Алиса Валдес-Родригес - Клуб грязных девчонок

• Название: Клуб грязных девчонок
• Автор: Алиса Валдес-Родригес
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Транзиткнига
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-034268-3, 5-9713-1283-9, 5-9578-3240-5

Вы уже решили, на кого из сериала «Секс в большом городе» похожи больше всего… Вы уже осознали, как много у вас общего с Бриджит Джонс и Шопоголиком!.. Значит, теперь ВЫ ОБЯЗАНЫ познакомиться с «Клубом грязных девчонок»!

Лорен ВСЕГДА добивается своего… только не в личной жизни…

У Сары – ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ мужчина, но счастливее она от этого не стала…

Ребекка НИКОГДА не отступает и не дает воли чувствам…

Уснейвис – скандальная и дерзкая «стерва Божьей милостью»…

Они ЗНАЮТ, как надо жить. Им ИЗВЕСТНО, для чего нужны мужчины. И они ВСЕГДА готовы помочь друг другу!

---

Меня восхищает то, чем занимается Хуан. У него диплом инженера Северо-Восточного университета. Он мог бы работать кем угодно, но сделал трудный выбор: повышает жизненный уровень других – возвращает их в наше сообщество. Хуан мне все объяснил, и я поняла. Со мной происходит то же самое: я получаю предложения от прибыльных фирм, которые занимаются тем же, чем я в «Юнайтед уэй». Там платят вдвое больше, чем я зарабатываю теперь. Но я, наверное, похожа на Хуана, хотя многие этого не замечают. Мне необходимо сознавать, что моя работа важна. И, тем не менее, я получаю вчетверо больше, чем он. Печально, подружка.

Я рассказала ему обо всей этой чуши в газетах насчет того, что Элизабет – лесбиянка. Она беспокоится, что не получит работу в национальной сети, поскольку Руперт Мандрейк, глава патронирующей национальной компании, – борец за «ценности семьи», то есть ненавистник лесбиянок. Насколько же люди глупы! Я позвонила ей и сказала, что меня это ничуть не волнует. Так оно и есть. Мне безразлично, с кем спят мои приятельницы sucias, коль скоро их партнеры к ним хорошо относятся. Я спросила Элизабет, хорошо ли к ней относится ее поэтесса – на вид «не плачьте детки». Она ответила «да», и я сказала, что только это имеет значение. Элизабет поблагодарила меня, заплакала и сообщила, что Сара не разговаривает с ней.

– Как глупо, – прокомментировал Хуан. – Сука эта твоя Сара.

– Они были лучшими подругами. Очень странно.

– А ты представь, что хотя бы однажды не только подругами, – предположил он. Я об этом как-то не подумала.

– Сильно сомневаюсь. Сара очень консервативна.

По словам Элизабет, Лорен поддержала ее. И Эмбер тоже. А с Ребеккой она еще не разговаривала. Но я уверена, Ребекка не станет вредничать, Поскольку никогда ни к кому не придирается. Был случай, она поместила в «Элле» статью о латиноамериканках-лесбиянках.

Самая жесткая из нас Лорен. Мне становится нехорошо, когда я вижу, сколько она пьет. К тому же она постоянно всех нас поучает, словно нам неизвестна наша история. Это в ней говорит белая. Думаю, оттого-то она и корчит всезнайку, поэтому такая головная боль находиться с ней рядом. Мы с Хуаном разговариваем о жизни, об искусстве, о политике, о наших родных, обо всем на свете. Самое лучшее в наших отношениях то, как мыс ним говорим. Будь он женщиной, мог бы стать моей подругой. И тогда я поплакалась бы ему.

Наконец мы приземлились в Риме. Сумасшедшее утро. Я так устала, что мечтала только об одном: взять такси, добраться до какой-нибудь приятной гостинички, получить номер и завалиться спать. Но у Хуана другие планы. Он решил взять напрокат машину и самостоятельно прокатиться по Риму. Но, mi'ja, он никогда в этом Риме не был! И к тому же очень удивился, увидев, что руль у нашего маленького зеленого «фиата» справа. Черт, какие же крохотные здесь машинки! К тому же Хуан сутки не спал, контактные линзы натерли глаза, и он выглядел так, словно ему в лицо плеснули аккумуляторной кислотой. Хуан забыл солевой раствор, но не пожелал вынимать линзы и надевать очки, поскольку эти линзы единственные, которые он взял. Жуть!

Нечего и говорить, Рим – один из крупнейших городов Европы. Вскоре мы обнаружили, что здесь совершенно иные, чем у нас, правила движения, и запутались в многочисленных реконструкциях исторических мест. Никогда не видела таких ужасных, агрессивных, неподвижных пробок: люди машут друг на друга со скутеров и из такси. Кажется, все только и делают, что орут и жестикулируют большими волосатыми руками. Даже у женщин растут на руках волосы. Неужели они никогда не слышали о горячем воске? А эти вопли? Вот от чего раскалывается голова, словно получаешь затрещины полбу. Даже рабочие, даже продавцы, все кричат на своем нелепом языке и будто для того, чтобы вывести меня из себя. Кажется, будто они говорят на ломаном испанском. Я считала, что в Пуэрто-Рико шумно. Но Рим не идет ни в какое сравнение с этим городом.

У нас ушло три часа, чтобы добраться до гостиницы, находившейся совсем неподалеку. Хуан свернул не в том месте и вообразил, будто достаточно знает язык, чтобы понять объяснения итальянцев. А те совсем не понимали, о чем он их спрашивал. Он слишком горд, mi'ja, и никогда не признается в том, что творит. А я до сих пор с ним мила и не критикую его. Я вполне серьезно. Наконец благодаря нескольким итальянцам, говорившим на распевном испанском, мы оказались на месте, но мне тут же захотелось вернуться в пробку.

Я ожидала чего-то другого. Да, мне не следует жаловаться, но я привыкла к определенному уровню комфорта. Да, я не заплатила за поездку ни цента. Знаю, что Хуан расстарался, желая доставить мне удовольствие на Валентинов день – правда, на месяц раньше. Я не возражала поехать в Рим в январе, когда здесь холодно и уныло. Я набралась терпения и старалась быть с ним милой.

Но, mi'ja, я не привыкла к таким гостиницам, которую заказал для нас Хуан. Ты знаешь, что я езжу в командировки и какие места бронирует для меня Трэвис. Хуан по одному названию должен был определить, что это за гостиница – «Абердинский отель». Интересно, кто приезжает в Рим и останавливается в «Абердинском отеле»? Я тебя умоляю! Это нечто вроде дыры, приютившейся на задворках мясокомбината в Дулуте[105]. Вид из окон на Министерство обороны Италии. Очень романтично! Сама гостиница маленькая, мрачная и насквозь пропахла несносным туалетным антисептиком. Но я так устала, что не протестовала и на гудящих ногах поднялась вслед за Хуаном в маленький номер, где стояла огромная разбитая кровать.

– Не пойдет, – сказала я, посмотрев на нее.

– Что?

– Ты же знаешь, я не сплю с тобой в одной постели. Изволь найти номер с двумя кроватями. – Я села на стул с комковатым сиденьем и укоризненно взглянула на Хуана.

Он опустил плечи и потер глаза. Одна из его контактных линз выскочила и шлепнулась на пол. Встав на четвереньки, Хуан начал обшаривать запятнанный, жесткий ковер взглядом мистера Магу.[106]

– Ты внесешь себе заразу, если снова вставишь эту штуку в глаз, – предупредила я.

– Прекрасно. Будь по-твоему. – Хуан вынул вторую линзу, бросил ее на пол, достал из чемодана очки и надел их. Снял. Потер переносицу. Вздохнул. Он вел себя так, когда не знал, как поступить дальше. – Может, ты хоть подождешь до утра, Нейви? Обещаю не делать никаких попыток. Мы оба устали. Давай отдохнем.

– Две кровати. – Я покрутила у него перед носом двумя пальцами.

Хуан оставил меня в номере, а через пятнадцать минут явился с новым ключом. Мы перебрались в другую комнату. С двумя кроватями. Двуспальными. Я – женщина не мелкая. А итальянские двуспальные кровати, как все в Европе – от одежды, порций в ресторанах и самих людей, – меньше, чем в Америке. Как можно спать на штуковине, напоминающей натянутый канат? Но я ничего не сказала Хуану – ведь он и так чувствовал себя неважнецки. В гостинице не было даже коридорного, и ему самому пришлось спускаться в машину за моими чемоданами. А пока Хуана не было, я исследовала ванную и шкафы. Хиленько, функционально и никакой роскоши. Я поняла, что мне не удастся воспользоваться феном и щипцами для завивки – у них в Риме, mi'ja, какие-то очень странные розетки. И гостиница не дает напрокат фенов. Ты же знаешь, какие волосатые итальянские женщины. Дикие и неукрощенные, они, видимо, сушат волосы, встряхиваясь. Скоро я сама стану как стукнутый током пудель. Буду похожа на сестру Баквита. Надо серьезно поговорить с Хуаном.

Но я так устала, что, дождавшись, когда он принесет мои чемоданы, и переодевшись в ужасном синем свете ванной в мою шелковую пижаму и подходящий к ней халатик, не сказав ни слова, забралась в скрипучую, крохотную постель и заснула. А проснувшись днем, обнаружила, что Хуан сбегал за едой и успел накрыть шаткий маленький столик. Он принес итальянскую пиццу, отличающуюся от американской тем, что она очень плоская и в ней мало сыра, холодные макароны, свежий салат, бутылку воды и бутылку вина. И еще цветы, которые поставил в заляпанный низкий стакан из ванной. Хуан даже купил выпечку. Причем ее упаковали в белую картонку и перевязали, как подарок, лентой.

– Позволь тебя обслужить, – сказал он.

Я встала, присоединилась к нему за столом и извинилась за свои капризы. Хуан ответил, что понимает – ведь мы оба очень устали.

– Но все-таки постарайся найти переходник для фена, – попросила я. – Я не могу выходить на люди не завившись.

– Все, что пожелаешь.

Еда оказалась превосходной, и я решила не требовать, чтобы Хуан нашел нам другую гостиницу. Мне приходилось жить в гораздо худших условиях – большую часть детства, – так что ничего, выдержу. Я недовольна, пусть знает, но я не собиралась обижать его. Это было бы грубо.

Поев, мы приняли по очереди душ и оделись. Я выбрала простое черное платье, туфли на каблуках и довершила ансамбль платком. И умолила Хуана не совершать очередной ошибки с одеждой и волосами. Нашла для него пристойные вещи в его чемодане. Он собирался вечером пойти на концерт в рок-клуб где-то на задворках Рима. И я попросила на этот раз взять такси. Хуан растерялся – видимо, потому, что оплачивал всю нашу поездку до последней лиры. Я сказала, что заплачу за машину, и он нехотя согласился. Мы нашли по соседству с гостиницей банкомат и взяли такси. Хуан сказал, что, по словам его друга, наверху в этом клубе танцуют сальса. Добравшись до места, мы выяснили, что так оно и есть. И не поверишь, увидели множество пуэрториканцев. Словно не уезжали из Бостона. Танцевали весь вечер, а затем такси доставило нас в нашу дыру. Несмотря ни на что, я прекрасно провела время и почти позволила Хуану физический контакт. Хотя мы и не дошли до конца. А прежде всего я заставила его сделать мне массаж ног.