Келли Линк - Лучшее за год. Мистика, магический реализм, фэнтези (2003)

• Название: Лучшее за год. Мистика, магический реализм, фэнтези (2003)
• Автор: Келли Линк
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2005
• ISBN: 5-352-01339-1

Впервые на русском языке выходит антология, собравшая под своей обложкой лучшие произведения жанров фэнтези, мистики и магического реализма. Ежегодный сборник «The Year's Best Fantasy and Horror», выходящий в США уже более пятнадцати лет, публикует повести, рассказы, эссе, отобранные по всему миру, и попасть в число его авторов не менее престижно, чем завоевать Всемирную премию фэнтези или «Небьюлу».

Настоящее издание включает произведения таких мастеров, как Джефри Форд, Кристофер Фаулер, Грэм Джойс, Нил Гейман, Зоран Живкович и других талантливых авторов.

К сожалению, часть произведений представлена лишь фрагментами, некоторые фразы прерываются посередине — так в исходнике (прим. golma1).

---

Я сообщил де Кальну, что, по словам девушки, она хотела там немного отдохнуть и набраться сил, а затем отправиться на север, когда наладится погода. Рыцарь и его слуги вернулись через два дня, в полном недоумении, в изодранной одежде, растеряв в чаще свои пики.

В тот год выдалась самая холодная зима, что я когда-либо видел (много времени протекло с тех пор, и думаю, что более суровой уже не увижу). Река замерзла в первый раз на моей памяти, стала голубовато-белого цвета, какой имеет твердый лед, и люди Вулпита оставили грязный след, расхаживая с одного берега на другой, будто это была всего лишь дорога. Я провел зиму, таская уголь из копей в деревню. Когда пришла весна и растаял лед, тот парень с белыми как мел волосами, что приходил в Вулпит за десять лет до этого — я его никогда не забуду, — вернулся вместе с каменщиком, о котором рассказывал. Вместе они построили мост, протянувшийся через реку в виде арки. Он до сих пор стоит там, прочный и красиво изогнутый, словно стопа.

Я нашел новую работу — стал грузчиком и пахарем, а когда сила моя покинула меня, стал содержать таверну. Несколько лет назад человек из Ньюбурга по имени Уильям приходил в таверну, чтобы раздобыть сведения о зеленых детях, и я рассказал ему ту же историю, что и вам. После того он спросил, не знаю ли я что-нибудь о девушке. Вышла она за человека из Кингс-Линна? Удалось ли все-таки де Кальну разыскать ее? Хотя я уверен, что в Вулпит она не вернулась и де Кальн бросил поиски, решив, что она пропала, точно ничего я не знаю. Некоторые говорят, она и в самом деле вышла замуж и нарожала детей. Кто-то утверждает, что она служит кухаркой в маленьком городишке к югу от Норфолка. Другие говорят, что она исчезла из этого мира так же внезапно, как и появилась, вслед за звуками, подобными колокольному звону. Сам я не строю догадок. Это случилось очень давно, и я ничего не видел.

Шарон Маккартни Вослед «Приношению Телетуну» Чака Джонса Пер. В.Полищук

Шарон Маккартни получила степень магистра изящных искусств в области поэзии на Писательском семинаре при университете штата Айова, а также диплом юриста в университете Виктория. Ее произведения публиковались в журналах «The Fiddlehead», «Prism International», «Event», «Frain», «sub-TERRAIN», «Prairie Fire», «Iowa City» и др. Кроме того, Ш. Маккартни выпустила в свет сборник стихов «Под брюшной стенкой». Ее причудливая фантазия «Вослед «Приношению Телетуну» Чака Джонса» была опубликована в осеннем выпуске «The Malahat Review» за 2002 год (издательство университета Виктория, штат Колумбия).

Так лебедь
В темную воду вниз головой ныряет,
Но здесь не вода — долина,
Океан воздушный, и берега его — это столовые скалы,
Что являют лики великих.[32]
О Икарово бедное счастье, хрупкий прибор
Из клея и перьев, который возносит ввысь,
Должен, по крайней мере. Хоть ненадолго.
И внизу обалделый путник таращится на дороге,
И койот-завистник острую морду задрал,
Потому что чует: рожденный трусить по земле
Никогда не взлетит. О слезы, о ветер в легких,
Как будто в груди у тебя
Два крыла забились.
Вот так смиряешься с болью,
Лихорадка, бред, похуже, чем наважденье —
На крыле? на игле?
Но неизбежна тяжесть,
Неизбывен Сизифов валун —
Только ты с ноющими плечами
Поднимаешь его на вершину,
Он с грохотом вниз катится,
И стучит в висках привычная боль,
Как молот по наковальне,
И алеет небо в твоих глазах,
Хотя до заката далеко.
Измочален, испепелен, измучен, упрямо бормочет:
«Что ж, надежда — штука с крылами», но Прометею
Из когтей не вырваться,
Его терзающих тело —
Ледяных когтей,
Как будто впитавших холод
Поднебесных высей.
Пересохшее устье реки,
Которая здесь протекала,
А теперь лишь пыль
И трещин узор невнятный.
И скребут отвердевшую землю когти.
О печаль и страх — оперение не из лучших,
Не укрыться им, не согреться им,
Но что еще делать в пустыне?
Здравый смысл упрямо бормочет —
Надежды нет на победу.
Но пытается он из последних сил,
Ибо воля богов неизвестна.
Тот, кто начал свой путь, не захочет свернуть и сдаться.
Вот уже на песчанике горизонт обозначен неверно,
И закатное солнце легло последним мазком так низко, опасно низко.
Шаг назад. Второй. Руку к глазам поднести,
Чтоб перспективу проверить,
А в другой палитра. Третий.
С палитрой, в берете а-ля Пикассо
Грохнуться в пропасть…

Нил Гейман Едоки и кормильцы Пер. Н. Горелова

«Начало этому рассказу положил сон, приснившийся мне в 1984 г., — я жил тогда в Эджваре. Во сне я был одновременно самим собой и тем самым человеком из рассказа. Вообще-то из снов обычно сюжета не получается, но этот сон продолжал преследовать меня, и в 90-х я записал его как текст для комикса, который должен был рисовать Марк Бэкингэм. Нельзя сказать, чтобы у этого произведения оказалось много читателей, напечатано было с такой грязью, что происходящее оказалось едва различимым на бумаге. Когда попросили дать рассказ для сборника «Избегай ночи», мне пришла в голову идея переложить сюжет, некогда воплощенный в комиксе, обычной прозой. И получилось так, что я, тридцатилетний, выступаю в качестве соавтора самого себя, когда мне уже сорок один».

Это правдивая история, почти правдивая, по крайней мере в том, что кто-нибудь да извлечет из этого рассказа для себя пользу. Дело было поздней ночью, и я замерз, оказавшись в городе, где мне вовсе не следовало оказываться. Во всяком случае, не в подобное время суток. Что это был за город — я вам не скажу. Я опоздал на последний поезд. Мучительно клонило в сон: в конце концов мне повезло, неподалеку от вокзала я наткнулся на кафе, работающее всю ночь. Посидеть в тепле. Вы знаете, каково в подобном месте, сами небось там застревали. Реклама «Пепси» с пустым местом для названия — прямо над витриной, на вилках — засохший желток. На всех вилках… Голоден я не был, взял себе бутерброд, кружку чаю с каплями бесплатного жира. Короче, этого хватит, и пусть не пристает ко мне, чего еще принести. Внутри сидели люди, двое беспризорных в засаленной одежде, каждый за своим столиком, наедине с бессонницей и пустыми тарелками. Спецовки застегнуты на все пуговицы: нежарко.

Я взял поднос и уже сделал несколько шагов в сторону от кассы, и тут кто-то произнес: «Эй! — мужской голос. — Ты! — выходит, он обращался ко мне. — Я тебя знаю, иди сюда, садись ко мне». Я сделал вид, что не слышу. Нечего встревать в разговоры в подобных местах. Но тут голос произнес мое имя. Я обернулся и посмотрел. Если уж кто-то окликнул вас по имени, выбор, знаете ли, невелик.

«Не помнишь меня?» Я покачал головой: среди моих знакомых он не проходил, а такого не забудешь. «Это я, — ответил он и признался жалостливо, почти шепотом: — Эдди Барроу. Будет тебе, приятель, неужели не вспомнил?» Вот теперь, когда он произнес имя, я более или менее осознал, что вспомнил. В смысле что знал Эдди Барроу. Лет десять назад мы вместе работали на стройке — мой единственный опыт по части тяжелого физического труда. Но тот Эдди Барроу был высокий, накачанный парень с улыбкой кинозвезды, лоснящийся бездельник. Раньше он служил в полиции, но пришлось уйти из-за разногласий с кем-то из начальства. И вот время от времени он делился историями о том, как подставляют и прикрывают, о преступлениях и наказаниях. Говорил, что его «ушла» жена суперинтенданта. У Эдди с женщинами всегда выходили неприятности. Любили они его, эти женщины.

На стройке, где мы работали, женщины вынюхивали его, приносили сандвичи, скромные подарки — все, что угодно. И вроде бы он и пальцем не шевелил, чтобы понравиться, женщины просто любили его, и все тут. Я пытался понаблюдать, как это у него получается, но сам он не предпринимал никаких усилий. В конечном счете все дело было в нем: крупном, сильном, не очень интересном, но привлекательном до дрожи в коленках. Правда, то было десять лет назад.

А за пластиковым столом сидел человек, которого привлекательным никак не назовешь. Красные глаза, тупой, померкший взгляд, упершийся вниз, прямо в крышку стола. Безнадежность. Кожа приобрела серый оттенок. Он стал тощим, чудовищно тощим. Сквозь немытые волосы проступали очертания черепа.

— Что с тобой?

— В каком смысле?

— Ты неважно выглядишь, — ответил я, хотя, на самом деле, неважно — это мягко сказано. Эдди Барроу был крупным парнем, его сдули, от человека остался один каркас — кожа да кости.

— Да… — или — Да? — Я так и не вник в интонацию. Он поспешил подвести черту: «В конце концов все там будем». Поведя левой рукой, он указал на место напротив себя. Он был правшой, но правая его рука почему-то так и не показалась из своего убежища в кармане куртки.