Джин Стоун - Грехи юности

• Название: Грехи юности
• Автор: Джин Стоун
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-01609-X

Джессика Бейтс — счастливая жена и мать, богатая и уверенная в себе. Ей не дают покоя воспоминания…

Сьюзен Левин — в прошлом неукротимая бунтарка, теперь уважаемый профессор колледжа. Ее сын готов погубить свою жизнь…

Памела Джейн Дэвис — деловая женщина, сделавшая головокружительную карьеру. Она боится потерять все, чего достигла…

Джинни Стивенс — она ухитрилась преуспеть в блестящем Голливуде, но так и не стала счастливой. Она хочет любить и быть любимой…

Этих четырех женщин когда-то объединила одна страшная ошибка, совершенная в ранней юности. Теперь они встретились снова, чтобы эту ошибку исправить…

---

Всюду кровь…

— О Господи! — воскликнула Джесс, бросаясь к дочери. Заливаясь горючими слезами, принялась гладить ее по голове. — Что случилось, малышка? Что ты сделала?

— Мамочка, — заплакала Маура. — Мамочка, пусть он уйдет!

— Кто, детка? Кто?

Чуть отстранившись, она взглянула дочери в лицо. Та показывала на Чарльза.

— Прогони его! — молила Маура.

Чарльз хмуро поглядел на мать и дочь.

— Я подожду в вестибюле, — проговорил он и вышел за дверь.

Джесс повернулась к Мауре.

— Малышка, что случилось? — снова спросила она.

— Это он во всем виноват!

— Кто? Папа?

— Да! — воскликнула Маура.

— Что он тебе сделал? Ну говори же, малыш!

— Прошлой ночью… Вчера, когда тебя не было дома…

Ей было трудно говорить, слова прерывались рыданиями. Джесс гладила дочку по голове, успокаивая ее, давая силы продолжать свой жуткий рассказ.

— Прошлой ночью… Ой, мамочка, это было ужасно!

Он сказал… что я ему больше не дочь… что я сломала ему жизнь… — Она задыхалась от рыданий. — Что он никогда не сможет смотреть в глаза своим друзьям, если я не сделаю аборт. Ой, мамочка, больно!

— Шш… деточка, потерпи, все будет хорошо. Где у тебя болит, милая? Запястье?

— Я не смогла себя убить…

Нагнувшись, Джесс поцеловала Мауру в щеку.

— И слава Богу! Ты же знаешь, я не смогла бы жить без тебя!

— Ой, мамочка! Прости меня! Прости меня, пожалуйста! — И вдруг она вскрикнула от боли. — Мама! Мне больно!

— Где, детка? Где?

— Живот! У меня болит живот! Ребенок!

Джесс выпрямилась.

— Я сейчас приведу доктора! Подожди.

Она выбежала из комнаты и тут же натолкнулась на человека в белом халате.

— Моя дочь! Она беременна! С ней что-то происходит!

— Там? — спросил врач, указав пальцем в сторону процедурного кабинета.

— Да, быстрее, пожалуйста!

— Подождите здесь.

— Доктор…

— Сестра! — не слушая ее, крикнул врач куда-то в глубину коридора. — Сестра Хейвемен! Палата «Си». Срочно!

И толкнул дверь. Женщина в белом халате, проскочив мимо Джесс, бросилась за ним.

Джесс осталась в одиночестве — хрупкая женщина в вечернем туалете и бриллиантах, с темными кругами под глазами и с такой болью в сердце, какой она никогда не испытывала. Самоубийство… Ее дочка пыталась покончить с собой… Ей вспомнился гроб с телом матери, усыпанный белыми орхидеями. Она не стала вскрывать себе вены, она умерла, приняв смертельную дозу лекарств и запив их виски. Она никогда не стала бы действовать бритвой — к чему заливать весь пол кровью… Джесс пыталась переключиться на что-то другое, но никак не могла. Интересно, как выглядела мама, когда она умерла? Где ее нашли? Лежала ли она в постели на белоснежных простынях, закрыв глаза, будто спокойно спит, положив голову на высокую подушку? А может, упала на пол со страданием и ужасом на изящном лице?

Острая боль пронзила Джесс, она схватилась за грудь.

О Господи! К чему эти воспоминания! Ведь не о матери сейчас идет речь, а о дочери, которая пыталась оборвать свою драгоценную жизнь.

— Что происходит? — послышался за спиной голос мужа. — Они что, отпускают ее?

Джесс круто обернулась.

— Убирайся отсюда! — бросила она. — Ты уже достаточно натворил!

Он попытался обнять ее за плечи.

— Пойдем в вестибюль, Джесс. Посидишь, успокоишься. Ты слишком возбуждена.

Джесс с отвращением отшатнулась.

— Возбуждена?! И ты смеешь мне это говорить? Ах ты, ничтожество! Это все из-за тебя…

— Ну-ну… Не так громко.

— Это почему? Боишься, что нас услышат? Что кто-то вдруг узнает правду про нашу замечательную, идеальную семью? Поймет наконец, что на самом деле ее не существует?

— Еще одно слово, и я уйду!

— Вот и прекрасно. Убирайся!

К ним подошла сестра.

— Простите! Вам придется подождать в вестибюле. Мы не можем позволить вам нарушать покой наших больных.

Джесс кивнула, едва сдерживая слезы.

— Извините, — пробормотала она и пошла к вестибюлю.

Чарльз последовал за ней.

В вестибюле она присела на синюю клеенчатую кушетку и невидящим взглядом уставилась в маленький телевизор. Он работал слишком тихо, но Джесс было все равно: происходящее на экране ее не волновало.

— Продолжим нашу увлекательную беседу, — предложил Чарльз, садясь рядом.

— Мы уже все сказали друг другу.

— Нет, не все. — Голос его понизился до шепота. — Уверяю тебя, каким бы подонком ты меня ни считала, я не хочу, чтобы моя дочь умерла.

— Она не умрет, Чарльз. Она пыталась перерезать себе вены на одной руке, но это ей не удалось. Видимо, этот паршивый ген, о котором ты говорил, в нашей семье не так силен, как тебе кажется.

— Джесс, прошу тебя…

— Чарльз, — не слушая его, продолжала Джесс, — мы женаты с тобой двадцать лет. Тебе не приходило когда-нибудь в голову, что все эти годы ты только критиковал меня? Попытался ли ты хоть раз понять меня? Подумал ли, что я такой же человек, как и ты, со своими мыслями и чувствами? По-моему, единственное, для чего я тебе была нужна, это создавать фон, на котором ты выглядел бы достойно, чтобы показаться окружающим примерным семьянином. Все это сплошная показуха! Когда ты по-настоящему нужен мне или детям, тебя нет рядом. Тебе нет до нас дела, Чарльз Ренделл. Мне стыдно, что ты мой муж.

Голос ее звучал так сдержанно, что Джесс с трудом узнавала его.

— Не понимаю, о чем ты говоришь? — обиделся Чарльз. — Я всегда был здесь, рядом с тобой, с детьми.

— Где это — здесь? Ты имеешь в виду физическое присутствие? — Джесс горько усмехнулась. — Этого недостаточно, Чарльз. И никогда не было достаточно. Тебя никогда не волновали неприятности, случавшиеся время от времени в нашей семье, ты всегда предоставлял мне самой разбираться и улаживать дела: когда твой старший сын избил мальчишку-первоклассника, вдвое меньше его ростом, когда Тревис пытался стащить у Мауры из коллекции монет двадцатипятицентовики. Ты никогда не спрашивал меня о моем ребенке, — неторопливо добавила она. — Не интересовался тем, чего мне стоило отказаться от него.

— Так вот, оказывается, в чем дело? В этом проклятом ребенке!

— Этот, как ты говоришь, проклятый ребенок, Чарльз, живое существо, которое я впустила в этот мир точно так же, как и твоих детей. Я любила этого ребенка, Чарльз, как любила и его отца. А тебе на это наплевать. Наплевать тебе и на ту боль, которая до сих пор сидит у меня внутри.

— Мне об этом известно.

В этот момент в коридор выполз какой-то старик. Подойдя к телевизору, он сделал звук погромче, отхлебнул что-то из своей чашки и снова вернулся в холл.

— Да откуда тебе знать! Ты ведь не знаешь всего, что произошло в Ларчвуд-Холле!

Чарльз, отвернувшись от нее, смотрел невидящим взглядом на экран телевизора.

— Знаю.

— Не думаю. — Джесс проследила за его взглядом: на маленьком квадратном экранчике замелькали вечерние новости. — Я убила человека.

Чарльз склонил голову набок.

— Мне это известно.

— Что?! — поразилась Джесс.

— Я знаю, что ты убила человека, — безразличным голосом проговорил Чарльз. — Портновскими ножницами, верно? Он хотел убить одну из девушек. Ведь так?

Джесс открыла рот от удивления.

— Ты знаешь? Откуда?

— Твой отец сказал, — пожал плечами Чарльз.

— Отец? Когда?

— Перед свадьбой. Он решил, что я должен знать.

Джесс покраснела.

— И ты ни разу не намекнул, что тебе об этом известно? Почему? Он что, заплатил тебе?

Перед глазами встала чековая книжка отца, в которой аккуратными буквами была написана фамилия «Брайант». На секунду Джесс показалось, что она вот-вот упадет в обморок.

— Сколько он заплатил тебе, чтобы ты женился на мне?

Сколько заплатил за то, чтобы ты взял в жены его распутную дочь и убийцу?

— Ничего он мне не заплатил, — отрезал Чарльз, скрестив руки на груди. — Я любил тебя.

Больше всего на свете Джесс хотелось бы, чтобы его слова оказались правдой.

— Ты думаешь, мне это легко далось? — продолжал Чарльз свистящим шепотом. — Жить все эти годи по твоим меркам?

— По моим меркам? Каким? Единственное, чего мне хотелось, это иметь дом и семью.

— Да брось ты! — фыркнул Чарльз. — Единственное, что тебе было нужно, это найти человека, на фоне которого ты выглядела бы нормальной, добропорядочной женщиной.

Джесс показалось, что она ослышалась.

— Нет, Чарльз, — покачала она головой. — Ты ошибаешься. Это тебе нужен фон, а не мне, это тебе необходимо производить впечатление на окружающих, это тебе нужно, чтобы люди, даже те, которым до тебя нет дела, считали тебя совершенством.

В этот момент в вестибюль вошла медсестра в розовом форменном платьице и принялась поправлять журналы на маленьком пластиковом столике и складывать их в стопку.

Чарльз тут же пригладил волосы, весь подобрался и откашлялся. Впервые Джесс поняла, насколько она права. Чарльзу необходимо постоянно производить впечатление на кого-либо: на председателя комиссии или на медсестру больницы — не важно, на кого.