Фридрих Незнанский - ...И грянул гром

• Название: ...И грянул гром
• Автор: Фридрих Незнанский
• Жанр: Полицейский детектив

Мокрый гранд — на воровском жаргоне «ограбление с убийством». Убита семнадцатилетняя девушка, ограблена московская квартира. Подозреваемый — студент музыкального института имени Гнесиных.

Почти одновременно с этим в Москве убивают владельца элитного ночного клуба, диджея столь же известного ночного клуба, а в далеком Краснохолмске двумя выстрелами из пистолета убит резидент закавказских наркоторговцев по кличке Бай.

Преступления, казалось бы, не имеющие никакого отношения друг к другу. Но это только на первый взгляд. К расследованию привлекаются детективы агентства «Глория», и от страницы к странице начинают проступать очертания глобального по своим задумкам преступления российских наркобаронов, которые уже давно наладили промышленное производство наркотических таблеток экстези, — и теперь начинается кровавая борьба за рынки сбыта.

---

Фридрих Незнанский …И грянул гром

В московской квартире ударом стилета убита девушка, первокурсница художественного колледжа. Все говорит за то, что убийство это, судя по всему, было непреднамеренным — банда домушников наткнулась в квартире на дочь хозяйки дома, в то время как в этот час квартира обычно пустовала, и следствие останавливается на версии «мокрого гранда», то есть ограбление с убийством. Однако в этот же день пропадает, словно проваливается сквозь землю, студент Гнесинки, Дима Чудецкий, и детективы «Глории», к которым мать Чудецкого обратилась за помощью найти сына, узнают, что этим же утром Дима Чудецкий звонил убитой и, судя по всему, они виделись еще до того, как кто-то ударил ее стилетом в печень.

К поиску исчезнувшего студента Гнесинки, который, оказывается, уже давно пристрастился к марихуане и таблеткам экстези, подключаются МУР и группа капитана Сергачева из Московского управления по борьбе с наркотиками. Выясняется, что Чудецкий уже давно является своим человеком в элитном ночном клубе «Аризона», хозяин которого активный член наркосиндиката и давно уже наладил в Сибири производство экстези и теперь пытается завоевать московский наркорынок.

Под видом немецкого коммерсанта и его телохранителя Голованов и Агеев командируются в город Краснохолмск, где и разворачиваются основные события по ликвидации преступной группировки, которую возглавляет некоронованный король Краснохолмска, сын вице-губернатора области Николай Похмелкин. Однако главная задача Голованова — это вытащить из дерьма пока что ни в чем не повинного Чудецкого, и эту операцию он проводит достойно.

Глава первая

Лучи багряного закатного солнца с трудом пробивались сквозь узорчатые шторы балконной двери, раскрашивая дорогой паркет вечерними красками, в этих багряных и розово-желтых полутонах было что-то сюрреалистическое, почти мистическое, и только труп молодой девушки возвращал к суровой действительности. Со странно вывернутой рукой, она лежала на полу, наискось перегородив комнату, и жгучая белизна ее обнаженных ног на фоне подсохшей лужицы крови казалась столь же неестественной, как и все то, что произошло в этой уютной комнате пять — максимум шесть часов назад. По крайней мере, именно это время убийства обозначил судебно-медицинский эксперт, когда наконец-то закончил возиться с трупом.

— Два часа пополудни, — безапелляционно заявил эксперт, с трудом стаскивая с широченных кистей медицинские перчатки. — Но не исключено, что ближе к трем. Не позже.

— Нож? — негромко спросил Мартынов, хотя и без того было ясно, что Валерия Лопатко погибла не от огнестрела. Довольно дорогой окровавленный нож с длинным выбрасывающимся лезвием лежал в полуметре от головы убитой, и впечатление было такое, будто она все еще тянется за ним.

Судмедэксперт покосился на молодого еще опера убойного отдела МУРа, которому из-за неопытности прощались подобные вопросы, видимо, с трудом великим удержался, чтобы не проехаться по профессиональной подготовке выпускников Вышки, вздохнул обреченно и только после этого повернулся к следователю межрайонной прокуратуры, который также ждал его заключения.

— Вскрытие, конечно, покажет, но уже сейчас могу сказать, что смерть наступила от проникновения колюще-режущего предмета в область печени. Судя по всему, ножа, с узким лезвием до пятнадцати сантиметров длиной.

И он кивнул на нож, до которого еще не дошли руки экспертов.

Видимо вполне согласный с предварительным заключением судмедэксперта, следователь пробурчал что-то маловразумительное и кивнул Мартынову, чтобы тот шел за ним. Когда вышли в коридор, произнес негромко:

— Ты с матерью убитой уже разговаривал?

— Не успел. Там вроде бы врач с ней возится.

— Как только придет в чувство, попробуй ее разговорить. А я с соседями пока что потолкую. Может, и проклюнется что-нибудь важное.

Врач «скорой» сумел-таки вывести мать убитой из состояния шокового ступора, и теперь появилась надежда, что она сможет ответить хотя бы на часть вопросов, которые крутились на языке оперуполномоченного убойного отдела МУРа.

— Вы мама Валерии?

В ответ кивок и тоскливый взгляд наполненных слезами глаз, в которых плескалась боль.

— А ваш муж… отец Валерии?

— Мы… мы в разводе.

— Значит, в этой квартире вы жили вдвоем с дочерью?

И снова унылый кивок и тусклый, как приглушенное эхо, ответ:

— Вдвоем.

— Ваша дочь училась, работала?

На лице женщины застыл какой-то немой вопрос, но пока она не справилась с этим своим состоянием и так же тускло произнесла:

— Студентка… училась на дизайнера.

— Выходит, сегодня она должна была быть на занятиях?

На этот раз отрицательное покачивание головой и столь же тускло-бесцветное:

— Лерочка… она заболела. Что-то простудное. И вот…

Ее плечи дрогнули, она закрыла лицо руками, и стоявший неподалеку врач тут же сунул ей в руку небольшую мензурку с какой-то дрянью.

— Выпейте… Надежда Николаевна. Полегчает.

Видимо даже не осознавая до конца, что делает, мать убитой приняла протянутое лекарство, поднесла к губам и вдруг снова зашлась в рыданиях. Когда наконец-то ее отпустил и этот приступ, Мартынов задал, пожалуй, самый главный вопрос:

— Простите, а в какое время ваша дочь возвращалась из колледжа?

Явно не понимая, о чем ее спрашивает совсем еще молоденький коренастый оперативник, Надежда Николаевна моргнула ресницами, и на ее лице застыла мучительная маска убитого горем человека, которому забыться бы сейчас в своем горе, а его терзают непонятными вопросами.

— О чем вы? И зачем? Мартынов повторил вопрос и негромко добавил:

— Поймите, Надежда Николаевна, это очень важно.

Мать Валерии неопределенно пожала плечами:

— В четыре, а то и в пять. Раньше приезжать никак не получалось.

В пять… До четырех домой не возвращалась. А эксперт утверждает, что смерть наступила не позже трех…

Это уже была зацепка. По крайней мере, выстраивалась рабочая версия, и Мартынов негромко спросил:

— А в какое время вы возвращаетесь домой?

В потухших, заплаканных глазах можно было прочитать и удивление, и возмущение одновременно.

— Я?

— Да, вы, — уже более настойчиво произнес Мартынов. — Я имею в виду, вы в одно и то же время заканчиваете работу?

На лице женщины дернулся нерв, однако она все-таки смогла пересилить себя и тусклым, совершенно бесцветным голосом произнесла:

— Если вам, конечно, это что-то даст… Я парикмахером работаю… в салоне красоты. А график у нас — два по двенадцать. К тому же у каждого мастера есть свои постоянные клиенты, которые приглашают на дом, так что… — Она замолчала, и ее лицо застыло в известковой неподвижности.

За спиной Мартынова откашлялся врач «скорой», предупреждая муровского опера о возможных последствиях затянувшегося опроса, впрочем, Мартынов уже и сам понимал, что еще пара-тройка «ненавязчивых» вопросов — и мать убитой может впасть в истерику или, еще того хуже, в глубокий транс, однако не мог закончить разговор, пожалуй, без завершающего, самого главного, как теперь ему казалось, вопроса:

— Как давно заболела ваша дочь?

— Чего?.. Я не понимаю, — глухо отозвалась женщина, с трудом разлепив губы.

— Я имею в виду, как давно она не посещает колледж?

Надежда Николаевна пожала плечами, видимо с великим трудом заставляя работать мозг.

— Лерочка… она еще в субботу плохо себя почувствовала, покашливать стала, нос заложило… а утром, когда я на работу уходила, сказала, что в поликлинику пойдет.

— Итак, сегодня первый день?

— Да, — уже совершенно опустошенным голосом подтвердила мать убитой, и из ее груди вырвался надрывный протяжный стон, похожий на хрип обезумевшего от боли зверя.

Пора было заканчивать с этой пыткой, однако Мартынов не мог уйти, не задав самого последнего вопроса:

— Надежда Николаевна, я, конечно, все понимаю, как понимаю и то, насколько вам сейчас тяжело отвечать, но, ради бога… скажите, из вашей квартиры что-нибудь пропало? Может, вещи какие, золото, деньги?

Она оторвала от лица мокрые от слез ладони, ее рот приоткрылся, и женщина непонимающим взглядом уставилась на мучителя в штатском. И единственное, что можно было прочесть в ее глазах, это не выплаканную еще боль, которая воплем рвалась наружу: «Ты о чем, сынок?! Какие деньги? Какое золото? У меня дочь… у меня дочку убили!»

Наконец до нее все-таки дошел смысл вопроса — и она невнятно прошептала, с трудом проглотив подступивший к горлу комок:

— Я… я не знаю. Позвоните мужу… он подъедет. Телефон в записной книжке. Лопатко Михаил Богданович.

И замолчала, сжав руками голову.

Мартынов повернулся лицом к врачу «скорой», который уже готовил шприц для укола, однако тот только руками развел. Мол, всему есть предел — и даже железо ломается, если его пережать. А тут… человек.