Фридрих Незнанский - ...И грянул гром

• Название: ...И грянул гром
• Автор: Фридрих Незнанский
• Жанр: Полицейский детектив

Мокрый гранд — на воровском жаргоне «ограбление с убийством». Убита семнадцатилетняя девушка, ограблена московская квартира. Подозреваемый — студент музыкального института имени Гнесиных.

Почти одновременно с этим в Москве убивают владельца элитного ночного клуба, диджея столь же известного ночного клуба, а в далеком Краснохолмске двумя выстрелами из пистолета убит резидент закавказских наркоторговцев по кличке Бай.

Преступления, казалось бы, не имеющие никакого отношения друг к другу. Но это только на первый взгляд. К расследованию привлекаются детективы агентства «Глория», и от страницы к странице начинают проступать очертания глобального по своим задумкам преступления российских наркобаронов, которые уже давно наладили промышленное производство наркотических таблеток экстези, — и теперь начинается кровавая борьба за рынки сбыта.

---

— Простите, вы к Марине Станиславовне? — осведомился молодой геракл, видимо уже предупрежденный о приходе нужного ей гостя.

Голованов утвердительно кивнул.

— Всеволод Михайлович?

— Он самый. Прошу так и доложить госпоже Чудецкой, — не удержался, чтобы не съязвить Голованов.

Однако накачанный геракл не обратил на этот изыск никакого внимания — то ли привык к подобным уколам, то ли в силу своего происхождения ничего не понял, и только произнес хорошо поставленным голосом:

— Прошу за мной. Вас ждут.

«Етит твою мать! — хмыкнул про себя Голованов, проходя в холл, обстановка которого уже сама по себе говорила о том, что здесь вы самый желанный гость. — А я ее ночью за сиську держал…»

Довольно приличные репродукции картин мастеров эпохи Возрождения на стенах, огромный красивый ковер на весь пол, в который удивительно гармонично вписывались напольные вазы с живыми цветами, три небольших журнальных столика с разложенными на них ультрамодными журналами и в дальнем, затененном углу — столь же огромный телевизор с плоским экраном. Завершали этот натюрморт три молодящиеся бабенки в глубоких креслах, которые, видимо, и сами устали от трудоемкой работы мастеров, которые приводили их увядающую внешность в надлежащий порядок.

Однако как бы они ни устали, но на высокого и все еще подтянутого Голованова посмотрели с любопытствующим интересом. Этот явно интеллигентный мужик, в котором в то же время чувствовалась какая-то внутренняя сила, не был похож на тех педераствующих мальчиков, которые превратили такую чисто женскую профессию, как проституция, в довольно прибыльный мужской бизнес, и это уже само по себе представляло для них определенный интерес.

Одна из дам держала в пальцах тлеющую тонкую сигарету, и по холлу разливался специфический запах подожженного лаврового листа.

Марихуана.

Впрочем, не суди, да не судимым будешь. Это только на первый взгляд кажется, что жизнь светских львиц светла и безоблачна, а на деле… Вот и балуются порой травкой, чтобы заглушить свое одиночество.

Голованов даже не заметил, как они прошли холл, и очнулся, когда молодой геракл аккуратно стукнул кулачком в филенку обитой красивой бежевой кожей двери.

— Марина Станиславовна…

— Да, хорошо. Спасибо, Игорь. Свободен.

Несмотря на бычью шею, геракл словно растворился в томной полутьме устланного коврами коридора, и Голованов прикрыл за собою дверь.

— Сева…

— Слушай, я теперь даже не знаю, как тебя называть, — вновь не удержался, чтобы не съязвить, Голованов. — К тебе попасть труднее, чем на прием к министру обороны.

— Прекрати! Прошу тебя.

— Ладно, беру свои слова обратно, — хмыкнул Голованов, обнимая Марину и уже поверх ее головы рассматривая ее кабинет. Как и холл, он тоже производил должное впечатление, и в то же время в его обстановке не было ничего вызывающе изысканного, как, впрочем, и у нее дома.

Он тяжело опустился в глубокое, светло-коричневое кожаное кресло, спросил негромко:

— Что случилось, Марина? Заметил, как на ее правой щеке дернулся лицевой нерв, и вместо ответа…

— Может, выпить хочешь? Коньяк, водка, виски?

Сообразив, что ей, видимо, трудно начинать этот разговор насухую, он согласно кивнул:

— Не откажусь. Все остальное на твой выбор.

— И я, пожалуй.

Марина достала из бара початую бутылку армянского коньяка, оттуда же бутылку боржоми с бокалами, выставила все это на журнальный столик, показав Голованову глазами, чтобы не терял времени зря. Коньяк был по-настоящему армянским, такой даже запивать грешно, можно было бы повторить еще по тридцать граммулек, однако, видя, что с Мариной творится что-то неладное, в чем она боится признаться, Голованов негромко, но довольно настойчиво произнес:

— И все-таки… Маришка… что случилось? Она молчала, размышляя, и он вынужден был напомнить о себе:

— Марина! Если тебе нужна моя помощь…

— Нужна! — неожиданно вскинулась она. — Очень нужна! Я тут без тебя… — Ее глаза наполнились слезами, и она чисто по-бабьи протянула, прикрывая рот платочком: — Сева-а-а…

— Что-о?! Что случилось? С Димой что-то? Она вздрогнула, потянулась за бутылкой, и было видно, как дрожит ее рука.

— Я еще точно не знаю, но…

— Говори!

То, что он услышал, действительно могло ввергнуть в панику любую мать.

…Уже приехав в свой салон и продолжая обзванивать по записной книжке сына его друзей, она наткнулась на свежезаписанный телефон какой-то Леры, и когда набрала семизначный номер…

Слушая сбивчивый рассказ Марины, Голованов только сейчас стал понимать, в каком состоянии она находилась все это время. Стресс? Пожалуй, слишком мягко сказано.

Телефонную трубку сняла какая-то женщина и тусклым голосом произнесла:

«Да? Слушаю вас».

«Лера?»

«Нет».

«Но мне бы с Лерой поговорить».

«Кто это?»

«Знакомая», — соврала Марина.

«Нет ее».

«А вы, наверное, ее мама? В какое время она будет дома?»

Тяжелое, почти осязаемое молчание и вдруг…

«Ее уже не будет дома. Леру… Лерочку… убили».

После этих слов мать Леры почти захлебнулась в рыданиях, и, когда ее немного отпустило, Марина успела спросить, даже сама не понимая, зачем она это спрашивает:

«Господи… когда… когда ее… убили?»

Тяжелое, очень тяжелое молчание и столь же тяжелый вздох:

«В понедельник».

В понедельник… В этот самый день пропал и ее сын. Подобных совпадений не бывает.

Исчезновение Димы Чудецкого приобретало уже совершенно новый окрас, и этого не могла не понимать его мать.

— Ты рассказывала об этом кому-нибудь еще кроме меня?

— О чем ты говоришь! — всхлипнула Марина, вытирая платочком глаза. — Единственный человек, которому я смогла бы это рассказать…

Она замолчала и вдруг вскинула на Голованова искаженное болью, заплаканное лицо:

— Помоги мне, Сева! Умоляю тебя! И если гибель этой девочки и мой Димка… Я… я не переживу этого. Помоги!

Голованов плеснул в бокалы по нескольку граммов коньяку, зажал свой бокал в ладонях.

— А кто эта Лера, не знаешь?

— Если бы знать! Ее руки продолжали дрожать, даже несмотря на выпитый коньяк, и она вновь с какой-то собачьей тоской в голосе попросила:

— Помоги, Сева! Я знаю, ты… ты сильный… ты все можешь.

«Можешь… Можешь, да не все», — грустно подумал Голованов, беря ее ладони в свои.

— Ты вот чего, прекрати распускать нюни и поезжай домой. Я же постараюсь выяснить, что это за Лера такая и что за этим убийством стоит. Может, твой Димка вообще к ней никакого отношения не имеет. Все, допивай свой коньяк и прикажи, чтобы тебя отвезли. Да не вздумай кому-нибудь еще рассказывать об этом.

Она всхлипнула снова и все с той же собачьей тоской в глазах посмотрела на Голованова:

— Но я… ты только пойми меня правильно, не думай, что я навязываюсь… Я… я не смогу одна оставаться дома. Я с ума сойду от всего этого.

— И все-таки поезжай домой, — настойчиво повторил Голованов. — А чуток позже приеду и я.

— А ты… ты бы не мог отвезти меня? — с надеждой в голосе попросила Марина.

Голованов не мог ей отказать.

Уже из машины Голованов позвонил Грязнову. Вкратце пересказал о случившемся и, не дожидаясь реакции Дениса на это не очень-то приятное сообщение, произнес негромко:

— Слушай, Денис, не мне тебя учить, но надо бы в МУР позвонить, Яковлеву. Может, и прояснится что-нибудь относительно этого убийства. Уж слишком непонятно все.

— «Позвонить»… — передразнил Голованова Грязнов. — Я-то позвоню, да только тот же Яковлев спросит у меня, чем же это вызван интерес частного агентства к убитой девушке. А что я должен буду ответить?

— Ну-у придумай что-нибудь, — присматриваясь к перебегающему улицу полупьяному мужичку, посоветовал Голованов. — Не впервой.

— В том-то и дело, что не впервой, — огрызнулся Денис. — Да только за это с нас с тобой когда-нибудь три шкуры спустят! А контору нашу прикроют как компрометирующую законопослушных, честных детективов.

— Денис…

— Ладно, диктуй адрес.

— У меня только домашний телефон.

— Диктуй.

Записав телефон Леры, Грязнов спросил:

— «Аризону» будем ворошить? Или все-таки подождать?

Голованов покосился на прислушивающуюся к разговору Марину и негромко пробормотал:

— А чего там ждать? Подключай! И еще вот что… активизируй, пожалуйста, Яковлева. Что-то не выходит у меня из головы эта убитая.

— Что… все-таки грешишь на пропавшего парня?

— Упаси бог! — все так же негромко пробормотал Голованов. — Однако на душе что-то тревожно.

— Принимай валерьяну, — напоследок посоветовал Грязнов и положил трубку.

Метров двести проехали в полной тишине, пока наконец-то не ожила Марина.