Борис Немцов - Исповедь бунтаря

• Название: Исповедь бунтаря
• Автор: Борис Немцов
• Издательство: Партизан
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-91114-004-5

«Исповедь бунтаря» – это третья книга Бориса Немцова. Первую – «Провинциал» – он написал в 1997 году, на подъеме своей политической карьеры и в зените славы. Немцов тогда только перебрался в Москву из Нижнего Новгорода и хотел рассказать людям о своих жизненных принципах. В 1997 году у него было много иллюзий, он был политическим романтиком. За последние 10 лет Немцов пережил много ударов судьбы, на несколько лет отошел от активной политической деятельности, почти расстался со всеми иллюзиями. «Исповедь бунтаря» – итог прошедших потрясений, самая откровенная политическая публицистика в России последнего времени. Борис Немцов решил высказаться в сложный момент российской истории. Он делает это жестко, честно и ярко.

---

Почему произошла узурпация власти в России? Я уверен, что ответ лежит в психологической, а не в идеологической области. Путин и пришедшая с ним команда бывших сотрудников КГБ патологически не доверяют людям. Путин не доверял избранным губернаторам, не доверял людям без питерской прописки. Кстати, он в каком-то интервью откровенно признался, что никому не доверяет. А раз не доверяет, то концентрирует в своих руках всю власть, лишая людей прав.

Внутренние комплексы разведчика Путина обернулись для страны серьезной реставрацией отживших порядков. Ради сохранения душевного спокойствия президента свернули федеративные отношения в огромной стране, свернули местное самоуправление. Теперь будут в Москве решать, как в Корякском округе давать тепло: при помощи газа или угля?

Что касается убеждений, то нельзя сказать, что у Путина их нет. Есть. Например, абсолютный приоритет государства над человеком. Это же идеология. Вот ты, Немцов, – разрушитель государства, потому что, когда на Дубровке террористы захватили людей, ты говорил, что важно, чтобы все люди остались живы. А мы говорили, что важно, чтобы Россия сохранилась. Что для тебя важнее: эти несчастные 129 убитых или судьба Родины?

Это система политических ценностей в голове. Они другие, чем у нас. Но у него они есть.

Он искренне считает, что победа Ющенко в Украине – это ослабление России. Искренне считает, что те, кто Ющенко поддерживал, – враги России. Когда ему говорили, что победа Ющенко – это победа демократической России, а поражение Януковича – это поражение России бюрократической и диктаторской, он этого не хотел и не мог понять. Он глубоко верит, что единственные, кто может его защитить, это бюрократы. Он сам плоть от плоти бюрократ, и они его опора. И он считает, что их нельзя обижать.

Ельцин, кстати, всегда с презрением относился к бюрократии и никогда, по сути, бюрократом не был. Был бунтарем, революционером. При этом сохранял бюрократические привычки, хорошо знал чиновную жизнь и умел пользоваться своим знанием. Тем не менее он не был чиновником. А Путин – чиновник, и трогать своих он не будет.

При этом он как бы и демократов не трогает. Он нас не боится. Он считает, что за нами нет силы, нет людей. Это первое. Если за нами будет огромная сила, миллионы людей, тогда будет бояться.

Второе: он считает, что мы, находясь на свободе, выполняем функцию ширмы для общения с Западом.

Третье: Путин не хочет быть похожим на Лукашенко, которого глубоко презирает. Личная антипатия, причем тоже «понятийная». Так барин смотрит на плебея, энциклопедист – на неуча, интеллигентный человек – на хама. Сравнение с Лукашенко для Путина является глубоко оскорбительным.

И еще есть один нюанс. Немцов может кричать на Майдане, что союз чекиста с рецидивистом – это извращение. Кремль это раздражает, но не подвигает на действия – Немцов имеет право, он политик. У него такая профессия. К тому же Немцов – оппозиционер. А вот если бы, например, вышел Фридман или Потанин и сказал бы тихим голосом: «На мой взгляд, не очень правильно вот так однозначно высказывать поддержку одному из кандидатов», то перспективой стала бы тюрьма. Поясню ход мысли. Немцов ничего не украл, у него нет миллиардов, мы ему ничего не давали, он нам ничего не должен. Он кричит, но это его профессия, что с ним делать? Бизнесмены – они все наворовались, поэтому пусть сидят тихо.

Начав политическую карьеру и активную политическую жизнь с поста президента, Путин не имел политического опыта. Даже на региональном уровне он отвечал за международные связи. Я был губернатором и прекрасно знаю, что такое международные связи на региональном уровне, пусть и в Санкт-Петербурге. Это, по большому счету, представительские функции, не требующие принятия каких-то важных решений. Заместитель губернатора по международным делам отвечал за встречу иностранных делегаций, ездил вместе с губернатором по городам-побратимам, следил за чистотой в местах скопления иностранных туристов, их питанием и так далее.

Будучи офицером КГБ, Путин привык сообщать начальнику какую-то информацию, в том числе иногда и не совсем проверенную, но не привык принимать решения. У него была такая работа на протяжении нескольких десятилетий – информировать начальство. Теперь он сам себе начальство, информировать некого, надо принимать решения. Однако недоверие мешает ему давать поручения людям. Путин, конечно, понимает, что вопросов накапливается с каждым годом все больше, самостоятельно с каждой проблемой разобраться просто физически невозможно, но в то же время и довериться никому не может. Управляемость при этом стремится к нулю.

Вторая особенность манеры путинского управления – подозрительность к окружающему миру. Ощущение, что все вокруг враги, – последствия прошлого воспитания. Все вернулось на круги своя, и главный враг – Соединенные Штаты Америки. Конечно, Америка не друг. Лицемерная, эгоистичная и при этом демократическая страна. Но и нам не следует изображать из себя ангелов. Мы должны вести себя прагматично. У США есть собственные интересы, у нас – свои. Но наш интерес заключается еще и в том, чтобы стать демократической страной и восстановить с американцами нормальные рабочие отношения. Почти все деньги от экспорта – источник благополучия России – приходят с Запада. Все средства в нашем стабилизационном фонде – деньги Запада. Именно Запад покупает российские экспортные товары. Эти средства вовсе не из арабского мира, не из Ирана, не из Северной Кореи и даже не из Африки. Основные деньги приходят к нам с Запада. Более того, личные счета большинства российских чиновников размещены в западных банках. Исходя только из перечисленных причин, следует серьезно подумать, прежде чем обвинять Запад в заговоре против России.

Мне понятна нелюбовь нашей политической элиты к Америке и Западу. Она подогревается бездарной политикой США в Ираке, да и в отношении других стран. Однако есть одна маленькая, но существенная деталь: США никогда не воевали с Россией. Никогда! И еще: США никогда не воевали с демократическими странами. Воевали в Северной Корее, во Вьетнаме, в Ираке, свергли Милошевича. Но ни разу не воевали с демократией. Не хотите воевать с Америкой – оставайтесь демократией, вот главный принцип. И не суверенной, а настоящей!

IX Чеченский узел

В карьере политика периодически возникают ситуации, когда ему приходится идти наперекор движению масс или подставляться под удар. Иногда очевидные для избирателей вещи не являются однозначными, и надо найти в себе смелость, чтобы сказать людям правду или занять непопулярную позицию. Чеченский конфликт – из подобного ряда, когда вроде бы и молчать нельзя, да слова с трудом выговариваешь.

Война в Чечне не имеет ни оправдания, ни счастливого финала. Я выступал против войны в Чечне и в 1996 году, и в 1999-м. В Чечне воевало более 20 тысяч солдат из Нижегородской области. Группа наших земляков попала в засаду на площади Минутка во время первого штурма Грозного. Похороны превратились в гигантскую антипрезидентскую манифестацию – сто тысяч человек вышли на улицы Нижнего Новгорода.

Чеченская война стала и одним из наших расхождений с Анатолием Чубайсом. Мы серьезно дискутировали по этому поводу. Мы спорили почти сутки без перерыва. Чубайс настаивал на том, что в Чечне возрождается российская армия. Но надо побывать там, чтобы делать такие оптимистические выводы. Я несколько раз ездил в Чечню – и во время первой кампании, и после начала второй. Ужасное зрелище. Беспробудное пьянство на всех блок-постах, проститутки, обслуживающие военных за 300 рублей, сплошная коррупция с продажей топлива, торговля самодельным бензином, который производился там же на незаконных заводиках. Я все это видел. Это производило впечатление полной безнадеги. Очевидно для меня стало и то, что в умах, в головах военных и людей, прошедших через войну на Северном Кавказе, Чечня уже давно – суверенная территория.

В Чечне я был много раз – в 1999-м, 2000-м, 2001-м, 2002-м. Дело в том, что там воевало много моих знакомых и друзей из Нижнего Новгорода. Когда Путин дал указание выбить Басаева из Дагестана, я это поддержал. Но когда начались массовые зачистки в самой Чечне, когда массовые исчезновения людей сопровождались сжиганием домов и стало ясно, что кровная месть никогда не закончится, я выступил против.

Для огромного числа россиян Чечня превратилась в ненавистную территорию, но практически суверенную. К 2000 году отношения между Москвой и Грозным достигли критической точки. Затем несколько лет российская армия и милиция восстанавливали там признаки российской государственности. И что теперь? Нет Масхадова, нет Басаева, а ситуация принципиально не изменилась. Кстати, говорят, Басаев погиб от бомбы, начиненной гвоздями. Специалисты ФСБ подобных бомб никогда не делали. В этой связи версия о том, что Басаев погиб в результате внутренних разборок, не кажется фантастической. Однако официальная пропаганда это скрывает.