Constance_Ice - Гарри Поттер и Лес Теней. Альтернативное окончание.

• Название: Гарри Поттер и Лес Теней. Альтернативное окончание.
• Автор: Constance\_Ice
• Жанр: Фэнтези

---

Под снисходительным, но настойчивым взглядом директора юноша взял с блюда ещё тёплый эклер и задумался над сказанным: Дамблдор пытался избавить его от чувства вины? Или от чувства излишней значимости? Наверное, это можно было обобщить, назвав чувством излишней ответственности: Гарри вздохнул, надкусил пирожное, измазался выдавившимся кремом. Вытер губы и щёку рукавом, слишком поздно вспомнив о пожертвованном Снейпом платке. Взглянул на зельевара - профессор спал, впалая грудь мерно поднималась и опускалась. Гарри почувствовал, что его тоже неудержимо клонит в сон.

- А нельзя, скажем, перед отправлением в прошлое отрезать или стереть, словом, уничтожить ту часть свитка, где говорится об управлении дементорами? - спрашивала у Дамблдора МакГонаголл.

- К сожалению, нет, Минерва, и по техническим причинам – свиток защищён от попыток разрушить его, я уже проверил, – и по историческим: дементоры уже выпущены из мира мёртвых. Возможно, мы сможем скопировать свиток, это даст нам хоть какие-то гарантии от повторного нападения. Флитвик, вы поможете мне справиться с охранными чарами, наложенными на документ? - это были последние слова, запечатлевшиеся в памяти Гарри, стремительно провалившегося в сон.

***

Прошло два месяца. Так и не увидевшись с Гарри – по настоянию Дамблдора – Добби отправился в 1096 год, а в двадцатом веке началась зима. Близилось Рождество.

Ожидание и одиночество оказали дурное влияние на Гарри, он почти полностью потерял ощущение времени, дни тянулись, спрессовываясь, как страницы в скучной книге – один похож на другой, и не помнишь уже, сколько пролистнул, а сколько осталось. Почти единодушным решением (Снейп воздержался) Гарри обязали учиться, он слабо повозмущался, упирая на то, что он уже полгода отучился, но вынужден был смириться с неоспоримым доводом: программа, пройденная им в средневековье значительно отличалась от современной.

Быть единственным учеником во всём Хогвартсе оказалось не таким страшным, как представлялось поначалу, во-первых, многие учителя сами были не в форме после отражения атаки дементоров и на занятиях ограничивались исключительно теорией, так, Гарри не загружали ни чарами, ни трансфигурацией. Во-вторых, половина профессоров часто отсутствовала, участвуя в многочисленных комитетах и партиях, образованных в связи с продолжавшейся политической неразберихой. Дамблдор возглавил временное правительство, и его Гарри вообще почти не видел. В-третьих, кроме учебы юноше просто нечем было заняться. Вначале он активно следил за событиями, первым утыкался в принесённые совами газеты, прочитывая их от корки до корки – и «Прорицательскую газету» и несколько новых, множившихся в последнее время, как грибы, в том числе «Смутное время» и «Новую правду» – последняя специализировалась на непроверенных слухах, как правило, самого одиозного характера. Некоторые из них потом, правда, подтверждались – так, именно из «Новой правды» Гарри узнал, что Морис Бладштейн и еще несколько вампиров погибли, закиданные чесночными бомбами – изобретение близнецов Уизли отомстило за смерть своего создателя. В той же «Правде» Гарри каждое утро читал возмущённые статьи о том, что «бежавший Люциус Малфой до сих пор не пойман» – «чем занимаются эти парни из Отдела Магической Безопасности?!»

Через три недели Гарри потерял интерес к прессе и политике, стал часами пропадать в библиотеке. Он перечитал всего Шекспира, увлёкся Селинджером, не одобрил Фаулза и открыл для себя Стивена Кинга: «Кэрри» произвела на него большое впечатление. Попутно приходилось делать и домашние задания – ведь списать их было не у кого, а надеяться, что единственного ученика да не спросят, было тем более глупо. Когда ничто не отвлекало, учиться оказалось удивительно просто, и неожиданно для себя Гарри на целый месяц превратился в отличника – исключение составило Зельеделие. Снейп продолжал изводить его несправедливыми придирками, но казалось, больше по инерции. Зельевар был мрачен, как туча, и у юноши не хватало смелости завести разговор с ним – единственным человеком, кто мог в полной мере понять переживания Гарри и разделить с ним тревогу за тех, кто должны были – Гарри каждый день твердил себе, что должны – вернуться только весной. Пожалуй, ещё Дамблдор мог бы поддержать в его сердце угасающую надежду, но Дамблдора не было.

Инь поставила на ноги мадам Хуч и Иррегуса-Штрауса и покинула Хогвартс, Гарри скучал по весёлой художнице и отправлял ей примерно по письму в неделю, в которых рассказывал о Валери, об Основателях, о Гриндельвальде… обо всём, что произошло с ним за последние полгода, кроме Мира Теней. О нём он рассказал ей во время болезни, и не хотел возвращаться к этой теме – было страшно. Но Инь умела читать между строк: «Не бойся Гарри, всё закончится хорошо, я верю. Валери очень сильная». Это письмо Гарри, сам себя стыдясь, засунул под подушку вместе с подаренным Валери томиком «Гамлета», и по вечерам перечитывал то одно, то другое, твердя как заклинание «всё будет хорошо, она сильная, она выберется». Но чаще он переставал верить, что вообще кто-то вернётся, и что вообще существовали другие ученики Хогвартса кроме него, а порой и он сам себе казался героем старой скучной книги, которую давно никто не читает, и потому плохо написанный персонаж постепенно растворяется в реке забвения. Возможно, будь рядом с ним хоть кто-то из сверстников, и пустующий замок не наводил бы на Гарри такую хандру и уныние, но общаться было не с кем, а в последнее время и не хотелось. Юноша вдруг почувствовал, что становится таким же нелюдимым мизантропом, как Снейп.

Перси Уизли сделал карьеру в Отделе Тайн и сразу после похорон Билла вместе с Моуди уехал в Болгарию для совместных с тамошними аврорами поисков сторонников Вольдеморта. Перси прислал Гарри одно короткое письмо, дышавшее секретами и недоговоренностями, где просил писать иногда маме, что юноша и исполнял по мере сил. На похоронах Гарри не присутствовал, поскольку сразу после победы над дементорами свалился с тривиальным гриппом, чему был скорее рад. Родители друга навестили его на следующий день. Визит оставил у Гарри тяжёлое и, из-за высокой температуры, смазанное впечатление: покрасневшие от слез белки Молли Уизли и её горячие объятья, мешки на лице мистера Уизли и его молчание, собственные полубредовые рассказы о Роне и Джинни, кишащие повторами и умолчаниями, и очередные обещания присылать сов.

Когда выдавалась хорошая погода, Гарри летал на на казённой школьной метле. Отрабатывал квиддичные приёмы, однажды полдня извел на обманку Вральского, стараясь достигнуть совершенства, в итоге чуть не врезался в толстую берёзу, растянул сухожилие на запястье и отправился домой пешком. Совсем недавно выпал пушистый свежий снежок, и мягким слоем прикрывал старый крепкий наст, идти было легко и приятно, позади оставалась цепочка его следов, мороз покусывал разгоревшееся от тренировки лицо. Три ниточки кошачьих следов пересеклись с тропинкой, Гарри улыбнулся: он несколько раз видел, как они бегали втроём – осиротевшая миссис Норрис, прибившийся к Гарри в отсутствие хозяйки рыжий Косолапсус и … МакГонаголл. Да, пожилая преподавательница Трансфигурации предпочитала проводить редкое свободное время в облике кошки. Если учесть рассказ Сириуса о том, что именно способность к анимагическим превращениям спасла ему в Азкабане психическое здоровье, в причуде профессора имелась некоторая логика – возможно, в теле животного магическая энергия восстанавливалась быстрее. К тому же свежий воздух, компания… интересно, о чём говорят между собой кошки? Гарри невольно поискал глазами три пушистые спинки – да, вот они, мелькают за кустами барбариса. Чтобы не смущать их, он двинулся в противоположную сторону и почти у берега озера наткнулся на небольшую статую. Со стороны воды она выглядела серебристо-серой глыбой камня, очень светлого, чуть-чуть мерцающего искорками, что создавало ощущение жизни и… шелковистости что ли? Гарри затруднялся сформулировать, но материал определенно притягивал взгляд и вызывал желание прикоснуться.

Гарри обошёл вокруг камня и только тогда понял, что это скульптура. Человек в плаще сидел, облокотившись на каменную глыбу как на спинку кресла, вольно вытянув ноги, и смотрел вдаль, поверх головы Гарри. Длинные волосы, спокойное изящество позы, неземная красота черт – нет сомнений, это Глор! Откуда он здесь взялся? Гарри остановился, отупело вглядываясь в смутно знакомые черты: было очевидно, что статуя сделана давно, вон, мох у основания камня, а мох растёт долго. Недоумевая, он отошёл подальше и присел на корточки, положив метлу рядом. Сидел и смотрел на грустящего среди заснеженного березняка эльфа, гадал, является ли непонятно откуда взявшаяся статуя результатом изменений в прошлом, или всё же она была здесь раньше? Предавался воспоминаниям, нахлынувшим внезапно, как тёплый дождь, и не причинявшим обычной боли, светлым и щемящим, и жалел, что рядом с ним нет Сьюзен. Сколько всего он бы мог сказать ей теперь! Он бы говорил несколько дней без умолку, извергал бы слова потоком, чтоб она утомлённая, велела ему заткнуться и забыла то дурацкое молчание и сомнение. И он бы заткнулся… Гарри представил, как именно бы заткнулся, теплая волна обдала его, а ресницы мечтательно опустились. Из-под полуопущенных ресниц эльф казался особенно живым, а садящееся в морозный дым солнце породило вечернюю игру зыбких теней у подножия статуи. Будто множество домовиков окружили эльфа, а он, не глядя на них, всё же был рядом и вместе с ними. Без магии домовиков тут, конечно, не обошлось: Гарри чувствовал растворённое вокруг волшебство, как чувствовал когда-то энергию каменного круга на пустоши, и в пещере на Инисавале.