Михаил Семиряга - Тайны сталинской дипломатии. 1939-1941

• Название: Тайны сталинской дипломатии. 1939-1941
• Автор: Михаил Семиряга
• Издательство: «Высшая школа»
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1992
• ISBN: 5-06-002525-X

Автор – известный советский историк – рассматривает сталинскую концепцию внешней политики СССР в 1939–1941 гг., ее реализацию и конкретные результаты. Опираясь на ранее неизвестные и малоизученные источники, он дает новые оценки таким историческим фактам, как заключение советско-германского договора о ненападении и подписание секретных протоколов, события в Польше, Прибалтике и Бессарабии, советско-финляндская война, переговоры Молотова с Гитлером в ноябре 1940 г. в Берлине, преступление в Катыни и др. При всей дискуссионности ряда авторских положений книга вызывает значительный интерес, так как в ней анализируются наиболее острые проблемы предвоенного времени. Для преподавателей, аспирантов, студентов вузов, а также всех интересующихся отечественной историей.

---

Но в последующих документах отмечалась такая задача войск, как спасение украинского и белорусского народов, над которыми нависла угроза завоевания врагами, подчеркивалась освободительная миссия советских воинов. Правда, советское командование еще не имело тогда ясного представления о возможном поведении польского командования, и поэтому советские войска должны были быть готовы ко всяким неожиданностям. Тем не менее им было приказано избегать бомбардировок населенных пунктов и не допускать никаких реквизиций и самовольных заготовок продовольствия и фуража в занятых районах[233].

9 сентября Молотов, судя по тексту телеграммы Шуленбурга в Берлин, дал (для будущего советско-германского коммюнике) следующую мотивировку вмешательства Советского Союза в польские дела: «Польша разваливается на куски, и вследствие этого Советский Союз должен прийти на помощь украинцам и белорусам, которым «угрожает» Германия»[234]. Это высказывание Молотова Шуленбург интерпретировал как оправдание советского руководителя перед своим народом за вторжение в Польшу. В «Правде» от 14 сентября была опубликована статья «О внутренних причинах военного поражения Польши», в которой констатировалось, в частности, что угнетение и неравноправие национальных меньшинств стали источником слабости польского государства и внутренней причиной его поражения. Особое внимание обращалось на бесправное положение 11 млн. украинцев и белорусов.

В телеграмме от 15 сентября Риббентроп, однако, выразил неудовольствие утверждением, что Советский Союз защищает украинцев и белорусов от «угрозы Германии». Риббентроп отметил, что подобная мотивация «не соответствует реальным германским устремлениям, которые ограничены исключительно хорошо известными германскими жизненными интересами», и «противоречит соглашениям, достигнутым в Москве». При этом министр иностранных дел Германии предложил свой вариант совместного коммюнике, как было сказано в телеграмме, «с целью политического обоснования акции Советской Армии»: «Ввиду полного распада проживающих в Польше национальностей имперское правительство и правительство СССР сочли необходимым положить конец политически и экономически нетерпимому далее положению, существующему на польских территориях. Они считают своей общей обязанностью восстановление на этих территориях, представляющих для них естественный интерес, спокойствия и порядка и урегулирования с этой точки зрения естественных границ и создания жизнеспособных экономических институтов»[235]. Ознакомившись с предложенным Риббентропом вариантом совместного коммюнике, Молотов признал, что в советском варианте была действительно допущена обидная для немцев формулировка, но просил учесть, что советское правительство оказалось в щекотливой ситуации. Оно, «к сожалению, не видело какого-либо другого предлога, поскольку до сих пор Советский Союз не выражал озабоченности о положении своих национальных меньшинств в Польше и должен был так или иначе обосновать перед внешним миром свое теперешнее вмешательство»[236].

Далее Молотов заявил, что в совместном коммюнике нет нужды и что советское правительство будет мотивировать свои действия тем, что польское государство распалось и поэтому аннулируются все заключенные с ним договоры. Поскольку третьи державы могут попытаться извлечь выгоду из создавшейся в Польше ситуации, Советский Союз считает своим долгом вмешаться с целью защиты своих украинских и белорусских братьев и дать возможность этому несчастному населению трудиться спокойно[237].

В итоге этих согласований в ночь на 17 сентября советское правительство сформулировало упомянутую выше ноту, врученную польскому послу в Москве. В этом документе важно обратить внимание на следующие моменты, которые отсутствовали в предыдущих советских и немецких вариантах коммюнике. Во-первых, ситуация в Польше могла создать угрозу для СССР; во-вторых, если до сих пор в германо-польской войне Советский Союз оставался нейтральным, то в настоящее время, говорилось в коммюнике, советское правительство больше не может нейтрально относиться к этим фактам; в-третьих, признавалось, что единокровные украинцы и белорусы остались беззащитными, но не указывалось, от кого их надо защищать; и наконец, в-четвертых, была сформулирована новая задача Красной Армии: не только взять под защиту украинцев и белорусов, но и «вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут его неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью»[238].

Итак, ранним утром 17 сентября 1939 г. обе стратегические группировки советских войск перешли советско-польскую границу и развернули действия на польской земле, быстро продвигаясь на запад и не встречая сопротивления со стороны польских войск. Как свидетельствует профессор В. М. Бережков, который в составе советских войск 17 сентября 1939 г. вступил на территорию Польши, части Красной Армии заблаговременно получили карты с указанием линии, на которой они должны встретиться с войсками вермахта[239].

В обращении военных советов фронтов говорилось о необходимости защищать местное население от жандармов и осадников, защищать его имущество, лояльно относиться к польским военнослужащим и государственным чиновникам, если они не оказывают вооруженного сопротивления Красной Армии. Авиации запрещалось подвергать бомбардировкам населенные пункты. Войскам предлагалось уважать и не переходить границы Латвии, Литвы и Румынии. Советские воины, продвигаясь на запад, оказывали местному населению помощь продовольствием и медикаментами, помогали налаживанию местного самоуправления, созданию крестьянских комитетов.

Подавляющее большинство частей регулярной польской армии, в том числе и офицерских училищ, складывали оружие. Солдаты украинской и белорусской национальностей немедленно распускались по домам. Многие солдаты польской национальности вернулись на территории, занятые немцами, чтобы бороться с захватчиками[240].

Значительная часть населения как на оккупированной немцами, так и на неоккупированной территории, не имея полной информации о положении страны и рассчитывая все же на помощь западных держав, восприняла советскую акцию как удар в спину польским войскам. Однако в Восточной Польше местное население, особенно белорусы и украинцы, как свидетельствуют многочисленные документы и рассказы очевидцев, тепло приветствовало своих советских освободителей. Во многих населенных пунктах проходили митинги, советских воинов встречали хлебом-солью. Среди населения ширились слухи, что советские войска вступили в Польшу, чтобы вместе с поляками, украинцами и белорусами сражаться против немцев. Разумеется, польский народ не знал тогда о секретной советско-германской договоренности, решившей его судьбу.

В оперативно-тактическом плане вступление советских войск в Польшу оказалось для польского руководства неожиданным. Однако оно не объявило состояние войны с Советским Союзом, не сочло возможным рассредоточивать свои силы для борьбы на два фронта и предпочло сражаться только против немецких войск. На границе с СССР, имевшей протяженность 1 400 км, по данным польских военных историков, охрану несли всего 25 батальонов, т. е. на 56 км так называемого фронта приходился один батальон[241].

Приказ верховного командующего маршала Э. Рыдз-Смиглы гласил: «С Советами в бои не вступать, оказывать сопротивление только в случае попыток с их стороны разоружения наших частей, которые вошли в соприкосновение с советскими войсками. С немцами продолжать борьбу. Окруженные города должны сражаться. В случае, если подойдут советские войска, вести с ними переговоры с целью добиться вывода наших гарнизонов в Румынию и Венгрию»[242].

Генерал В. Стахевич, бывший в 1939 г. начальником штаба польской армии, в 1979 г. утверждал, что без вступления в Польшу 17 сентября 1939 г. Красной Армии польские войска могли бы еще длительное время оказывать сопротивление вермахту[243]. Подобное утверждение основано на слишком оптимистической оценке обстановки в Польше в то время. К середине сентября наиболее многочисленные и боеспособные группировки польских войск были, к сожалению, разгромлены. В стране царил разброд и хаос. Нормальное управление войсками было нарушено, и даже без вступления Красной Армии Польша потерпела бы поражение. Анализируя эту проблему, важнее было бы исследовать причины, по которым не удалось предотвратить германскую агрессию против Польши, а не то, сколько дней продержались бы поляки, не будь советской акции 17 сентября.

Как же реагировало население Советского Союза на события в Польше? Из донесений Шуленбурга явствует, что советские люди были ими озабочены. Они с тревогой ожидали, что в войну может быть втянут и Советский Союз. Наблюдения Шуленбурга в целом справедливы, но несколько односторонни. Советские люди высказывали не только опасения, но и были горды своей «доблестной Красной Армией», которая отомстила полякам за поражения в 1920 г. и восстановила справедливую границу.