Рут Харрис - Последние романтики

• Название: Последние романтики
• Автор: Рут Харрис
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-87322-045-X

Роман повествует о трогательной и трагической любви двух талантливых людей, о Париже начала века.

Известный своей экстравагантностью писатель Ким Хендрикс и популярная модельер женской одежды Николь Редон устремляются навстречу любовному урагану, целиком отдаваясь охватившему их чувству.

Особое очарование этой любовной истории придает мастерски воссозданная атмосфера 20-х годов, питавшая творчество Пикассо, Хемингуэя, Фицджеральда, Греты Гарбо.

---

Ким покачал головой.

– Просто не верится, что от одного слова может зависеть так много, – сказал он. Они сидели в ресторане «Алгонкин», и мало что изменилось здесь со времени его последнего посещения. Маленькая, черноволосая и красивая Дороти Паркер беседовала с Александром Вулкоттом, и его тройной подбородок колыхался от смеха. Тихо сидел Джордж С. Кауффман, сохраняя на лице свое обычное угрюмое выражение, и, когда Вулкотт перестал хохотать, Роберт Бенчли добавил к остроте мисс Паркер свою собственную. Их круглый стол приобрел теперь международную известность, и у Кима возникло отчетливое ощущение, что для его участников теперь стало работой то, что когда-то было для них забавой.

– Боюсь, что Скрибнер потеряет тебя, – горячо сказал Перкинс. – Эта мысль убивает меня. «Дело чести» написано даже лучше, чем «Западный фронт». Ким, ты хороший писатель, и ты становишься все лучше.

Напряжение последних восьми недель, проведенных им в спорах, отразилось на лице Перкинса, и он выглядел маленьким и усталым.

– Ты не возражаешь, если я позвоню тебе вечером домой? – спросил Ким. – У меня появилась одна мысль.

– Конечно, ты можешь позвонить мне домой, – сказал Перкинс, слегка удивившись, потому что Ким, как и все авторы, с которыми он работал, знали его домашний номер. Перкинс гордился тем, что он был доступен для своих авторов двадцать четыре часа в сутки. Он подписал счет за ленч, который должен был оплатить Скрибнер, подумав, что больше он ничего не сможет сделать для Кима, и опасаясь, что в последний раз встретился с ним за ленчем.

2

Джей Берлин происходил из еврейской семьи Нью-Йорка, относившейся к верхушке средней буржуазии. Три поколения семьи Берлинов владели сетью универмагов, торговавших в розницу дамской одеждой улучшенного качества. Сколько Джей себя помнил, он всегда хотел быть издателем. Эту мысль ему подсказал один из лучших друзей семьи, музыкальный издатель, заработавший состояние на публикации небольших, отдельно изданных музыкальных произведений. Но Джей мечтал издавать книги. Учась в Йельском университете, он сочинял скетчи для студентов театрального факультета, писал и редактировал статьи для «Йель дейли ньюс», а во время летних каникул работал в легкомысленной обстановке кабинетов издательства «Рид и Кристи». Те летние месяцы, проведенные им в знаменитом издательстве, окончательно определили его цель в жизни. Он восхищался непринужденной, богемной атмосферой, царившей там. Все самые остроумные и хорошенькие девушки Нью-Йорка работали в «Рид и Кристи», и каждый вечер, когда «работа», которую трудно было назвать работой из-за нескончаемого потока пересудов, сплетен, посещений и шуток, заканчивалась, Горас Рид доставал бутылку спиртного, припасенного еще до введения Сухого закона, и угощал сотрудников, которые, после нескольких порций, становились еще более оживленными. Потом они отправлялись ужинать в дешевый итальянский ресторанчик на Западной Сорок шестой улице, где им подавали большие блюда спагетти с томатной пастой и красное вино в толстых и обломанных по краям чайных чашках. Закончив в 1922 году Йельский университет, Джей Берлин сразу же поступил на постоянную работу в издательство «Рид и Кристи».

Джей знал Кима, хотя и не по учебе в Йельском университете. Когда Джей поступил на первый курс, Ким уже пошел добровольцем на военную службу и отбыл в Европу. Но, несмотря на разницу в возрасте и в вероисповедании, а Хендриксы принадлежали к обществу старого закала, члены которого предпочитали не общаться с евреями и католиками, молодые люди были знакомы и доброжелательно относились друг к другу. Джей помнил Кима еще по первым публикациям в «Сан», а Ким встречал Джея, когда тот работал в «Рид и Кристи» и часто посещал литературные вечера. Они оба были выпускниками Йеля, оба имели отношение к литературе и вращались в одних и тех же кругах Нью-Йорка.

Когда Джей проработал в «Рид и Кристи» два года, с ним одновременно произошло следующее: во-первых, у него появилось ощущение, что он, дожив до двадцати пяти лет, ничего в жизни не добился, в то время как его приятели по дансингам и по подготовительной школе уже начинали набирать высоту в этом мире, а во-вторых, умерла его бабушка, оставив ему десять тысяч долларов.

Джей знал, что Горас запутался в долгах, потому что сам Горас постоянно жаловался по этому поводу. Горас был должен всем: печатникам, поставщикам бумаги, рекламным агентствам, художникам, авторам, и «Рид и Кристи» находились на краю финансовой пропасти. Теперь Джей располагал кое-чем, что было нужно Горасу, а именно деньгами, а Горас обладал кое-чем, что хотел заполучить Джей: правами на пятнадцать книг, причем все они считались литературной классикой. Неизданные и нераспроданные книги лежали мертвым грузом в издательстве «Рид и Кристи». Когда Джей заводил разговоры о том, что их неплохо было бы переиздать, Горас всегда обещал, что «он что-нибудь с ними сделает», но у него никогда не доходили до этого руки.

– Я куплю у вас права, – предложил Джей в следующий раз, когда Горас жаловался на свои финансовые трудности. По его словам выходило так, что его тесть, который дал деньги на издательство, имел отвратительную привычку интересоваться, когда ему вернут его деньги и почему издательство не приносит никакой прибыли. Эта привычка раздражала Гораса, который объяснял свою склонность к выпивке тем, что его тесть назойливо вмешивается не в свои дела. Несмотря на его дилетантские замашки ловеласа, неспособность завести себе казначея и неумение зарабатывать деньги, Гораса нельзя было назвать глупцом. В ту же секунду, когда Джей проявил интерес к списку не приносивших дохода книг, Горас насторожился.

– Зачем они тебе понадобились?

– Я хочу попытаться издать их.

– Ты можешь продать их для меня. Для «Рид и Кристи», – предложил Горас.

– Я редактор. А не продавец.

– Ну, смени работу. Я разрешу тебе, – великодушно позволил Горас.

– Нет, я бы хотел приобрести все права на них, – настаивал Джей. – Я не собираюсь становиться коммивояжером издательства «Рид и Кристи».

– Сколько ты дашь за них? – Горас знал, когда надо уступать.

– Пять тысяч долларов, – сказал Джей.

– Этого недостаточно. Они стоят гораздо больше, – возможно, Горас не был блестящим бизнесменом или удачливым издателем, но он не был и дураком. – Это почти ничего.

Еще несколько совместных выпивок и обсуждений – и через несколько недель Джей приобрел права на пятнадцать книг за девять тысяч пятьсот долларов. Использовав их в качестве фундамента, он уволился из издательства «Рид и Кристи» и основал свою собственную фирму. Он назвал ее «Книги двадцатого века».

Четыре года спустя, когда Ким Хендрикс позвонил в ответ на телеграмму, полученную им в Антибе, принадлежавшее Джею Берлину издательство «Книги двадцатого века» уже пережило болезни роста, и дела в нем шли вполне удовлетворительно. Но, как и весь остальной мир, Джей Берлин был заражен вирусом золотой лихорадки двадцатых годов. Уровень цен на бирже взлетал к небесам и каждый день приносил новые рекорды; таким спортсменам, как Рэд Грэндж и Бобс Руф, платили бешеные деньги, а денежный сбор за выступления Джека Демпси, боксера из Мелласы, впервые в истории перевалил за миллион долларов; Констанс Талмейдж, по слухам, получила за рекламу сигарет «Лаки Страйк» огромную сумму – пять тысяч долларов; кинозвезды, которые всего лишь шесть месяцев назад были продавцами газированной воды, теперь разъезжали на «дюссенбергах» и обвешивались бриллиантами. Джей, довольный успехами своего издательства «Книги двадцатого века», тем не менее стремился к большему. Он жаждал заполучить выдающегося писателя и издать сенсационный бестселлер, мечтал о контрактах с киностудиями и журналами, о больших деньгах и большом азарте. Он был более чем готов к встрече с Кимом Хендриксом. И пригласил его на ленч в популярный бар «Джек и Чарли» на Западной Сорок девятой улице, в котором незаконно торговали спиртным, и там за недурным виски Ким поведал Джею историю своих трудностей с «Делом чести».

– Я тебе вот что скажу, Ким. «Двадцатый век» издаст эту книгу, – откровенно и жизнерадостно сказал Джей, как и было положено в ту откровенную и жизнерадостную эпоху.

– Не глядя?

– Не глядя, – подтвердил Джей. – Если Максвелл Перкинс готов поручиться за тебя, то кто я такой, чтобы возражать?

– А как насчет «суки»?

– Ну и что? Моя фирма называется «Книги двадцатого века», – сказал Джей. – Компания «Чарльз Скрибнер и сыновья» должна была бы называться «Книги четырнадцатого столетия». В лучшем случае пятнадцатого.

– Ты опубликуешь ее в том виде, в каком она мной написана? – спросил Ким, желая убедиться, что здесь нет абсолютно никакого недоразумения. – Каждое слово?

– Каждое слово, – сказал Джей.

– Но есть еще одна проблема, – заметил Ким.