Патриция Райан - Сокол и огонь

• Название: Сокол и огонь
• Автор: Патриция Райан
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7841-0599-X

Очаровательная француженка и молодой английский дворянин собираются вступить в брак, но отнюдь не любовь лежит в основе этого союза. Девушка надеется обрести свободу и независимость, став замужней дамой, а молодой человек в результате этой сделки должен стать владельцем обширного поместья. Оба поклялись, что никогда не позволят чувствам властвовать над ними, но судьба распоряжается иначе…

---

Она терялась в догадках, почему он делает это сейчас, после очевидного безразличия к ней, проявленного им сразу после их свадьбы. Он дает ей понять, что не прочь возобновить интимные отношения? Да, скорее всего именно так, ведь он мужчина, с обычными мужскими потребностями. Иногда в последнее время, просыпаясь вдруг среди ночи, она замечала, что он смотрит на нее, чувствовала его дыхание на своей коже, его тепло и переполняющее его, подавляемое им желание. Она знала, что скоро он устанет ждать и в одну из таких ночей попытается овладеть ею. По закону она не может отказать ему в этом, она должна уступить, но никакой закон не обязывает ее изображать наслаждение от этого. Ему нравилось лишать ее самоконтроля своими ласками, и надо признать, что несколько раз это получилось у него превосходно. Мартина вспомнила, как она корчилась и стонала в его руках, как извивалась под ним и впивалась в него ногтями в животном экстазе, и ей стало стыдно. Она не позволит этому повториться. Никогда. Да, она уступит ему, когда он наконец устанет играть в благородство и потребует от нее исполнения супружеских обязанностей, но не будет испытывать при этом и тени удовольствия и, уж конечно, не станет притворяться, что ей приятно то, что он с ней делает. Она даст ему понять, что отдается ему не потому, что и сама хочет этого, а потому, что он не оставляет ей выбора.

А может, его проявление нежности является частью какого-то хитрого плана? В любом случае ей надо быть с ним настороже, не поддаваться его расслабляющим поползновениям, надо наглухо закрыть перед ним свое сердце.

Когда они вошли в большой зал, она почувствовала себя беспомощной мышкой. Комната казалась огромной и пустой. Солнечный свет заливал зал через множество высоких арочных окон, отбрасывая золотые солнечные зайчики на драгоценные сарацинские ковры, висящие на стене.

— Я думала, что эти ковры принадлежат королеве, — сказала Мартина, отпуская кота поиграть на покрытый соломой пол. — Почему они остались здесь?

— Королева Алиенора оставила их здесь в дар барону и баронессе Блэкбернским, с наилучшими пожеланиями, — ответил Берджесс по-французски. — Оставить их на стенах или вы хотите, чтобы я убрал их?

— Уберите солому с пола и постелите ковры, — сказал Торн.

Мартина в недоумении посмотрела на него:

— На пол? Ты с ума сошел?

Торн снисходительно усмехнулся:

— Помнится, я как-то говорил тебе — если я и сумасшедший, то так тому и быть.

Она невольно улыбнулась, вспомнив их счастливые минуты на мшистом берегу реки.

— Нет, в самом деле, сэр Торн… — взглянув на Берджесса, сказала она.

— И не называй меня сэр Торн, — сказал он. — Отныне зови меня просто по имени.

— Правильнее будет обращаться к вам «господин муж мой», разве нет?

Он скривился.

— Ковры, госпожа жена моя, будут лежать на полу. Мне так нравится. Будучи в Испании и Португалии по дороге в Святую Землю, я видел, что в тамошних замках полы застелены коврами. А если вы боитесь сквозняков, то мы подберем какие-нибудь другие портьеры для стен и окон.

— Солому прикажете настелить поверх ковров, сэр? — наморщив лоб, спросил Берджесс.

— Никакой соломы, Берджесс, — терпеливо повторил Торн. — Просто ковры и все.

Старик заколебался, размышляя о душевном здоровье своего господина.

— Как вам будет угодно, мой господин барон, — с легким поклоном сказал он. — Я веду записи в доходных книгах баронства, мой господин, и каждый год в день Святого Михаила представлял отчет моему хозяину. Готов показать их вам в любой момент, когда пожелаете.

— Благодарю вас, Берджесс, но думается, что в данную минуту нам бы хотелось совершить обход владений и своего нового дома.

— Разумеется, милорд. Соизвольте следовать за мной…

Мартина заметила, что Блэкбернский замок был гораздо больше и просторнее Харфордского. Он был выстроен в соответствии с последними веяниями в архитектуре и зарождавшейся инженерной мысли. В замке имелся водопровод, и в каждую комнату по системе труб из цистерны, расположенной на крыше, поступала вода. Помимо огромного зала, в замке было множество комнат, запутанных проходов, винтовых лестниц. Во входной пристройке была двухъярусная церковь, попасть в которую можно было как из самой пристройки, так и из огромной господской спальни, через балкон. Спальня походила скорее на королевские апартаменты, с анфиладой из трех комнат, одна из которых была отделана изразцами и имела уборную, умывальник с медными кранами и канализацией и вмонтированную в пол ванну! Как и во всех остальных спальнях замка, в ней имелся камин и тяжелая деревянная дверь. Кроме того, в замке было множество других спален и кладовых. Под большим залом на первом этаже располагался другой, поменьше, караульное помещение, оружейная и помещения для прислуги. Мартина пришла в восторг от всего этого великолепия, ей было жутковато и в то же время смешно при мысли о том, что она может заблудиться и потеряться в собственном доме.

После осмотра замка Берджесс повел их обозревать хозяйство. Во внутреннем дворе был огорожен участок для сада и огорода, который так и не успели возделать. В центре внешнего двора, окруженного кухонными постройками, амбарами, конюшней, собачьими конурами и сараями, находился большой и ухоженный пруд для разведения рыбы. Проведя их через внешний подъемный мост, Берджесс указал на расположенную внизу долину, посреди которой стоял монастырь Святого Дунстана, окруженный виноградниками, фруктовыми садами и пастбищами, которые простирались по всей пойме реки, подступая вплотную к стенам замка.

Как сказал управляющий, владения и деревни, принадлежащие лорду Фальконеру, обширны и многочисленны и приносят ежегодно огромный доход. Со дня смерти барона Ансо он не переставал собирать пошлины, налоги, оброк и другие разнообразные платежи с крестьян и вассалов, из которых складывается доход его господина, исчисляемый тысячами фунтов в год.

— Тысячами? — переспросил Торн.

Берджесс извлек лист пергамента и протянул его молодому барону.

— Вот здесь указана сумма, которую я собрал после смерти моего прежнего господина и которую я готов незамедлительно вручить вам. А ниже — сумма, которую, по моим подсчетам, принесет ваше баронство к концу сентября.

Мартина наблюдала за Торном, который внимательно изучал цифры.

— Эти деньги будут весьма кстати. Надо многое сделать в замке, — сказал он, возвращая Берджессу список. — Достаточно на сегодня, Берджесс. Благодарю вас.

Берджесс двинулся обратно по мосту, но когда Мартина повернулась, чтобы последовать за ним, Торн взял ее за руку и удержал подле себя. Он повел ее к персиковому саду, с высаженными аккуратными рядами деревцами. Сад, как, впрочем, и все остальное в баронском хозяйстве, несмотря на недавнее несчастье, содержался тщательно и с любовью.

— Итак, вы теперь очень богаты? — спросила Мартина, идя рядом с Торном по зеленому тенистому коридору между рядами персиковых деревьев.

— Нет. — Он улыбнулся и пожал ее руку. — Мы теперь богаты.

Мартина невольно улыбнулась в ответ. Некоторое время они шли молча, рука об руку, прислушиваясь к шелесту листьев и пению птиц в ветвях, вдыхая ароматный ветерок с запахом весенних цветов.

Мартина постепенно расслабилась и даже почувствовала себя уютно в обществе Торна. «Странно, — подумала она, — вот мы идем по саду, мило беседуем, будто любовники или влюбленные молодожены, а не просто двое людей, оказавшихся мужем и женой в силу обстоятельств».

А ведь очень умно с его стороны, подумалось ей, привести ее сюда, в этот темно-зеленый уютный уголок, навевая на нее этим приятные воспоминания. Молчание вскоре стало тягостным.

— Разве тебе обязательно говорить по-английски со слугами? Я не понимаю ни единого слова из того, что ты говоришь им, — сказала она.

Торн усмехнулся:

— Вижу, что мне придется начать учить тебя языку моих предков.

— А не лучше ли просто говорить по-французски, как все нормальные люди?

На его лицо набежала мрачная тень.

— Как говорят все знатные люди. Пока что.

— Пока что? Что ты имеешь в виду?

— Знать продолжает разговаривать по-французски, но простолюдины отказываются принимать этот язык. Они бедны, безземельны, унижены, но когда дело касается их культуры, родного языка, они проявляют завидное упорство. И думается мне, что в один прекрасный день вся знать Англии будет вынуждена сдаться и начнет говорить по-английски.

Мартина рассмеялась:

— Да ты просто су…

Она прикусила язык, но было уже поздно.

Улыбнувшись в ответ, он схватил ее за плечи и прижал к стволу дерева, шутливо махая пальцем перед носом.

— Ты не должна больше так говорить — если не хочешь, чтобы я и вправду стал им.

Он взял ее лицо в ладони.

— Торн…

Он прильнул губами к ее рту. Мартина застыла, опустив руки по швам, чувствуя его теплое дыхание. Это был первый поцелуй с момента их свадьбы. Торн целовал ее нежно и в то же время настойчиво, словно понимая, что она будет противиться, и не давая ей возможности увильнуть. Его язык мягко скользил по ее твердо сжатым губам.