Пенелопа Уильямсон - Под голубой луной

• Название: Под голубой луной
• Автор: Пенелопа Уильямсон
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-88196-772-0

Со всей пылкостью юности шестнадцатилетняя Джессалин Летти отдалась трепетному чувству первой любви, но судьба разлучила ее с любимым. Долгих девять лет хранила она в сердце свою любовь, и счастье наконец нашло ее.

---

– Ну почему же? Может быть… – Договорить она не успела, потому что его губы закрыли ей рот.

Он целовал ее намеренно грубо, сильно надавив языком, заставил ее губы раскрыться, и Джессалин, уже по-настоящему испугавшись, снова дернулась, издав жалкий, мяукающий звук. В ответ его рука лишь крепче обхватила ее затылок. Его рот терзал ее губы, и Джессалин вцепилась в воротник его куртки, потому что ноги не держали ее, словно из них высосали все кости. Она судорожно пыталась вдохнуть, ее ноздри широко раздувались. В ушах бешено пульсировала кровь.

Он резко прервал поцелуй, оторвав свои губы от ее. Но его рука по-прежнему сжимала ее затылок, больно стягивая волосы. Горячее дыхание обжигало лицо Джессалин. Губы распухли и болели. Она провела по ним языком и почувствовала вкус его губ.

– Вы… вы не слишком-то приятный человек.

– Я никогда на это и не претендовал. – Он выпустил наконец ее волосы и провел большим пальцем по ее распухшим губам. – Вы, мисс Летти, целуетесь так, будто никогда раньше не целовались.

– Неправда! Я уже целовалась.

Он рассмеялся, и Джессалин показалось, что она его ненавидит.

– То, что вы делали с Кларенсом Титвеллом на ярмарке, это не поцелуй.

Он был прав – то мимолетное соприкосновение губ нельзя было назвать поцелуем. Поцелуй – это когда у тебя слабеют колени, а все внутри дрожит от какого-то невероятного, почти непереносимого возбуждения. Поцелуй – это когда сердце падает куда-то вниз и замирает от страха и блаженства.

Трелони ослабил хватку. Джессалин высвободилась и на нетвердых ногах подошла к Пруденс, с трудом соображая, что делает. Губы болели, а внутри поселилось какое-то странное ощущение голода и пустоты.

Джессалин постаралась заговорить как можно небрежнее, и вроде бы ей это удалось.

– Если вы закончили преподавать мне урок, надо бы заняться лошадьми. Они очень вспотели.

Вдвоем они подошли к тенистому берегу, ведя лошадей под уздцы. Пруд когда-то назвали Кларетовым, потому что в питавшие его ручьи стекала ржаво-коричневая вода, которой промывали оловянную руду. Однако все рудники давно были заброшены, и теперь пруд стал серым и безжизненным, как тусклая оловянная тарелка. В небе клубились облака, но ветер был теплым. В воздухе пахло летом – пылью, сухой травой и долгими, наполненными солнцем днями.

Щеки Джессалин по-прежнему горели, и ей очень хотелось, чтобы он хоть что-нибудь сказал. Ей казалось, что он поцеловал ее так, как мужчина целует женщину, которую желает, – грубым, голодным, неистовым поцелуем. Воспоминание о нем еще горело у нее на губах.

– Знаете, лейтенант, что я думаю? – сказала Джессалин, стремясь положить конец гнетущему молчанию. – Мне кажется, вы так разозлились только потому, что поняли, что я, обычная женщина, могу вас победить. Естественно, это нанесло болезненный удар по вашей мужской гордости.

Губы Трелони скривились в улыбке.

– Так вот почему моя мужская гордость в последнее время что-то неважно себя чувствует. А я-то чуть было не нанес ей дополнительный урон, признав, что вы неплохо сидите в седле. Для обычной женщины, конечно.

Джессалин решила, что может расценивать эти слова как своеобразный комплимент. Ведь она и правда была великолепной наездницей.

– Должна отметить, лейтенант, что спорить с вами – самое неблагодарное занятие на свете. Но я все-таки рискну, – сказала она и, повернувшись к Трелони, ослепительно улыбнулась. – Спорим, что вы не сможете повторить то, что я сейчас сделаю?

– Как? Еще одно пари? Вот уж верно говорят, что битому неймется.

Джессалин рассмеялась в ответ – в ее глазах прыгали веселые чертики. Прислонившись спиной к стволу, она стащила с ног сапоги и дернула за вожжи. Пруденс, увлеченная поеданием тростника, неохотно подошла. Джессалин сняла с нее седло и уздечку, после чего ловким шлепком послала ее вскачь прочь от пруда в поле, поросшее травой и кустарником. В несколько прыжков она догнала лошадь, подпрыгнула, высоко подняв правую ногу, и взлетела ей на спину.

Трелони зааплодировал, но Джессалин лишь усмехнулась – это было только начало. Пустив Пруденс легким галопом, она сделала глубокий вдох, стараясь как можно лучше почувствовать ритм бега лошади, слиться с ним. О человеке, который наблюдал за ней, она старалась не думать, ведь произвести на него впечатление ей удастся, только если все пройдет гладко. И все же он был здесь, краем глаза она видела его высокий и темный силуэт на фоне яркой зелени. Глядя на него, она вспомнила о цыганском пареньке, с которым они были неразлучны прошлым летом. Именно он научил ее этим цирковым трюкам. Его табор стоял в сосновой роще, неподалеку от рыбацкой деревушки Маусхоул, и Джессалин приходила туда почти каждое утро. Однажды, когда он показывал ей «Мельницу», его рука случайно коснулась ее груди. Потом еще раз, но уже не случайно. И Джессалин позволила ему. Всю следующую ночь она провела на коленях, молясь Богу, в полной уверенности, что теперь ее душе вечно гореть в аду. Но еще сильнее она боялась, что о ее смертном грехе узнает бабушка и тогда пострадает ее бренное тело. И тем не менее на следующее утро Джессалин побежала в рощу, будучи не в силах отказаться от очередного урока верховой езды. Но в роще никого не оказалось. Табор перекочевал.

Одним из самых впечатляющих трюков, которым научил ее цыганенок, был кувырок из положения стоя. Джессалин, правда, сомневалась, стоит ли пытаться его выполнить – ведь она не тренировалась уже несколько недель. Но, вспомнив слова бабушки о том, что кто не рискует, тот не выигрывает, она все-таки решилась.

Упираясь в холку Пруденс, она выбросила ноги вперед и, получив нужный размах, уже в следующую секунду стояла на спине лошади на коленях. Выпрямившись, она, балансируя руками, приняла максимально устойчивое положение и почти сразу же, чтобы не передумать, резким движением вскочила на ноги. Затем Джессалин чуть расслабила колени, чтобы не подпрыгивать при каждом шаге лошади. Теперь она стояла на спине лошади в полный рост, земля летела где-то далеко-далеко внизу. Ветер свистел в ушах и развевал волосы. Серая вода, зеленые деревья, голубое небо – все это проносилось в каком-то стремительном вихре. И он… он… он…

Сделав глубокий вдох, Джессалин согнула ноги, высоко подпрыгнула и, сделав сальто, снова приземлилась на ноги на широкую спину лошади. Это был момент ее триумфа… Но весьма непродолжительного.

Как она пыталась объяснить впоследствии, передняя левая нога Пруденс попала в одну из этих чертовых заячьих нор. Пруденс споткнулась, Джессалин утратила драгоценное равновесие и, перелетев через хвост кобылы, плашмя шлепнулась на землю.

Но это было еще не самое страшное. Пруденс в этот момент пробегала совсем рядом с прудом, лежавшим в котловине, словно миска с довольно высокими краями. Джессалин угодила на самый край крутого бережка и покатилась вниз, к воде, судорожно хватаясь за стебли тростника, папоротника и просвирника.

Она даже не вскрикнула – вода была ледяная, и у нее перехватило дыхание. В первую же секунду она ушла под воду с головой. Фланелевая куртка надулась пузырем, помогая удерживать на плаву ноги, которые намокшие холщовые брюки беспощадно тянули ко дну.

Отбросив с лица мокрые волосы, Джессалин выплюнула горькую, с металлическим привкусом воду. Во рту осталось ощущение, будто она долго лизала оловянную кружку. Стараясь держаться на поверхности, Джессалин огляделась по сторонам. Трелони спокойно сидел на камне, обхватив руками колени. Судя по его виду, ему было абсолютно безразлично, если она утонет или умрет от переохлаждения.

Если он сейчас засмеется, она никогда ему этого не простит, мелькнуло у Джессалин в голове.

Он не засмеялся. Но и промолчать оказалось выше его сил.

– Вы выиграли пари, мисс Летти, – совершенно серьезно сказал Трелони. – Мне бы не удалось повторить этот трюк, даже если бы я дожил до Мафусаиловых лет. Но вы, кажется, слегка промокли, мисс Летти. И слегка замерзли.

– О нет, что вы, лейтенант! Вода очень освежает, уверяю вас.

Джессалин перевернулась на спину и неторопливо проплыла вдоль берега. Холод просто обжигал тело. Джессалин заставила себя проплыть еще кружок, хотя почти вся ее сила уходила на то, чтобы сцепить зубы и не давать им стучать.

Пруд был очень глубок, а берег крут, и выбраться из воды без посторонней помощи было просто невозможно. Она не спеша подплыла к Трелони. Он улыбался. Той высокомерной улыбкой с оттенком превосходства, какой умеют улыбаться только мужчины.

– Хорошо поплавали, мисс Летти? Джессалин беспомощно улыбнулась.

– Дайте мне руку, пожалуйста.

Он встал, наклонился и протянул ей руку. Она намеренно отплыла чуть-чуть подальше, чтобы ему пришлось наклониться пониже. Но вот их руки наконец встретились. Джессалин уже не раз ощущала силу его рук, но и сама была не из слабеньких – многие годы езды верхом не прошли даром. Как только лейтенант начал вытаскивать ее из пруда, она резко дернула его руку на себя.