомскую площадь и заходила в отель «Риц», чтобы забрать лондонские газеты, которые, по ее просьбе, оставлял для нее консьерж, и каждый день она мучила себя, читая газетные колонки, отведенные под слухи, сплетни и сведения из великосветской жизни, которые были заполнены сообщениями о предстоящей свадьбе герцога Меллани. Печатались списки приглашенных гостей, описывались свадебные подарки и подвенечный наряд невесты, подробно излагался маршрут, по которому новобрачные отправятся в Африку, чтобы провести там медовый месяц и принять участие в сафари. Когда Николь в ноябре встретилась с Боем, он был более чутким и нежным, чем обычно. Он сказал ей, что необходимость быть герцогом Меллани является самым трагическим обстоятельством всей его жизни. Он постоянно ощущает свое несовершенство по сравнению со своим прославленным предком. Непобедимым герцогом, советчиком королей и защитником империи. Ему кажется, что он недостоин владеть огромным состоянием, доставшимся ему по наследству. Он чувствует, что его жизнь почти не принадлежит ему, что он не волен распоряжаться ею по своему усмотрению. Историческое прошлое тяжким грузом давит на его плечи, и он опасается, что суд веков вынесет ему суровый приговор. Он был печален, его обычный шарм сменился трогательной беззащитностью, и к тому времени, когда он должен был покинуть ее и вернуться в Лондон, чтобы жениться на другой, у Николь было такое чувство, что она никогда раньше не была настолько к нему привязана. Теперь она читала газеты и плакала.

Большие семейные праздники, Рождество, Новый год, Пасха всегда были печальными для Николь. Не стало исключением и Рождество 1925 года. Бой женится на другой. Ким находился далеко, в Нью-Йорке, со своей беременной женой. Как обычно, Николь пригласила свою мать приехать на праздники в Париж, и, как всегда, мать отказалась, но оставила себе чек, приложенный Николь к пригласительному письму.

Накануне Рождества Николь, которая верила в Бога, хотя и не была примерной католичкой, одна ходила к полуденной мессе. В день Рождества Николь в одиночестве проснулась и в одиночестве легла спать. В промежутке она прошлась до опустевшего «Дома Редон», села одна в своем кабинете и написала длинный список названий своих духов, но ни один из вариантов ей не понравился. Она сложила листок бумаги и сунула его в верхний ящик стола. Быть может, потом она что-нибудь придумает…

Затем она отправилась на вечеринку, устроенную Портерами, Линдой и Коулом, в их доме № 13 по улице Месье. Линда и Коул вели восхищавший Николь образ жизни. Это была богатая жизнь, не только в финансовом отношении, что само собой разумелось, но и во всех прочих, что было даже важнее, чем сами деньги: это была жизнь, богатая общественными, интеллектуальными и творческими событиями. Если бы ей хотелось соперничать с кем-нибудь, то она пожелала бы превзойти Линду и Коула.

Среди гостей были почти все самые интересные и привлекательные люди Парижа. Художники, балерины, музыканты, писатели, аристократы, миллионеры. Там были Элси де Вульф и Чарльз Мендл, которые, по слухам, собирались пожениться, несмотря на свой преклонный возраст и разницу в сексуальных наклонностях. Дягилев и дюжина русских артистов балета, Эльза Максвелл, всегда присутствующие на подобных приемах короли, румынский – Кэрол, и югославский – Павел, легендарный нефтепромышленник Михаил Эссаян, неизбежные в таких случаях белогвардейцы, хорошенькие девушки и красивые мужчины. Николь была знакома почти со всеми, и ей то и дело приходилось останавливаться, чтобы перекинуться с кем-нибудь несколькими словами или обменяться праздничными поздравлениями. Ей запомнилась случайно услышанная фраза, которая почему-то не давала ей покоя. Пикассо, поблескивая своими темными глазами, оживленно беседовал с кем-то о каких-то картинах. И он сказал: «Кубизм – это художественный способ изображения того, чего нельзя увидеть». Потом он заговорил о том, что кубизм – это абстрактное искусство, позволяющее художнику, например, написать портрет в профиль и анфас или одновременно показать противоположные стороны здания. Николь не пыталась вступить в разговор, но что-то в словах Пикассо об изображении того, чего нельзя разглядеть, задело в ней некую глубинную, некую чувствительную струну. Почему, она так и не поняла.

Собравшись уходить с вечеринки и пожелав Линде и Коулу счастливых праздников, Николь мельком взглянула на себя в зеркало. Она подумала, что восхитительно выглядит, и очень обрадовалась этой мысли. Многие женщины на вечеринке были в платьях от «Редон», но никому из них они не шли так, как своей создательнице.

Странно, подумала Николь, как можно чувствовать себя такой печальной и одинокой из-за того, что один любовник женится на ком-то еще и, возможно, именно сейчас, а другой находится далеко за океаном, и в то же время выглядеть такой красивой. Удивительно, до какой степени могут не совпадать внутренние и внешние человеческие проявления. Хотя, конечно, подумалось ей, она помнит то время, когда она была печальной и одинокой и даже не могла утешить себя той мыслью, что она красива.

Через неделю на новогодней вечеринке цыганка погадала Николь на картах и сообщила ей, что в будущем ее ожидает путешествие через океан. Николь расхохоталась и сказала цыганке, что ей выпали чужие карты.

Я любил только ее, и больше никого, мы волшебно проводили время, оставаясь наедине. Работа у меня шла хорошо, мы много путешествовали, и мне казалось, что наша любовь вечна, да так оно и было, пока мы не вернулись с гор в Париж в конце весны и не началась прежняя история.

Эрнест Хемингуэй

Глава девятая

1

Вернуться в Париж было все равно что вернуться домой. После паромной переправы Ким вышел из поезда на вокзале Сен-Лазар и, в отличие от остальных американских туристов, ринувшихся в шикарные отели на Правом Берегу, отправился прямо на бульвар Сен-Жермен, где долго и со вкусом торговался с цветочницей, каждое утро выставлявшей свой товар перед «Де Маго», и наконец купил у нее все цветы. За отдельную плату, обсужденную также со знанием дела, ему удалось арендовать у нее тележку и, толкая ее перед собой, до краев нагруженную ирисами и анемонами, душистым горошком и пионами, мимозой и лилиями, розами и гвоздиками, фиалками и нарциссами, направился по месту Александра III в сторону Вандомской площади.

Он действительно сошел с ума от любви! Свернув налево на улицу Де-Риволи и лавируя тележкой под ее изогнутыми арками, он вышел сначала на элегантную улицу Кастильоне, а затем на широкую Вандомскую площадь. Казалось, сам Наполеон улыбался ему! Было одиннадцать утра, светская жизнь парижан только начиналась. Желтые туристические автомобили, белые «дузенберги», «роллс-ройсы» с каплеобразными капотами и неуклюжими кузовами, бутылочно-зеленые «кадиллаки», канареечные «паккарды» выстроились в ряд перед отелем «Риц», а напротив, перед «Домом Редон», застыла в ожидании шеренга таких же щегольских и роскошных автомобилей. Тротуар был недавно вымыт, стекла блестели, белый навес с надписью черными буквами трепетал на свежем январском ветру.

– Месье Хендрикс! – Хорошенькая регистраторша приветствовала Кима воздушным поцелуем, взглянула на гору цветов и рассмеялась. – О ля, ля! – воскликнула она, увидев, как привратник придерживает дверь, а Ким проталкивает тележку с цветами через две каменные ступеньки в светло-серое фойе. – Этот день должен запомниться!

Ким приложил палец к губам, давая знак регистраторше помолчать. У Николь, которая, казалось, знала все, что делается в «Доме Редон», не должно возникнуть ни малейших подозрений. Молчаливые заговорщики, Ким и привратник втолкнули тележку в черный с позолотой лифт. Он был настолько крошечным, что Ким не помещался в нем вместе с тележкой. Ким оставил тележку в лифте, а сам поднялся по изогнутой, покрытой коврами лестнице, по которой обычно спускались манекенщицы на показе новой коллекции. Он добрался до офиса Николь в одно время с лифтом, открыл решетчатую дверь кабины, выкатил цветочную тележку и распахнул дверь к Николь.