Ким Харрисон - Как ни крути – помрешь

• Название: Как ни крути – помрешь
• Автор: Ким Харрисон
• Жанр: Ужасы и Мистика

Криминальный мир нежити славного своей преступностью города Цинциннати. Вампиры, чьей территорией считаются стильные клубы... Оборотни, подстерегающие своих жертв на тропинках ночных парков... Демоны, с наслаждением выпивающие души зазевавшихся колдунов-любителей...

Полиция явно не способна справиться с подобным «контингентом». Значит, здесь начинается работа для стрелка Рэйчел Морган — охотницы за наградами в лучших традициях вестерна и достойной наследницы Аниты Блейк и Гарри Дрездена!

Но на сей раз Рэйчел предстоит предотвратить войну, которая вот-вот разгорится между вампирскими кланами, — войну, которую фактически она же и вызвала...

Поклонники Лорел Гамильтон, Шарлин Харрис и Джима Батчера!

Не пропустите!

---

Он повернулся к креслу у стола, наклонился и поднял букет, которого там не было, когда я уходила за ширму. Букетом служила черная орхидея в золотой с зеленым ленте. Квен выпрямился, вынул из букета булавку и замялся, глядя на узкую бретельку. Я поняла его дилемму, но совершенно не собиралась ему помогать.

Покрытое шрамами лицо Квена скривилось, он сжал губы, глядя на мое платье.

– Прошу прощения, – произнес он, протягивая руки. Я замерла, зная, что он бы ни за что до меня не дотронулся, если бы не крайняя необходимость. Ткани, чтобы прикрепить букет, было достаточно, но Квену пришлось бы вложить пальцы между булавкой и мной. Я выдохнула, чтобы ослабить ткань и дать ему чуть больше простору.

– Спасибо, – сказал он тихо.

Руки его были холодны, и я подавила дрожь. Пытаясь не шевелиться, устремила взгляд в потолок. Все-таки я слегка улыбалась, и улыбка эта стала шире, когда он, закрепив букет, с облегчением вздохнул и сделал шаг назад.

– Что-то смешное вспомнили, Морган? – мрачно спросил он. Я опустила голову, глядя на него сквозь разлетевшуюся челку.

– На самом деле нет. Ты мне просто отца напомнил.

У Квена вид стал сразу и недоверчивый, и вопросительный. Я покачала головой, схватила наплечную сумку со стола и села за туалетный столик у ширмы.

– У нас был большой бал по случаю окончания седьмого класса, и у меня было платье без бретелек, – сказала я, вынимая свою косметику. – Папа не хотел, чтобы мой кавалер прицеплял мне цветок, и потому сделал это сам. – У меня стало расплываться перед глазами, я положила ногу на ногу. – А на моем выпускном его уже не было.

Квен остался стоять – я не могла не заметить, что встал он так, чтобы видеть и меня, и дверь.

– Твой отец был настоящий мужчина. Сегодня он бы тобой гордился.

У меня перехватило дыхание – до боли, сразу. Я медленно заставила себя выдохнуть, а руки продолжали свою работу над лицом. Меня не удивило, что Квен его знал – они одного возраста, – но все равно мне стало больно.

– Ты его знал? – спросила я.

Во взгляде, которым он посмотрел на меня из зеркала, ничего нельзя было прочесть.

– Он умер достойно.

Умер достойно? Бог ты мой, да что это с ними со всеми?! Я повернулась, разозлясь, лицом к нему:

– Он умер в занюханной больнице, в палате с грязью по углам, – сказала я сдавленным голосом. – А ему полагалось жить, черт бы все побрал. – Я говорила ровным голосом, но сама знала, что это ненадолго. – Ему полагалось быть со мной, когда я получила первую свою работу и через три дня вылетела за пощечину сыну босса, который меня щупал. Ему полагалось быть со мной, когда я окончила школу, а потом колледж. Ему полагалось быть со мной и запугивать моих кавалеров, чтобы вели себя прилично и не высаживали меня из машины, предоставляя добираться домой пешком за то, что я не дала. А его не было. Не было. Он погиб, делая что-то вместе с отцом Трента, и ни у кого тут духу не хватает сказать мне, что же это было за великое дело, ради которого надо было так изуродовать мне жизнь.

Сердце у меня стучало, а я смотрела на спокойное, изрытое оспой лицо Квена.

– Тебе долгое время пришлось быть собственным хранителем и защитником.

– Ага.

Крепко сжав губы, я обернулась обратно к зеркалу, покачивая ногой.

– Что нас не убивает…

– То делает очень больно, – ответила я его отражению. -. Чертовски больно. – Синяк под глазом запульсировал от повышенного давления, и я подняла руку его потрогать. – Я достаточно сильна, – сказала я едко, – и мне незачем быть сильнее. Пискари – гад, и если он выйдет из своей тюрьмы, умрет дважды.

Я подумала о Стриж, надеясь, что она окажется настолько же плохим адвокатом, насколько она хороший друг Айви.

– Пискари? – спросил Квен, чуть переступив, но не сойдя с места.

Я подняла голову в ответ на его вопросительную интонацию:

– Он сказал, что моего отца убил он. Он мне соврал?

Мне надо знать. Попала я наконец у Квена в список «тех, кому надо знать», или нет?

– И да, и нет. – Эльф перевел взгляд на дверь.

Я развернулась на стуле. Он мог мне сказать. Кажется, даже хотел.

– Так да или нет?

Квен склонил голову и символически шагнул назад.

– Не мне рассказывать. С колотящимся сердцем я встала со стула, сжала руки в кулаки.

– Что произошло?

И снова Квен глянул в сторону ванной. Включился свет, луч пролился в комнату, рассеиваясь. По-женски высокий мужской голос что-то чирикал – похоже, сам с собой, – заполняя воздух веселым звуком. Ему ответил Джонатан, и я посмотрела на Квена в панике, зная, что в присутствии Джонатана он не скажет ничего.

– Это была моя вина, – сказал он тихо. – Они работали вместе. И там должен был быть я, а не твой отец. Пискари их убил – все равно что сам спустил курок.

С таким чувством, будто это не взаправду, я подступила ближе и увидела у него на лице испарину. Было очевидно, что он превысил свои полномочия, рассказав мне даже это. Но тут вошел Джонатан, а за ним – мужчина в обтягивающих черных шмотках и сияющих ботинках.

– О! – воскликнул этот коротышка, подбегая к туалетному столику с кучей коробочек в руках – в таких рыболовы наживку держат. – Рыжие! Обожаю рыжие волосы! И это же натуральный цвет, отсюда вижу! Садитесь, садитесь, голубушка! Ох, что я с вами сделаю, вы сами себя не узнаете!

Я обернулась к Квену. С затравленным взглядом усталых глаз он отступил прочь, а я осталась, задыхаясь, мне хотелось услышать еще, но я знала, что не услышу. Черт побери, как хреново Квен выбрал время! Я заставила руки спокойно висеть вниз, а не вцепляться ему в горло.

– Да садитесь же вы наконец! – воскликнул стилист, когда Квен наклонил голову и вышел. – У меня же всего полчаса!

Хмурясь, я усталым взглядом посмотрела на насмешливую физиономию Джонатана, потом села в кресло и попыталась объяснить этому человеку, что мне все нравится как есть, и не мог бы он просто вот быстренько пригладить их щеткой… Но он зашипел на меня, чтобы замолчала, продолжая выставлять на стол флаконы и флаконы спреев и инструменты, назначение которых я даже угадать не берусь. Я знала, что уже проиграла битву.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Я устроилась на сиденье Трентова лимузина, положив ногу на ногу и поправив юбку так, чтобы один из ее клиньев прикрывал колено. Шаль, которую я взяла вместо пальто, соскользнула по спине вниз, и я ее там оставила. На ней был запах Элласбет, с которым мои более слабые духи состязаться не могли.

Туфли были на полразмера меньше, зато платье сидело идеально: бюстье обтягивающее, но не стесняющее движений, юбка высоко на талии. Набедренная кобура ощущалась легко, как прикосновение одуванчика, совершенно незаметная. Рэнди убрал мои укороченные волосы с шеи, связав толстой золотой проволокой с бусинами в затейливую прическу, которая заняла у него двадцать минут беспрерывной болтовни. Но он был прав: я чувствовала себя совершенно на себя непохожей и такой эксклюзи-и-ивной…

Во втором лимузине за неделю уже еду. Тенденция, быть может. Если так, то я готова с ней мириться. Несколько нервничая, я глянула на Трента, который уставился на большие деревья при подъезде к воротам – их черные стволы резко выделялись на снежном фоне. Казалось, что он за тысячу миль отсюда и даже не замечает, что я сижу рядом с ним.

– У Такаты автомобиль лучше, – сказала я, чтобы прервать молчание.

Трент вздрогнул, плавно возвращаясь к реальности. От этого он сразу же стал выглядеть настолько молодым, насколько и был.

– У меня зато не арендованный, – сказал он.

Я пожала плечами, играя ногой и выглядывая в тонированное окно.

– Вам тепло? – спросил он.

– Что? А, да. Спасибо.

Джонатан миновал ворота, не замедлив хода – шлагбаум дошел до верхнего положения ровно в ту секунду, как мы под ним проехали. И закрылся так же быстро. Я подвинулась, проверила в сумочке амулеты, прислушалась к ощущению кобуры пейнтбольного пистолета, потрогала волосы. Трент снова отвернулся к окну, вернувшись в собственный мир, не имевший ко мне никакого отношения.

– Я хотела извиниться насчет того окна, – сказала я, потому что молчание мне не нравилось.

– Я вам пришлю счет, если его не удастся починить. – Он повернулся ко мне. – Вы отлично выглядите.

– Спасибо, – ответила я, оглядывая его шерстяной костюм на шелковой подкладке. Сверху он надел пальто, сшитое так, чтобы демонстрировать каждый дюйм его тела. В петлице у него был бутон розы, и я подумала, сам ли он его выращивал. – У вас у самого очень неплохой вид.

Он улыбнулся мне своей профессиональной улыбкой, но в ней был какой-то новый оттенок. Я даже подумала, не выражает ли он искреннюю теплоту.

– Очень красивое платье, – добавила я, гадая, не придется ли мне сегодня еще и к разговору о погоде прибегнуть. Наклонилась поддернуть нейлоновые чулки.

– А, кстати… – Трент наклонился вбок, сунул руку в карман. – Вот это к нему прилагается. – Он протянул руку, положил мне в ладонь тяжелые серьги. – И еще ожерелье.