Нэн Райан - Звезды любви

• Название: Звезды любви
• Автор: Нэн Райан
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-018823-4

Совсем недавно красавица Диана считалась одной из самых блистательных невест новоанглийского высшего света. Теперь же она — отчаянная циркачка, чьи рискованные трюки заставляют замирать сердца сотен зрителей. Более того, теперь она — женщина в полном смысле слова, страстно влюбленная в смельчака, считающегося второй звездой шоу, — но пока еще даже не подозревающая о его ответной, столь же жгучей страсти…

---

— Я с вами! — заявил полковник, решительно встряхивая седой головой.

— Бак, ты не можешь! — тут же встревоженно воскликнула его жена, стоявшая рядом. — Тебе не проскакать долго, с твоей-то хромой ногой! Ты только задержишь мальчиков, а сейчас каждая минута на счету!

— Миссис Бакхэннан права, — согласился Малыш Чероки. — Нам придется скакать во всю прыть, чтобы нагнать их. Но я верну вам Диану, полковник. Клянусь! — Малыш помолчал и мягко добавил: — Я не позволю дикарю причинить ей вред. Сэр, я люблю Диану! — Он склонил голову, словно с трудом удерживая слезы.

Тронутый, полковник сжал его плечо.

— Тогда вперед, сынок!

Глава 17

Старый индеец пытался проснуться. Он беспокойно метался, стараясь стряхнуть с себя леденящий ужас, стараясь вырваться из жестокого оцепенения. Голова моталась из стороны в сторону, он невнятно бормотал что-то; бронзовое лицо и обнаженная грудь покрылись испариной.

Несколько раз перевернувшись с боку на бок, он наконец проснулся и сел в постели, широко открыв полные панического страха черные глаза. Он задыхался, грудь его болела. Сердце бешено колотилось. Встревоженно оглядевшись по сторонам, он немного успокоился, увидя привычное окружение.

Но мрачное предчувствие не оставляло его.

Древний Глаз сидел на узкой кровати, вцепившись руками в край матраса, приказывая сердцу не колотиться так бешено, говоря себе, что это был всего лишь ночной кошмар, дурной сон. Он ничего не значит, совсем ничего. Да и сон уже вспоминался смутно.

Но хотя старому вождю и удалось отчасти успокоить себя, в душе по-прежнему таилась тревога. Что-то было не так. Индеец чувствовал это. Тревожный сон был предвестником какого-то реального зла. Индеец слышал, как духи нашептывают что-то о некоей катастрофе.

Древний Глаз рывком поднял оконное стекло. Он выглянул наружу, потом обеспокоенно покачал головой; седые волосы упали на темное, сморщенное лицо. Он всю жизнь просыпался еще до того, как на востоке появлялись первые лучи солнца. Но сегодня уже все было залито светом, день давно наступил.

Старый ют с трудом встал с кровати. Не обращая внимания на боль в груди, он налил в таз воды и торопливо умылся. Быстро оделся. К тому времени, как он натянул голубую рубаху и штаны, он уже снова с ног до головы покрылся испариной.

Его мрачные предчувствия усилились.

Древний Глаз не направился, как обычно, в вагон-столовую. Его слегка тошнило, и он подумал, что у него, наверное, небольшое расстройство желудка.

Кроме того, он просто должен был пойти в другое место, должен был кое-что сделать. Кое о чем позаботиться.

Ключ от клетки исчез из резной шкатулки. Удалось ли Олененку осуществить ее дерзкий замысел?

Древний Глаз пошел вдоль поезда, из вагона в вагон, направляясь в самый конец. И по мере того как он продвигался, тьма, застилавшая его взгляд, сгущалась. Древний Глаз всмотрелся в пейзаж за окнами и нахмурился, потому что солнце внезапно скрылось за облаком. Неожиданно стало темно, и в этой темноте страхи, одолевавшие индейца, усилились. Ему чудилось нечто зловещее.

Во всем виделись страшные предзнаменования.

Само солнце, казалось, в страхе спряталось за облаком.

Древний Глаз был напуган. И почему-то устал. Он только что поднялся с постели, проспал на несколько часов больше обычного, но он не помнил, чтобы когда-то в жизни чувствовал себя таким утомленным. Ноги так ослабели, что индеец с трудом поднимал их. Раздражающая тошнота все усиливалась, он обливался потом… И в то же время холод пробирал его до самых костей.

Навстречу индейцу шел молодой мексиканец-вакеро. Древний Глаз схватил его за рукав и остановил.

— Скажи-ка мне, Арто, — спросил он, — что происходит? Что-то случилось?

Стройный мексиканец дернул плечом, вытаращил карие глаза и воскликнул:

— Бог мой, Древний Глаз, разве ты еще не слышал? Краснокожий со Скалистых гор сбежал! И похитил внучку полковника!

Вакеро поспешил по своим делам. Старый вождь без сил прислонился к двери ближайшего купе. Его широкая ладонь прижалась к ноющей груди. Боль теперь стала почти нестерпимой. Индейцу показалось, что он теряет сознание. Но Древний Глаз с огромным усилием выпрямился, повернулся и, бесконечно встревоженный, отправился к началу поезда.

Во всем был виноват он. Только он один. Все случилось из-за него. Он должен немедленно пойти к полковнику и во всем признаться. Рассказать ему все. Начать с того дня, когда был пойман краснокожий, с того момента, когда Малыш Чероки и братья Лезервуд жестоко избили беспомощного индейца, опутанного металлической сетью. Рассказать, как он, Древний Глаз, сам показал добросердечному Олененку, где лежит ключ от клетки краснокожего.

Древний Глаз мужественно боролся с нараставшей болью, со все усиливавшейся слабостью. Теперь он понимал, что не на шутку болен, однако это не имело значения. Даже если сегодня — день его смерти, он просто обязан очистить совесть. Ведь он оказался недостойным оказанного ему доверия. И он должен рассказать о своей непростительной слабости старому белому брату прежде, чем уйдет в Страну Великой Тайны.

Древний Глаз продвигался теперь совсем медленно, дюйм за дюймом одолевая путь; пот заливал его широкое некрасивое лицо, перед глазами все расплывалось. Но он шел, подталкиваемый чувством долга, не замечая, как встревоженные актеры и рабочие окликали его, спрашивая, не заболел ли он.

Твердо решив добраться до вагона полковника, индеец отвергал все предложения о помощи. Но наконец, споткнувшись на ровном месте, индеец, сраженный сердечным приступом, опустился на колени, задыхаясь и хватаясь за грудь. Актеры-индейцы, находившиеся неподалеку, успели подхватить его, прежде чем он упал.

Обеспокоенный арапахо, держа на руках старого вождя, закричал:

— Приведите нашего доктора! Скорее! Похоже, у Древнего Глаза плохо с сердцем!..

— Нет… нет… — с трудом выговорил Древний Глаз. — Отведите меня… отведите меня… мне нужно видеть полковника…

— Ты не увидишь никого, кроме врача, — твердо заявил арапахо. — Лежи спокойно, старина. Не шевелись.

Древний Глаз, почувствовав, как сознание ускользает от него, яростно схватил молодого индейца за рубаху.

— Я должен… должен… кое-что сказать ему…

— Он теряет сознание, — сказал арапахо, обращаясь к нервно следящим за ними людям, собравшимся в вагоне. — Быстрее, помогите мне перенести его в вагон-госпиталь!

Диана выждала несколько минут, потом встала, свернула попону и, прихватив ее с собой, вышла из тени нависшей скалы под лучи яркого утреннего солнца. Индеец, неторопливо собиравший ветки для костра, даже не посмотрел в ее сторону.

Нахмурившись, Диана осторожно следила за тем, как индеец делал все не спеша, с неподражаемой грацией. Ее поразили то спокойствие, та легкость и в то же время стремительная безрассудность, которые, казалось, были частью его существа.

Диана содрогнулась.

Она смертельно боялась его. Боялась больше, чем кого-либо в своей жизни. И, как это ни было странно, она понимала, что испытывала бы куда меньший страх, если бы этот индеец вел себя как дикое, неукрощенное животное. Но все было иначе. Он таил в себе безмолвную, сдержанную угрозу, готовую внезапно взорваться, и Диана была уверена, что он способен на насилие.

Когда он лежал на ней там, в пещере, он был близок к тому, чтобы взять ее силой. В нем ощущалась звериная свирепость, его плотское желание было почти осязаемым. Каждый мускул его крупного, худощавого тела был тверд как камень, напряжен, готов к действию… К нападению? К жестокой пытке? Изнасилованию?..

Диана нервно повела плечами. Подумать только… она была, конечно, испугана, однако ее и привлекло, почти возбудило опасное желание, исходившее от дикаря: с горящими глазами он был удивительно близок к тому, чтобы сорвать с нее одежду, а она постыдно близка к тому, чтобы позволить это… Диана залилась краской и ужаснулась картине, пронесшейся в ее воображении: она сама со страстью отдается краснокожему… и решила, что должна приложить все силы к тому, чтобы бежать. Сейчас же, немедленно. Хотя и нелегко будет ускользнуть от молчаливого, но бдительного индейца.

Ведь даже сейчас, когда его испытующие глаза не смотрели на нее, он точно знал, о чем она думает… Диана мысленно одернула себя. Это совершеннейшая чушь! Как может первобытный дикарь — по форме, безусловно, являющийся человеком, но по сути, по разуму остающийся всего лишь животным, — как может он знать, что происходит в ее уме?

Он ничего не знает.

Ободрившись, Диана осторожно осмотрелась. Она уснула, когда они добрались до этой узкой долинки, и совсем не представляла сейчас, в какой стороне остался Боулдер. Она посмотрела на солнце, пытаясь определить, где находится. Потом опустила взгляд на пышный травяной ковер, покрывавший горный луг, и увидела отчетливые следы лошадиных копыт, ведущие в каньон.