Барбара Маккафферти - Домашние Жучки

• Название: Домашние Жучки
• Автор: Барбара Маккафферти
• Жанр: Публицистика

---

Еще не перевариваю женщин, которые, войдя в мой дом, начинают озираться с безумными глазами. Заглянула как-то ко мне одна, так она не пожелала присесть на кушетку, прежде чем не подложит под свой, пардон, зад надушенный и накрахмаленный носовой платочек. Брр! Больше мы с ней не виделись.

Потрясающая Имоджин ничего этого делать не стала. Просто села — без всякого там выпендрежа с платочками — и огляделась.

— Уютно, — только и сказала она.

И, похоже, не кривила душой. Что за женщина!

Я присел на другом краю кушетки, лицом к ней, и в течение нескольких долгих мгновений мозг мой представлял собой нетронутый лист бумаги. Как бы повежливее выложить вопросы? Не спрашивать же в лоб «Имоджин, как вы думаете, почему убили вашу сестру?» Это ещё грубее, чем просто облаять её, как Рип.

Имоджин тоже, видимо, не знала, с чего начать. Она сидела с несчастным видом и крутила красный бант на платье.

И тут как нельзя кстати заурчал мой водяной насос. Имоджин сделала вторую вещь, чем на веки вечные покорила мое влюбчивое сердце. Она даже бровью не повела. Не подпрыгнула. Не взвизгнула: «Это что за чертовщина?»

Я живу слишком далеко от Пиджин-Форка, водопровод не дотянуть, а копать скважину — удовольствие дорогое, так что мой дом снабжается из резервуара. Каждый раз, как я включаю посудомоечную или стиральную машину, насос активно протестует. Несомненно, бывают насосы и потише. Этот же издает громкое гудение. Однажды ко мне завалились гости из Луисвиля, и кто-то, зайдя в туалет, спустил воду и чуть не заработал инфаркт.

После того, как у людей восстанавливается дыхание и перестают трястись руки, приходится пускаться в длинные и нудные разъяснения. Поверьте, растолковать городскому жителю, что такое резервуар с водой, дело непростое. Мысль о водохранилище почему-то внушает крайнее отвращение. Видимо, люди зачастую путают резервуар с отстойником или выгребной ямой.

Обычно я поясняю, что резервуар — нечто вроде цементного подвальчика под домом. Только этот самый подвальчик наполнен водой. Не сточными водами. Просто водой. Дождевой, с крыши. А если долго нет дождя, то я заказываю цистерну, и из неё перекачиваю воду опять же в резервуар, откуда, в свою очередь, она подается в трубы, и, наконец, в кран, который я и включаю легким поворотом, как все нормальные люди.

Когда насос заработал, Имоджин — благослови её Бог! — просто склонила голову набок и сказала:

— А-а, у вас резервуар. И у меня тоже. Неудобная штука, правда?

Никогда бы не подумал, что простая фраза может так ловко растопить лед. И после того, как Имоджин сказала, что двадцать пять долларов за две тысячи галлонов простой воды — это грабеж посреди бела дня, а я, в свою очередь, пожаловался, что мне приходится все тридцать платить из-за крутого подъема, возникло ощущение, будто мы с ней старые добрые друзья.

— А знаете, Хаскелл, я ведь вас ещё со школы помню. Вы учились на два класса младше.

Я приоткрыл рот. Вот так штука! Она меня помнит, а я её нет?! А ещё меня удивило, что эта очень даже симпатичная женщина не целых два года старше. В голове не укладывается. Честно говоря, я принимал её за младшую сестру Филлис.

Но не успел я в полной мере потешить свою гордыню, как Имоджин добавила:

— Может, мне и не стоило бы признаваться, почему именно я вас запомнила, но все же скажу, — она на мгновение опустила взгляд, будто застыдившись. — Меня в школе тоже обзывали Конопатой.

— Да ну, серьезно? — выдохнул я, чувствуя себя вдвое польщенным. Как много у нас общего!

Только я собрался поделиться страшной тайной про свое прозвище — Вождь Краснокожих, как вдруг заметил, что глаза Имоджин медленно наполняются слезами. И глупо подумал: Боже правый, эта женщина до сих пор хранит в сердце застарелые обиды двадцатилетней давности. Но тут она произнесла:

— Филлис так бесилась, когда меня обзывали Конопатой. Господи, поверить не могу, что её больше нет на свете.

Она моргала, стараясь подавить слезы, а я сидел, как пупырь на огурце, не зная, что говорят в таких случаях. Или делают. Я был уверен, что платков в моей квартире не больше, чем на работе. Если Имоджин понадобиться во что-то высморкаться, лучшее, что я могу предложить — это кухонное полотенце.

Я было уже намылился отправиться на поиски полотенца, как Имоджин достала мятый бумажный платок. Пренеприятнейшая вещица, должен я заметить, но все же лучше, чем полотенце. Промокнув глаза, Имоджин подняла на меня взгляд. Лицо её нельзя было назвать безупречно красивым, но глаза… Глаза были прекрасны. Обрамленные густыми ресницами, светло-карие, с зелеными прожилками. Я сидел почти вплотную и прекрасно видел, как переливаются золотые крапинки у неё в глазах, словно вторят золотистым веснушкам.

— Простите, Хаскелл. Все реву и реву.

Я похлопал Имоджин по руке.

— Ну, будет, будет, — не понимаю, что при этом имеется в виду, но, кажется, все так говорят в подобных ситуациях, правда?

Похоже, сработало, потому что Имоджин глянула на меня с благодарностью. Она ещё пару раз всхлипнула и взяла себя в руки.

— Так вы жили в Луисвиле?

Нам обоим легче было придерживаться посторонних тем.

— Да, верно.

— Я тоже, почти шесть лет. Только в прошлом году, в октябре, вернулась.

— Да ну, серьезно? — и тут я понял, что повторяюсь. От её слез у меня в голове образовалась сплошная каша.

Имоджин проглотила комок в горле.

— Филлис так и прожила всю жизнь в Пиджин-Форке. Мама с папой переехали сюда, когда мы были ещё совсем детьми, и Филлис так никуда и не уезжала.

Было непонятно, с горечью она говорит, или, наоборот, с гордостью.

— Филлис вышла замуж за Орвала сразу после школы, и с первых же дней этот подонок начал изменять ей.

Вот теперь в её голосе отчетливо слышалась горечь. И вообще об Орвале Имоджин, похоже, слова доброго не скажет. Если верить её словам, Филлис чуть не каждый месяц ловила Орвала с поличным.

— И каждый раз, — в голосе её звучало негодование, — Орвал клялся, что больше этого не повторится. Представляете?

Честно говоря, с большим трудом. В основном потому, что никак не мог поверить, что противоположный пол сгорал от страсти к лысому ковбою, к тому же женатому. Значит, у женатого Орвала дела по этой части шли лучше, чем у меня, холостого? Еще чуть-чуть, и я снова окажусь в объятиях депрессии.

Имоджин, вздохнув, продолжала:

— И недавно чаша её терпения переполнилась.

Имоджин объяснила, что Филлис давно начала подозревать неладное. Наконец, две недели назад, убирая в комнате, она обнаружила около своей кровати окурок со следами губной помады. А сама она не курила.

Может, зря я так высоко оценил коэффициент интеллекта Орвала — в целых семь баллов?

— И знаете, что на это сказал Орвал?

Мне даже угадывать не хотелось.

— Он с невинным лицом заявил, что окурок, должно быть, прилип к подошве его ботинка, и так попал в дом.

Слов нет. Да, Орвал действительно вляпался, но отнюдь не в окурок. А Имоджин тем временем завелась.

— Вот почему Филлис подложила жучок в свою постель. Чтобы убедиться, что Орвал лжет. — Имоджин вытерла нос и посмотрела на меня. — Но вы и без меня это знали, правда?

Этого я и боялся. Боялся, что наступит момент, когда придется делать вид, что я знаю намного больше, чем на самом деле. Пришлось воскликнуть с воодушевлением:

— Ну, разумеется!

Имоджин с облегчением кивнула.

— Филлис считала, что это гениальная мысль — подложить в кровать диктофон, включающийся голосом. А потом она записала эту ужасную пленку, голос Имоджин дрогнул. — Не знаю. С ней что-то произошло, когда она её послушала. Я испугалась, что у Филлис нервный срыв, так она плакала и кричала. А потом вдруг она передумала убиваться. Решила бросить Орвала раз и навсегда. Всю эту адскую схему она придумала только ради того, чтобы уехать в другой город и начать новую жизнь!

Тут Имоджин все-таки разрыдалась по-настоящему. Я опять стал похлопывать её по руке и несколько раз пробормотал свое «Ну, будет, будет», но ничего не помогало. Прошла целая минута, пока она, наконец, успокоилась.

— Я знаю, о чем вы думаете.

Она и раньше это говорила, и тоже не угадала.

— Вы думаете, что я не пыталась остановить её, но, Хаскелл, вы ошибаетесь. Я пыталась. Говорила, что это глупая затея, что она просто не соображает, что делает, но Филлис не слушала. Она хотела убежать от мужа, а денег у неё не было. Орвал оплачивал все счета, а ей давал только на еду.

Вот почему у Филлис было меньше нарядов, чем у её подонка-муженька. Бедняжка. После Клодзиллы я думал, что никогда не стану сочувствовать женщине, у которой нет возможности ходить по магазинам, но Филлис я искренне пожалел.

Имоджин снова разгорячилась.

— А вы знали, что подонок отбирал у Филлис даже деньги, которые она сама зарабатывала?