Джин Вулф - Воин Арете

• Название: Воин Арете
• Автор: Джин Вулф
• Издательство: Армада
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1997
• ISBN: 5-7632-0584-7

Слово «арете» означает высшую степень доблести у древних греков.

Латро, герой романа, действительно доблестный воин, но он потерял память. Каждое утро он забывает, что делал вчера, и если бы не друзья, которые всегда рядом с ним, и дневник, который ведет Латро, он не смог бы выжить на раздираемом войнами Пелопоннесе. Латро становится полноправным гражданином Спарты, но боги приоткрывают для него завесу забвения:

Латро – латинянин. И значит, свой подвиг совершит, если освободит во время Олимпийских игр из рабства своих сограждан...

Но вернется ли к нему память?

---

Кроксин о Котисе слыхал, но считал, что тот уже умер. (Во всем этом очень трудно разобраться, потому что сына Котиса зовут тоже Котис – в честь отца.) Гиперид сказал, что сейчас, когда Империя рушится, святой обязанностью Афин является насаждение основных законов правления на островах Эгейского моря и побережья Пелопоннеса. Его речи заставили меня думать, что теперь я, должно быть, более чем когда-либо нужен Великому Царю.

– А еще во дворце была большая драка, – вставила Ио, – в которой участвовали мой хозяин и Гиперид.

Кроксин с женой очень хотели послушать об этом, как, впрочем, и я.

Гиперид с удовольствием стал рассказывать. Я приведу здесь только самую суть его рассказа, опустив все подробности.

– После того, как царя Котиса убили его же приближенные-аристократы, брат его матери, Тамирис, попытался захватить трон. Он давно и успешно продвигался к намеченной цели и был первым советником своего племянника, царя Котиса. Советник он, видимо, был хороший, да только сам захотел стать царем. Мы бороздили воды Геллеспонта, – рассказывал Гиперид, – высматривая корабли Великого Царя, но как только о происках Тамириса стало известно Ксантиппу, он сразу же послал нас в Апсинфию. Фракийцы боятся спартанцев, так что ни одного спартанца мы с собой не взяли, а я просто купил в Сесте для Асета алый плащ. Когда мы добрались до берегов Фракии, он выдал себя за стратега из Спарты, а нас за своих помощников и союзников. Нам удалось весьма быстро переманить на нашу сторону всех высокородных фракийцев, поддерживавших Павсания, а мне удалось выяснить, что же, собственно, происходит во дворце, хотя в то время это было еще очень и очень неясно.

Поскольку Тамирис окопался во дворце, а остальные фракийцы просто боялись нас, я решил, что ничего страшного, если я разок прогуляюсь по Кобрису. На случай нападения грабителей я захватил с собою меч – у нас в Афинах ходить по городу с мечом просто так не разрешается – но в Кобрисе все было вроде бы спокойно. Я даже доспехов не надел. Надо было, конечно, взять с собой Латро и чернокожего, ведь они мои телохранители, но мне это и в голову не пришло.

И разумеется, меня застали врасплох. Я зашел к одному своему приятелю, мы болтали о всякой чепухе, а также о делах, и тут в дом к нему явились двое тамошних аристократов с совершенно синими от татуировки физиономиями.

Клянусь Каменным столбом, не хотелось бы мне снова их увидеть! У каждого было человек по шесть оруженосцев, вооруженных до зубов. "Царь Тамирис желает с тобой побеседовать, – сказали они мне. – Мы пришли, чтобы проводить тебя во дворец".

Я хорошо знаю, каковы эти варвары, и понимал, что из дворца мне не выйти, пока я не уплачу выкуп, так что пообещал прийти завтра и притворился пьяным. Но провести их не смог. "Нам приказано доставить тебя", – заявили они, повалили меня, связали руки за спиной и повели прочь.

И вот Латро, узнав об этом, явился во дворец, чтобы вытащить меня оттуда. Тамирис велел привести меня и сказал, что сейчас заставит Латро убить меня. Разумеется, это была лишь уловка, нацеленная на то, чтобы стравить нас, однако мне эти речи не понравились. Латро тоже.

У Тамириса был ручной кабан. Считается, что именно в обличье кабана часто предстает их колдун Залмокс, так что, должно быть, это было священное животное. Думаю, ты, Кроксин, вряд ли когда-либо бывал в Речной стране, то есть в Египте, но поверь мне: вот где кабанов полно! Ну а у нас, в Афинах, как ты, наверно, знаешь, очень много сов; это священные птицы нашей богини, так что ее жрецы их подкармливают.

Ну это я просто к слову. Итак, Латро сказал: "Какой у тебя там отличный поросеночек!" и решил на него посмотреть. Тамирис, должно быть, заподозрил неладное, и все пошло кувырком. Прибыло еще с десяток сподвижников Тамириса – как будто десять фракийцев могли нас удержать! Двоих-троих мы убили в мгновение ока, а над остальными уже одерживали верх, когда Латро заметил, что кабан готов напасть на нас. "Беги!" – крикнул он мне, и мы побежали. Я такого гигантского кабана в жизни не видел! И он гонялся за этими фракийцами по всему залу, в точности как мы – за кораблями Великого Царя во время битвы при Саламине!

– И как раз в этот момент появился Асет? – спросила Ио.

Гиперид кивнул:

– Верно. Асет тоже узнал, что со мной приключилось, и возглавил отряд из фракийцев, ставших нашими союзниками. Если бы он этого не сделал, фракийцы, видимо, все же рано или поздно убили бы нас с Латро. Это была на удивление жаркая схватка; никакого боевого построения, все дрались "щитом к щиту" – что-то вроде описанных Гомером рукопашных битв древности. Давно я так не веселился, со времен битвы при Марафоне, пожалуй.

Кроксин, слушавший его открыв рот, спросил у Ио:

– А что стало с Тамирисом? Ему голову отрубили?

– Да, между прочим, именно это с ним и произошло, – ответил ему Гиперид. – Отрубили ему голову, надели на копье и выставили у дворцовых ворот на всеобщее обозрение. Однако прежде я сам убил его собственной рукой.

Ио подтолкнула меня, словно желая сказать: "Я-то знаю, что это ты убил его, господин мой!"

– Я потом говорил с Эгесистратом о том кабане. Он говорит, что зверь так и остался жив, – сказал я.

Гиперид покачал головой:

– Да меня сотни людей спрашивали, что с ним стало, но я не знаю!

Жена Кроксина прошептала:

– А ты не думаешь, что это и был сам Залмокс? Мы-то эллины, но здесь у нас многие почитают Залмокса. – Она поежилась. – Не думаю, чтобы дяде маленького царевича захотелось попытаться свергнуть законного царя, если бы трон не был ему обещан кем-то из богов.

Ио обернулась к Гипериду:

– Плейстор этого Залмокса не любит! Во Фракии мы видели его изображения – на них он поражал Залмокса копьем.

Гиперид рассмеялся:

– Что ж, но на этот раз Плейстор не пришел нам на помощь. А жаль! Он был бы нам очень полезен.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава 26

У КИМОНА В САДУ

Эти великие люди приняли нас в саду, удобно усевшись в тени яблоневого дерева. Гиперид описал их мне заранее, так что я сразу понял, что крепкий круглоголовый человек с резкими чертами лица – это Фемистокл[53], а высокий, красивый и более молодой мужчина – Кимон, наш хозяин[54].

Ксантиппа мы уже встречали прежде, так говорит Ио, хотя я его не помню.

В любом случае, он дружески приветствовал нас, и слуги Кимона принесли для нас табуреты.

– Мы попросили вас прийти сюда, чтобы обсудить смерть Эобаза, – начал Фемистокл. Я видел, как внимательно он следит за лицом самого Эобаза. Я тоже следил за его реакцией. Но лицо мидийца оставалось непроницаемым.

Через некоторое время Ксантипп со смешком сказал:

– Не многие из ныне покойных встретили бы весть о своей кончине с таким хладнокровием, Эобаз! Тебя следует поздравить.

Белые зубы мидийца блеснули в зарослях бороды точно лезвие клинка.

– Если ты хочешь сказать, что намерен убить меня, то я это уже слышал не раз и прежде.

Фемистокл покачал головой:

– Ни о каком убийстве речи идти не может. Я ведь сказал: мы здесь для того, чтобы поговорить о твоей гибели, случившейся довольно давно. Тебя принесли в жертву варвары-фракийцы этому… как его?

– Плейстору, – подсказал Эгесистрат.

Фемистокл поднял бровь:

– Он у них что же, один из главных богов?

– Да, и они его весьма почитают, – кивнул Эгесистрат.

– Итак, Эобаз, таков был твой конец. Скорее всего известно, что ты не переезжал ни в Афины, ни в какой-либо другой город Аттики. Поскольку нам теперь совершенно невозможно больше называть тебя Эобазом, скажи, какое имя ты предпочел бы сам вместо прежнего? Только, прошу тебя, не выбирай среди имен своих родственников, если можно.

Мидиец решил быстро, а может быть, он был предупрежден заранее:

– Почему бы мне не назваться Зихрун? По-моему, это имя вполне мне подходит.

Ксантипп улыбнулся, Эгесистрат и чернокожий тоже. Заметив, что все остальные ничего не поняли, Ксантипп пояснил:

– Это имя означает "избранник жизни". Просто отличное прозвище! Так ты не хочешь вернуться в Империю, Зихрун?

И тут впервые заговорил Кимон. Ничего необычного не было в его звучном приятном голосе, однако тут же воцарилась некая атмосфера необычности и значительности. По-моему, все дело было в спокойном взгляде его серых глаз.

– По-моему, не стоит и говорить, как это опасно для него, – сказал Кимон, обращаясь к нам. – Вы не дети.

Я поискал глазами Ио (она-то как раз самый настоящий ребенок, хотя сама, конечно, считает себя взрослой), но Ио и Элата гуляли где-то далеко в саду, вероятно предоставляя мужчинам возможность поговорить наедине.

Полос же остался помогать конюхам.

– Да, это так, – одобрительно кивнул Фемистокл. – Мы с тобой еще поговорим об этом наедине, Зихрун, и о том, с кем тебе непременно нужно будет встретиться и что сказать им – короче, обо всем, что нам необходимо.