Милдред Тэйлор - Пусть этот круг не разорвется…

• Название: Пусть этот круг не разорвется…
• Автор: Милдред Тэйлор
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1990
• ISBN: 5-08-001387-7

В книге современной афро-американской писательницы рассказывается о негритянской семье Логанов, живущей в южном штате Миссури. Повествование ведется от лица одиннадцатилетней героини – умной, живой, наблюдательной негритянской девочки. Повесть насыщена событиями – интересными, подчас драматическими, ярко характеризующими начало 30-х годов нашего столетия. Первая книга о семье Логанов вышла в 1987 году под названием «И грянул гром, услышь крик мой…»

---

– Тогда договорились. Можешь по дороге заглянуть к маме Ли около четырех? К тому времени я думаю уже вернуться из города.

Когда Рассел и Дюбе ушли, я отправилась на выгон, чтобы обдумать, как поступить с Сузеллой. Потом, решив, что лучше всего переговорить об этом со Стейси, пошла назад через двор к сараю, где он чем-то занимался.

– Мне надо с тобой поговорить, – сказала я, распахнув дверь. – Знаешь, что натворила сегодня эта Сузелла?

Стейси обернулся ко мне.

– Ничего слышать о Сузелле не желаю.

– Что значит не желаешь слышать? – спросила я, чувствуя, что меня от него тоже тошнит. – Ты же не знаешь, что она себе позволила!

– И знать не хочу. Ты только и делаешь, что жалуешься на нее.

– Но ведь она…

На подъездной дороге в фургоне с сеном показался мистер Моррисон, и Стейси пошел его встретить. Малыш и Кристофер-Джон, сидевшие на самом верху стога, кричали мистеру Моррисону, помогая ему развернуться и въехать задом в конюшню.

– Так, теперь хорошо, мистер Моррисон! Только еще немножко вперед!

Когда фургон поставили на место и распрягли Джека, Стейси взобрался на стог и один за другим подтаскивал тюки с сеном к борту, чтобы их легче было сгрузить. Я тоже влезла наверх, и когда все крайние тюки были сброшены, следующие я уж постаралась вытаскивать сама.

Мистер Моррисон тоже занимался сеном, а заодно рассказывал нам разные истории про то, как он долгие годы собирал сено то в штате Миссисипи, то в Канзасе, то в Миссури или в Техасе. Он столько ездил с места на место, что мне, не уезжавшей дальше Стробери, казалось, он успел побывать почти всюду.

– Мистер Моррисон, я надеюсь, вы не собираетесь уехать от нас? – спросил его Стейси, подталкивая еще один тюк сена к борту фургона.

Я даже бросила работать – так мне хотелось услышать ответ.

– И не ждите, что уеду, – ответил мистер Моррисон. – Теперь моя семья – это вы.

Успокоившись, что никуда он не уедет, я снова стала вытаскивать из фургона тюки с сеном. Мистер Моррисон увидел, что я делаю, и, ахнув, рассмеялся.

– Неужели ты думаешь, у тебя хватит сил для такой работы, девонька?

– Что вы, мистер Моррисон, у меня во какие мускулы!

Мистер Моррисон хмыкнул:

– Да, да, только, думаю, этим твоим мускулам немножко помощи не повредит. – И, обернувшись к Кристоферу-Джону и Малышу, он предложил им помочь мне.

Кристофер-Джон и Малыш тут же влезли ко мне в фургон, и Малыш сказал:

– А ну, девка, дай поработать настоящим мускулам!

Мистер Моррисон, остановившись, посмотрел на него:

– Как ты сказал?

Малыш вскинул на него глаза с искренним удивлением.

– А что, сэр?

– Ты сказал «девка», так?

– Д-да, сэр.

– А ты когда-нибудь слышал, чтобы папа, или дядя Хэммер, или еще кто-нибудь в вашем доме обращался к девочке, девушке или женщине – «девка»?

– Нет, сэр.

– Тогда и ты лучше не говори так. Это не принято. Это слово употребляют белые, когда обращаются к цветной женщине, и многие цветные уже подхватили это словечко. Белые не уважают цветных женщин, тем больше мы должны уважать их и не позволять себе грубость, как делают белые. Понимаешь?

– Да, сэр.

– Хорошо. Тогда опять за работу!

Когда все тюки с сеном были собраны вместе, я попробовала продолжить разговор со Стейси, но он опять резко оборвал меня, отказавшись слушать.

– Я уже сказал тебе, Кэсси, у меня нет времени говорить об этом. – И он ушел.

– Ну, подожди! – крикнула я ему вслед. – Подожди, пусть только понадобится тебе с кем-нибудь поговорить! Только захоти поговорить со мной!

Мой взрыв даже не заставил его сбавить шагу. Я разозлилась и совсем упала духом. Проходя двором и увидев, как мама снимает с веревки белье, я сорвала рубашку Стейси и выместила на ней свою ярость. Потом аккуратно сложила ее.

– Что это с тобой? – спросила мама, снимая белье со второй веревки.

– От нашего Стейси можно сойти с ума. Я говорю ему, что мне надо ему кое-что сказать, а он отвечает, что ему некогда.

– Пожалуйста, помоги мне сложить простыню.

Я отступила на шаг и взялась за один конец простыни, а мама за другой, и мы ее сложили.

– Видишь ли, – сказала мама, – у Стейси сейчас свои проблемы, и, мне кажется, не все идет гладко.

– Какие такие проблемы?

Мама подергала за простыню, чтобы вытянуть ее.

– Это касается его лично; кто-то ему нравится, но есть осложнения.

– Ты имеешь в виду Джейси? Подумаешь, пустяки!

– Когда ты кого-то любишь, это не пустяки.

– Ну конечно, мне жаль, что так получается, – сказала я, хотя особого сочувствия не испытывала, – но он все равно не должен так вредничать из-за того, что у него плохое настроение.

– Но, может, он и не собирался вредничать.

Мы кончили тянуть простыню и взялись за другую.

– Мама, ведь мы со Стейси были такими хорошими друзьями, а теперь он даже слова мне не скажет.

Мама улыбнулась.

– Не переживай, – сказала она. – У Стейси сейчас такой возраст, когда ему надо определиться. Он и сам меняется, и ждет, что жизнь переменится, а потому не всегда у него хватает терпения на близких людей. Но все пройдет. Я помню, что и у моего племянника Бада был такой же период, я была тогда маленькой девочкой и очень огорчалась, потому что любила Бада и привыкла быть с ним всегда вместе. Я совершенно не понимала, почему именно он должен меняться, а если нам обоим это суждено, почему не одновременно. – Мама засмеялась. – До меня просто не доходило, что из-за трех лет разницы в возрасте будет разница во всем. Так оно и получилось. В течение нескольких лет мы смотрели в разные стороны, а когда оба повзрослели, стали снова друзьями. И даже более близкими, чем раньше. У тебя со Стейси будет так же.

– Ты вправду так думаешь?

– Совершенно уверена.

Как только я успокоилась, что в будущем мне снова светит дружба со Стейси, я тут же вспомнила про Сузеллу.

И спросила маму, считает ли она тоже, что Сузелла хорошенькая.

– Очень, – ответила мама.

– Хм, не понимаю, почему все сходят с ума из-за ее внешности. И Джейси, и Клэрис ничуть не хуже.

Мама согласилась:

– Да, они тоже очень хорошенькие.

– Почему же тогда столько шума из-за Сузеллы?

– Ну… Сузелла в другом стиле хорошенькая. Когда я ходила в школу в Джексоне, рядом со школой жила итальянская семья, в ней было три дочки. Очень хорошенькие. Сузелла напоминает мне их. В ней есть что-то от итальянки. А потом, не забывай, многим она нравится только потому, что выглядит почти как белая.

– Почему?

– Потому что она этим выделяется.

– Ну и что?

– Тут надо вспомнить наше прошлое. Нас всегда учили, что мы хуже всех остальных, многие так и выросли с этой верой, что в чем-то черные хуже. Поэтому они и считают, что чем светлее кожа, тем лучше, вроде как тогда ты похожа на белую.

– Но ведь это не так.

– Конечно, нет. Но некоторые люди считают именно так.

– Ладно, пусть она им нравится, но Ба говорит, хороша та, кто хорошо поступает.

– Почему ты это вдруг вспомнила?

– Потому, если хочешь знать, что Сузелла не всегда хорошо поступает и вообще она меня жутко бесит.

– Я же просила тебя быть с ней как можно приветливей.

– Я и была как можно приветливей, но, когда она сегодня стояла там и болтала со Стюартом…

– Стюартом? – Мама перестала тянуть простыню и сердито посмотрела на меня. – Надеюсь, не со Стюартом Уокером?

– Именно с ним.

– Зачем это вам понадобилось болтать со Стюартом Уокером? – спросила мама.

– Это не я, это Сузелла. А я сказала, чтоб она шла.

– О чем они говорили?

Я знала, что мама спрашивает не из праздного любопытства. Также я понимала, что она должна узнать обо всем, но вот в чем я не была уверена: может, я хочу, чтобы она узнала все, только потому, что тогда Сузелла упадет в ее глазах, как она уже упала в глазах Кристофера-Джона и Малыша.

– Так о чем?

Я решила, что потом успею обдумать, в чем я не уверена, и все ей рассказала. Когда я кончила свой рассказ, мама замолчала. По выражению ее лица я ничего не могла прочитать. Она помогла мне покончить с простынями и ушла в дом. Я подождала немного и последовала за ней по пятам через весь дом в мою комнату.

– Я слышала, ты познакомилась сегодня со Стюартом Уокером? – задала вопрос мама, как раз когда я входила в комнату.

Сузелла сидела в мягком кресле у окна с открытой книгой на коленях. Она в нерешительности подняла голову:

– Да…

– И еще я слышала, ты позволила этим молодым людям поверить, что ты белая?

Сузелла наклонила голову, так что волосы упали ей на лицо, наполовину прикрыв его.

– Это так?

– Я им не говорила, что я белая.

– Но и не сказала, что ты цветная?

Сузелла с вызовом вскинула голову.

– А почему я должна была это сказать? Во мне столько же белой крови, сколько цветной.

Мама в упор посмотрела на нее:

– Заруби себе на носу, Сузелла: если в тебе есть хоть капля цветной крови, значит, ты цветная.