Алиса Валдес-Родригес - Клуб грязных девчонок

• Название: Клуб грязных девчонок
• Автор: Алиса Валдес-Родригес
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Транзиткнига
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-034268-3, 5-9713-1283-9, 5-9578-3240-5

Вы уже решили, на кого из сериала «Секс в большом городе» похожи больше всего… Вы уже осознали, как много у вас общего с Бриджит Джонс и Шопоголиком!.. Значит, теперь ВЫ ОБЯЗАНЫ познакомиться с «Клубом грязных девчонок»!

Лорен ВСЕГДА добивается своего… только не в личной жизни…

У Сары – ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ мужчина, но счастливее она от этого не стала…

Ребекка НИКОГДА не отступает и не дает воли чувствам…

Уснейвис – скандальная и дерзкая «стерва Божьей милостью»…

Они ЗНАЮТ, как надо жить. Им ИЗВЕСТНО, для чего нужны мужчины. И они ВСЕГДА готовы помочь друг другу!

---

Поймите меня правильно – я люблю своих мальчишек. Они – мой мир. Весь мой день крутится вокруг них: отвезти в школу, забрать домой, проводить на музыкальные занятия, на тренировки по плаванию, в клуб здоровья, расчесать их вихры, прежде чем отправляться в церковь, вымыть на ночь, почитать вечерние книжки, успокоить, если они просыпаются, увидев страшный сон, спеть кубинскую колыбельную, рассказать о Майами и о том, как я скучаю по тем краям.

Помню, когда Ионе было три годика, я рассказывала ему о Майами и повторяла столько раз, что он не выдержал и заявил: «Мами, я то же хочу в Твойами». И этим разбил мне сердце. Он более чувствителен, чем Сет, который, к сожалению, пошел в отца.

Стараешься не делать различия между детьми, а в нашем случае, когда близняшек различаем только Роберто и я, прилагаешь все усилия, чтобы относиться к ним одинаково. Но волей-неволей обзаводишься любимчиком. Мой – Ами. Что за душка! Так бы и съела этого малыша с его огромными зелеными глазами.

Нет, te lo juro, chica[77], мне хватило бы счастья иметь этих двух потрясающих маленьких энергичных мужичков. Но девочка сделала бы меня цельной, понимаешь, что я хочу сказать? Семья стала бы наконец настоящей. С девочкой я ходила бы по магазинам, летом брала ее на концерты на Эспланаде, и она бы не тратила все свое время, выискивая подходящее дерево, на которое можно забраться, чтобы сверху плевать на прохожих. Мальчишки озадачивают своими шалостями.

Я не скажу Роберто о том, что беременна, до нашей годовщины в марте, когда мы совершаем ежегодное путешествие в Буэнос-Айрес. Пусть это будет нечто особенное. Я прибавила в весе, хотя всего один или два фунта. Роберто повторяет, чтобы я поменьше ела. Всегда так говорил. А я не обращала внимания. Ха!

Роберто тоже обрадуется. Он твердил мне, что наш дом слишком велик. Мы живем в доме стиля эпохи Тюдоров, с шестью спальнями, тремя ванными, двумя акрами собственной земли и лесным участком. Но сама я выросла на Палм-Айленд в доме еще больше – с мраморными цветами, плавательным бассейном, дюжиной пальм и воротами на въезде. Нас было четверо детей, и праздники устраивались по любому поводу. Приходили знакомые по Кубе мамы и папы, пили mojitos[78], ели маленькие сандвичи с гвоздичным сыром и вели себя так, будто не уезжали с острова. В нашем доме в Майами не ощущалось пустоты, потому что он никогда не пустовал.

В этом доме чувствуется пустота, потому что у Роберто в Бостоне нет настоящих друзей, даже знакомых, а моих подруг он не любит: подозревает, когда мы смеемся, то обсуждаем его. Естественно, мы о нем никогда не говорим, но это очень трудно объяснить. В прошлый раз, когда sucias ушли от нас, Роберто разбил мне губу, и я решила, что больше не стоит приводить сюда подруг. Мне нравятся и сами вечеринки, и подготовка к ним, но не хочу, чтобы мне пускали кровь.

Все друзья Роберто в Майами. Там наш брак, наверное, сложился бы иначе. В домах Кубинского Майами редко проявляют насилие, потому что все друг к другу ходят и за тобой обязательно приглядывают. Родители колотили бы друг друга гораздо чаще – и меня тоже, – если бы рядом постоянно не находились друзья, приходившие продегустировать запасы наших кладовых. У нас эмоциональная семья, но немного крика, ругани и колотушек никого не убьет. Так случается в семьях. Я хотела бы, чтобы мы жили где-нибудь еще. Ярость Роберто начинает пугать меня. Мы здесь одни. Но у него хорошая работа.

Я мечтала бы наполнить дом топотом маленьких ножек – девичьих, в кожаных башмачках. Я на третьем месяце и сказала доктору Фиск, что не желаю знать пол ребенка до тех пор, пока он не родится. Но сама уже знаю – это девочка. Не понимаю, почему такую дурноту принято называть утренней – я испытываю ее денно и нощно. И другие женщины, которых я знаю, страдали сильнее всего по ночам. Моя мать мучилась со мной, а с братьями – нет. Я чувствую, что это девочка. А если ошибаюсь, будем продолжать до тех пор, пока не родится дочь.

Роберто тоже хочет ребенка. Я поняла это, когда он завел разговор о том, что нужно разровнять и вычистить задний двор, чтобы снова поставить туда гимнастические тренажеры для начинающих ходить. Он считает, что у нас будет мальчик. Такой уж он человек, sabes[79]. Но я перестала обращать на это внимание. Есть такие вещи, из-за которых с ним бесполезно сражаться.

Он клянется, что ему пришлось обращаться к врачу после нашей последней крупной ссоры в гостинице в Нью-Хэмпшире. Тогда, после лыж, он сломал мне ключицу, убедив себя, будто я осталась днем в номере, чтобы изменять ему с подростком, который подавал нам с Лорен горячий шоколад.

– Я видел, как он на тебя смотрел, – бросил муж. Полный бред. Я даже не помнила, как выглядел этот мальчик. Но Роберто решил, что синяки на шее появились потому, что он целовал меня в туалете. Поставил ногу мне на грудь и давил до тех пор, пока не треснула кость. Я сказала, что сломала ключицу, когда каталась на лыжах, и Лорен, слава Богу, поверила.

Я тоже не без греха. Бывает, набрасываюсь на Роберто и сама колочу его. Он намного крупнее меня, но, поверь, иногда огребает. В прошлый раз Роберто сделал все, как у него принято, – толкнул меня, обозвал дурными словами в присутствии мальчиков и велел собирать вещи. Но он никогда не бьет меня при них – не бьет сильно. Оттягивается, только когда мы одни. Этого я не понимаю. В брачных союзах общество всегда склонно обвинять мужчину. Но моя мама поколачивала папу ремнем. И признаться, я унаследовала ее привычку. Если Роберто ударит меня, ему приходится защищаться самому. Но я не хочу, чтобы посторонние проведали о наших делах, и о них никто не знает. В основном мы счастливы друг с другом, и только это имеет значение.

Он потрясающий отец и опора сыновьям, и это главная причина, почему я не ухожу. У Роберто хорошее чувство юмора, хотя многие находят его странным. Как правило, он добр и рассудителен. На прошлой неделе заметил, что мне грустно, и принес домой из «Крейта и Баррела» целый пакет сладких подушечек. Вспомнил, как я сказала, что люблю их, когда мы проходили мимо магазина, возвращаясь из кино. Я и не думала, что он обратил внимание на мои слова. А Роберто, оказывается, запомнил, что я люблю подушечки. Он постоянно удивляет меня такими поступками. У меня консервативные представления о семье и браке, и я рада, что между нами хорошее преобладает над плохим. Роберто всегда страдает после того, как сорвется, и старается загладить вину. А как бы иначе я получила «лендровер»?

Я понимаю, он не нарочно – просто так воспитан. Его отец был (и до сих пор остается) пьяницей и всегда психует, когда напивается. И бедняга Роберто получал тумаки – то есть его по-настоящему колотили, в том числе всякими металлическими штуковинами, даже ломали кости, а он говорил врачам, что упал с велосипеда. Только я об этом знаю. Даже мои родители ничего не подозревали, хотя многие годы водили знакомство с его родителями.

Только не подумайте, что мы какая-то бедняцкая семья, где муж ходит в исподнем и лупит почем зря свою женушку. Por favor[80]. Роберто всегда рассчитывает так, чтобы его отметины не оставались надолго на видных местах, где их могут заметить, – с разбитой губой я просидела дома лишь несколько дней. Как-то однажды от его пальцев у меня на руках появились синяки – тогда Роберто заподозрил, что я флиртую с садовниками (ничего подобного, конечно же, не было), но они прошли через час. А я саданула ему под глаз, и он целую неделю объяснял всем, что ударился ракеткой.

Мыс Роберто любим друг друга. Понимаем, как строятся наши отношения. Скажете, они не идеальны? Нет. Но это любовь. А любовь никогда не идеальна. Если бы я умела держать себя в руках, то и он владел бы собой. Вина обоюдная. Роберто способен измениться, я знаю. Скажете, глупые женские бредни? Мне все равно. Роберто – родственная душа, мой лучший друг. Я не помню своей жизни без Роберто. Он, как брат, всегда рядом. А наши неурядицы, если угодно так называть их, кроются в самой глубине.

Наши дедушки совместно владели ромовой компанией на Кубе, а предки много поколений назад прибыли из Австрии и Германии. Родители общались с тех самых пор, как вместе с другими удрали с острова в 1961 году. В пятый день рождения Роберто я вцепилась в его каштановые кудряшки, и мы катались с ним по всему двору. И потом очень долго держались друг с другом грубовато, словно брат и сестра. Во время празднования моего quinceanera[81] (первого среди еврейских девушек в Майами) Роберто столкнул меня в гостиничный бассейн в моем красивом шелковом платье. Но и я ухватила его за лодыжку и потянула за собой. Мы десять минут окунали друг друга, а потом обменялись первым поцелуем и барахтались в воде, пока моя Mami не завопила с берега.

Я не признавалась sucias о своих трудностях, только рассказала Элизабет, своей лучшей подруге, о наших стычках и о случайной пощечине. И это все. А остальным не смогла. Я знаю sucias: они моментально вызвали бы полицию и засадили Роберто в тюрьму. Полагают, что все зло от мужчин. Sucias одобрили бы, если бы я от него ушла. Но все они сделали карьеру. А я, проведя восемь лет в роли домохозяйки, боюсь остаться одна. Как я прокормлю и воспитаю двоих – ay, chica – теперь уже троих детей? У меня нет никакого опыта. И потом, я привыкла к определенному образу жизни, а он требует таких денег, каких мне никогда не заработать.