Нора Робертс - Я, опять я и еще раз я

• Название: Я, опять я и еще раз я
• Автор: Нора Робертс
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-13840-4

У себя в кабинете, в строго охраняемой частной клинике, убит пластический хирург с мировым именем Уилфрид Айкон. Кто и почему мог убить человека, репутация которого была безупречна, а авторитет непререкаем?!

Лишь лейтенант Ева Даллас, вопреки мнению друзей и знакомых, не верит в его безупречность. «Таких чистеньких не бывает!» — утверждает она.

Кто же он, этот благородный доктор Айкон: бескорыстный подвижник или опасный маньяк?

Ева упорно ищет убийцу, но теперь уже не только для того, чтобы арестовать…

---

— Это уже прогресс. Вы с ней обсудили то, что сказала Рио? Она дала вам именно то, на что вы надеялись.

Ева вздохнула.

— Нет. Мне кажется, Мира была так раздражена, что до нее просто не дошло. — Она оглянулась через плечо, встретилась с ним взглядом. — Но ты-то ничего не упустил.

— Я на тебя не злюсь, что можно считать своего рода рекордом. Ты не хочешь их наказывать. Не хочешь, чтобы их обвинили и судили.

— Нет. Я не хочу, чтобы они были наказаны. Это не мне решать, но я бы этого не хотела. Посадить их в тюрьму было бы несправедливо. Они сидели в тюрьме всю свою жизнь. Этому надо положить конец.

Рорк наклонился и поцеловал ее в макушку.

— Им есть куда бежать. У них уже подготовлено укрытие. Дина об этом позаботилась. Пожалуй, я могла бы его найти рано или поздно.

— Да, если бы у тебя было время. — Теперь он начал гладить ее по волосам. — Ты этого хочешь?

— Нет. — Ева потянулась назад и взяла его за руку. — Когда мы их выпустим, я не хочу знать, где они. И тогда не придется об этом лгать. Мне надо вернуться к работе.

Рорк повернул ее лицом к себе и поцеловал.

— Дай мне знать, если я тебе понадоблюсь.

Ева допрашивала их. Вместе, поодиночке, одна, в паре с Пибоди. Она давала им побыть в одиночестве, потом нападала на них снова.

Она действовала по правилам, соблюдала все до последней буквы. Кто бы ни изучал потом запись допроса, придраться будет не к чему. Никто не скажет, что допрос не был тщательным или что он был некорректным.

Они так и не потребовали адвоката, даже когда она надела на них опознавательные браслеты. Глубоко за полночь, когда она отвезла их обратно в дом Айкона, они падали от усталости, но не утратили своей невозмутимости.

— Пибоди, дождись охраны, будь добра. А я пойду проинструктирую эту троицу.

Ева провела трех женщин в гостиную.

— Вам не разрешается покидать дом. Если вы попытаетесь это сделать, ваши браслеты подадут сигнал, вас задержат и в связи с нарушением доставят в изолятор Центрального полицейского управления. Поверьте, здесь вам будет удобнее.

— Долго нам здесь оставаться?

— До того времени, пока Департамент полиции Нью-Йорка или другое компетентное ведомство не освободит вас от этой меры пресечения. — Ева оглянулась, чтобы убедиться, что Пибоди их не слышит, и все-таки понизила голос: — Запись отключена. Скажите мне, где Дина. Если она опять кого-нибудь убьет, это никому не поможет. Я хочу, чтобы эксперименты прекратились, и я могу их остановить. Вы хотите, чтобы об этом стало известно, и я знаю, как это устроить.

— Ваши начальники, да и любые правительственные чиновники не захотят предавать это гласности.

— Я же сказала: я знаю, как это устроить. Но вы сами не даете мне вам помочь. Меня оттеснят. И меня, и мою команду, и наш департамент. Они возьмут вас за шкирку, как котят, запихнут в какой-нибудь научный модуль и начнут изучать под микроскопом. Вернетесь к тому, с чего начали.

— Разве вам не все равно, что с нами будет? Мы же убили.

«Вот и я тоже убила, — подумала Ева. — Чтобы спасти себя, чтобы избежать жизни, которую спланировал для меня кто-то другой. Чтобы жить своей собственной жизнью».

— Вы могли бы выбраться из этого, не отнимая ни у кого жизнь. Вы могли просто забрать детей и скрыться. Но вы выбрали этот путь.

— Это была не месть. — Та, что заговорила, закрыла свои удивительные и прекрасные лавандовые глаза. — Это была свобода. Для нас, для наших детей, для всех остальных.

— Они бы не остановились, — объяснила другая. — Они сделали бы нас снова, репродуцировали бы детей.

— Знаю. Не мое это дело решать, оправданы ваши действия или нет, я и так уже нарушаю устав. Если не хотите отдать мне Дину, найдите способ связаться с ней сами. Скажите ей, пусть прекратит. Скажите ей, что надо бежать. Вы получите все, что хотите. Даю вам слово.

— А как же все остальные? Девочки в школе? Новорожденные?

Глаза Евы стали холодными и бесстрастными.

— Я не могу спасти их всех. И вы не сможете. Но вы спасете очень многих, если скажете мне, где она. Если скажете мне, где Айконы проводят свои операции. Где их база.

— Мы не знаем. Но… — Та, что заговорила, переглянулась со своими близнецами, дождалась их кивка. — Мы найдем способ связаться с ней. Мы сделаем все, что можем.

— Времени у вас не так уж много, — предупредила Ева и оставила их одних.

На улице ее сразу охватило холодом. У нее замерзли щеки, руки. Она подумала о наступающей зиме, о долгих месяцах темноты и холода.

— Я отвезу тебя домой.

Усталое лицо Пибоди оживилось:

— Правда? До самого дома?

— Все равно мне надо подумать.

— Думайте, сколько хотите. — Пибоди забралась на пассажирское сиденье. — Завтра с утра позвоню родителям. Придется им объяснить, что мы задержимся, если вообще успеем.

— Когда вы собирались ехать?

— Завтра после обеда. — Пибоди широко зевнула, едва не свернув челюсть. — Хотели успеть до самых жутких праздничных «пробок».

— Поезжай.

— Куда?

— Поезжай, как планировала.

Пибоди перестала тереть усталые глаза и заморгала.

— Даллас, я не могу так вот просто взять и отправиться лопать пирог с тыквой на данном этапе расследования.

— А я говорю, что можешь. — Движение, слава богу, поредело. Избегая Бродвея с его бесконечной гулянкой, Ева вела машину по глубоким каньонам своего города почти по пустым улицам, прямо как спускаемый аппарат на темной стороне луны. — У тебя есть планы, ты имеешь право их придерживаться. Я все равно выжидаю, тяну время, — добавила Ева, увидев, что Пибоди опять открывает рот.

Пибоди закрыла рот и удовлетворенно улыбнулась.

— Да, я знаю. Просто хотела услышать это от вас. И, как, по-вашему, сколько времени мы сможем выиграть?

— Не так уж много, но… — Ева начала перечислять: — Моя напарница усвистала к родителям лопать пирог с тыквой. Завтра мне на голову свалятся родственники Рорка. Все куда-то разбрелись, у всех на уме одна индейка. Никого не найти. Как начинать операцию в таких условиях?

— Все федеральные службы будут закрыты до самого понедельника. Тиббл это знал.

— Конечно, знал. Авось все затормозится на день или даже два. Он ведь и сам того же хочет. Вот и он будет тянуть время.

— А как же школа, дети, учителя?

— Все еще думаю.

— Я спросила Авриль — ну, одну из них, — что они будут делать с детьми? Ну, в смысле, как объяснят, что у них три мамы? Она говорит, объяснят, что они три сестры, нашедшие друг друга после долгой разлуки. Они не хотят, чтобы дети знали правду о них, о том, чем занимался их отец. Они уйдут в подполье, Даллас, при первой же возможности.

— Не сомневаюсь.

— И мы дадим им эту возможность.

Ева упорно смотрела прямо перед собой.

— Как офицеры полиции мы ни в коем случае не можем способствовать бегству важных свидетелей.

— Верно. Я хочу поговорить с родителями. Смешно — всякий раз, когда что-то мешает разобраться, увидеть вещи в истинном свете, обращаешься к маме и папе. Ну, вы меня понимаете.

— Нет. Откуда мне знать?

Пибоди отшатнулась, как будто ее ударили.

— Простите. Черт, я совсем дурею, когда так устаю.

— Без проблем. Я говорю, что не знаю, потому что у меня не было родителей. Нормальных родителей. Вот и у них не было. Если именно это делает их искусственными, значит, я ничем не отличаюсь от них.

— Я хочу поговорить с родителями, — повторила Пибоди после долгого молчания. — Я знаю, что мне повезло. У меня есть родители, братья, сестры и все остальные. Я знаю, что они меня выслушают, в том-то и дело. У вас этого не было, вам пришлось создавать себя из того, что свалилось вам на голову, и построить на этом свою жизнь, но это не значит, что вы искусственная. Вы самая что ни на есть настоящая.

Улицы были пустынны, лишь в небе то и дело вспыхивала световая реклама. Вечный ассортимент. Удовольствия, красота, счастье. Приемлемые цены.

— Знаешь, почему я приехала в Нью-Йорк? — спросила Ева.

— Честно говоря, нет.

— Потому что здесь можно побыть одной. Можно выйти на улицу, смешаться с тысячной толпой и быть в полном одиночестве. Это было мое самое заветное желание… ну, если не считать желания поступить в полицию.

— Самое заветное?

— Какое-то время — да. Довольно долгое время. Первые восемь лет своей жизни я была безымянной. А потом сразу попала в государственную систему детских домов, муниципальных школ, где за мной наблюдали двадцать четыре часа в сутки. Я хотела снова стать безымянной, но теперь уже на моих условиях. Быть номерной бляхой, и точка. Попади это дело мне в руки десять, нет, даже пять лет назад, вряд ли я повела бы его так, как сейчас. Может, я бы их просто арестовала, и дело с концом. Черное и белое. Мне понадобились годы на работе, чтобы научиться различать все оттенки. И не только работа, но еще и люди, живые и мертвые. С годами обрастаешь связями, и они раскрашивают для