Хидзирико Сэймэй - В час, когда взойдет луна

• Название: В час, когда взойдет луна
• Автор: Хидзирико Сэймэй
• Жанр: Научная Фантастика

Начало 22-го века. После глобальной войны и глобальной экологической катастрофы, случившихся в середине 21-го века, власть на Земле принадлежит вампирам. Это «классические» вампиры по Стокеру, т. е. нежить, вступившая в союз с нечистой силой. Сложная клановая иерархия вампиров смыкается с государственной иерархией объединенной всемирной сверхдержавы — Союза Свободных Наций. Техническая и информационная мощь соединенных сил государства и нечисти такова, что, кажется, сопротивление невозможно. Тем не менее, оно есть. Главный герой романа Андрей Витер — боевик подполья по прозвищу Эней. Его ячейка провалена, все его товарищи погибли, он вынужден бежать из города, где назначена акция — но перед этим решает сделать дело, убить того, кто приговорен организацией.

Автор, Хидзирико Сэймэй, состоит из трех частей — Ольга Чигиринская, М. Т. Антрекот и Екатерина Кинн.

Книга взята отсюда: http://fan.lib.ru/c/chigirinskaja_o_a/luna_01.shtml

---

— Боевая тревога, — медленно, очень четко артикулируя, сказал Габриэлян.

Кто-то из техников извиняющимся жестом показал на начальника смены.

— Да, конечно, спасибо, — кивнул Габриэлян, — Сейчас, — поднял покойного, дотащил до центрального пульта, посадил в операторское кресло, подвел объектив сканера к левому глазу и быстро набрал комбинацию, активирующую пульт. Вообще-то ему её было знать не положено, но мало ли что не положено. По ходу дела подумал, что для операций со сканером достаточно было бы просто глаза начальника смены — но не вскрывать же его, в самом деле?

А техники уже были на месте, в ракушке четко откликались посты. Отлично. Габриэлян перевел весь анклав в боевой режим, подождал секунду, сказал в микрофон «Счет три», «свои» фигурки в тамбуре метнулись к дальней стене, гости двинулись было за ними, но тут, разрезая тамбур, упала термическая перегородка — а затем включились огнеметы. Когда дым ушел в решетки вентиляции, выяснилось что внутри все в порядке, а за внешней дверью тамбура имеется сильно закопченный коридор с темными пятнами на полу. Видимо, те шестеро пришли не одни. По одному из каналов было слышно, как матерится кто-то в защищенной части тамбура. И чего б я так нервничал, пять секунд — это более чем достаточно, и все успели.

В аппаратной все было относительно тихо. Один из техников сидел, скорчившись, в углу и дышал, будто захлебывался. Процедуру им вбивают на уровне рефлекса, а вот результат, кажется, доводилось видеть не всем. Аахен. Спокойное место. Здесь, если раз в пять лет в Цитадели что-то перегорит — и то много.

Да, сейчас основная угроза идет изнутри, а не снаружи. Габриэлян щелкнул переключателем ракушки.

— Это не официальный визит, — сказал он. Третий канал накрывал только охрану и операторов аппаратной. — Нас либо только что пробовали на прочность с частной санкции Совета, либо это чья-то самодеятельность. — И при любом раскладе, свидетели гостям были бы не нужны. Этого Габриэлян вслух не сказал. Это они способны посчитать и сами. — В первом случае, на сегодня все. Во втором, они вернутся в ближайшие полчаса, — потому что неудача равносильна гибели.

— Согласен, — сказал в ракушке заместитель начальника смены, нет, уже начальник смены, тоже москвич. — Поднимаюсь к вам.

Аркадий Петрович слушал этот радиообмен с глубоким удовлетворением. Все, что ему рассказали в Училище про В.А. Габриэляна, оказалось правдой. Умен, решителен, предельно циничен, не питает никакого уважения к существующему порядку вещей — и не скрывает этого. Про «частную санкцию Совета» по открытой связи…

А Габриэлян сидел, откинувшись на спинку кресла, и ждал, пока коллега доберется в аппаратную. Если он хочет перехватить управление — пожалуйста. Главное теперь — связь. Связь со внешним миром. Его собственный отвод на аахенский городской коммутатор наверняка перекрыли вместе со всем остальным… Ох, что-то я плыву… И тут — видимо какое-то из мелких языческих божеств Аахена выбрало этот момент, чтобы проснуться и отменить закон Мерфи на десяти квадратных метрах аппаратной… и тут он заметил, что бок покойного начальника смены — Смирнова, да — слегка вибрирует. Планшетка? Комм? Комм. Габриэлян наклонился, засунул руку во внутренний карман и вытащил жужжащую плоскую коробочку. Включил раскрытием — и услышал, как полузнакомый приятный хрипловатый баритон сказал:

— Кажется, этот поезд не идет до Тукамкари.

Цитата… Пароль? Не выяснишь.

— Добрый день. Приемная советника Волкова.

— Добрый день, — отозвались на том конце — это Андрей Кессель.

Кессель, да, Кессель из оперативной группы. За сорок. Сутулый. Замечательный фехтовальщик, это я видел, и, говорят, специалист по системам связи… Связи… Что-то с ним не так, с Кесселем — да, были гости, куда без них.

— Позовите, пожалуйста, Смирнова.

— Ивана Денисовича? Простите, он занят. У него отвертка… нет, простите, универсальный монтажный блок в… правом виске.

— Потому что вы били его слева?

— Да, — в кои-то веки кто-то вменяемый попался. Стоп. Это я невменяемый. — Простите, господин Кессель, ваш комм может соединять линии? — так, чтобы их не прослушивали, естественно.

— Да.

— Тогда не бросайте трубку, пожалуйста, я пойду разбужу господина советника Волкова. Вы можете продолжать разговор?

— Да. — Габриэлян почти видел, как любитель старинных вестернов на том конце линии улыбается. — Нас тут трое.

Через полчаса господин советник Волков, покончив с деловыми разговорами, пил кофе в примыкающей к кабинету лоджии. Покрытые специальной пленкой стекла не пропускали ни ультрафиолет, ни другие виды излучений, опасные для здоровья высокого господина, хотя Волков в такой защите не нуждался уже довольно давно. Сам ритуал кофепития за практически прозрачными стеклами давал понять всем, что война окончена. Впрочем, дневной референт на всякий случай расположился так, чтобы иметь возможность в случае чего втолкнуть кресло с патроном в кабинет. Стеклянная дверь пострадает… но анклаву всё равно предстоит косметический ремонт.

— Вы думаете, что спасли мне жизнь, Вадим Арович? — спросил господин советник.

— Жизнь я спас разве что себе. Вам, Аркадий Петрович, я, вероятно, сэкономил что-то около месяца работы. Я полагаю, вам потребовалось бы примерно столько на подготовку новой резервной процедуры. Я не думаю, что вы позволили бы даже аахенскому персоналу прийти в такое состояние, если бы не чувствовали себя в безопасности. Это в терминах сегодняшнего дня. Если говорить о позднем результате, возможно, спас. Не встреть сегодняшние посетители немедленного и решительного сопротивления, их руководство могло бы решить, что атака на вас в вашем собственном гнезде имеет шансы на успех.

Волков смотрел на референта и думал, что один пункт из личного дела явно был ошибкой — «срывает раздражение на начальстве». Он не ощущал никакого раздражения. Вторым по силе чувством, которое испытывал сейчас Габриэлян, было любопытство. Первым — желание спать.

— Это, — сказал Аркадий Петрович, — была проверка на прочность. Во всяком случае, официально я впредь намерен рассматривать это именно так. Идите спать, молодой человек. Сегодня вас больше не разбудят. С послезавтра вы работаете в ночь.

— Спасибо, Аркадий Петрович, — а всё-таки интересно, этот звонок был случайностью, или…

Что было не так с Кесселем, он вспомнил почти сразу. Данпилом был Кессель. Данпилом. Старшим, который потерял симбионта и каким-то образом не умер сам. Как правило, при этом сохраняется ряд способностей. Как правило, при этом сильно страдает психика. Когда-то проблемой занимались довольно плотно, но вот воспроизвести условия, при которых старший превращается в данпила не удалось никому. Старшие данпилов, как правило, не любят. Как правило. А Аркадий Петрович у нас, как всем известно, исключение. Очень интересно, но сейчас — спать-спать-спать…

Суслик появился в Цитадели что-то около полуночи. С площади он зашел обратно в погребок, забрать книжку, потом решил выпить ещё паленки, раз уж вернулся, потом книжка пошла, а потом выяснилось, что вечером в заведении играет неплохой, нет, просто очень хороший джазовый пианист. Так что к моменту его возвращения в российский анклав Цитадели Совета большую часть последствий деятельности шустрого референта уже успели убрать, но тамбур все равно выглядел впечатляюще. Рассказы техников в кантине были вполне под стать пейзажу. Забавных мальчиков делают нынче в московском Училище. И берут в референтуру. Смирнов был профессионалом, пусть и сильно оплывшим, а паренек даже успел забыть, справа он его брал или слева. Интересно, откуда он выкопал код активации. И почему выбрал именно огнемет. Есть люди, которые любят свою работу. Есть люди, которые идут на службу, чтобы иметь возможность убивать варков на законных основаниях. Есть глупые поклонники Мицкевича, которые думают, что можно поиграть в Конрада Валленрода и разрушить систему изнутри. И всех их система переваривает вместе со шкуркой. А есть…

Суслик собирался встать рано. Но до тренировочного зала он добрался только около одиннадцати.

Габриэлян уже устроился напротив большого мешка и отрабатывал связку локоть-колено. Минута атаки, тридцать секунд отдыха. Серия из десяти. Сам Суслик никогда не мог заставить себя заниматься в тренажерном. Он танцевал твист и фехтовал с Волковым. Иногда ему казалось, что Аркадий Петрович купил его не столько для убийства Рождественского, сколько для этих тренировок.

Минут пятнадцать он стоял и смотрел, как Габриэлян работает. Потом подошел и встал рядом с мешком. Слева.

— А что, — спросил Суслик, — если бы это был легальный визит?

Габриэлян прервал серию. Лицо его было мокрым от пота. Очки сидели на переносице как каменные. Да уж, от мешка и то проще получить живой отклик…