Уорнер Мунн - Повелитель земного предела

• Название: Повелитель земного предела
• Автор: Уорнер Мунн
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1992
• ISBN: 5-8352-0082-X

Американский писатель-фантаст Уорнер Мунн по праву считается классиком литературы в жанре фэнтези. Его знаменитая дилогия «Кольцо Мерлина» уже несколько десятков лет занимает ведущее место в парадах популярности фантастической литературы.

«Кольцо Мерлина» – это удивительная летопись, где сказка и вымысел переплетаются с реалистично написанными событиями. Герои У. Мунна путешествуют по загадочному, неведомому миру, в котором современный читатель сразу угадает Латинскую Америку. Древние боги, духи воды и земли, чудовища, таящиеся в джунглях, колдуны и маги оживают на страницах этой грандиозной эпопеи.

В настоящее издание вошли первые две части дилогии «Повелитель Земного Предела» и «Корабль из Атлантиды».

Прим. библиотекаря: выходные данные и аннотация сохранены в том виде, в каком они были в издании СЗ. На самом же деле цикл называется «Крестный сын Мерлина» (Merlin’s Godson) и является не дилогией, а трилогией.

---

Ненависть Тлапаллана к свободным сообществам воспитала в сем маленьком народе решимость сражаться за свободу до смерти. Эти люди нуждались лишь в достойных вождях – и тут появились мы!

Наблюдая за сим племенем во время болезни, я мечтал и строил разные планы. А овладев их языком и заручившись согласием Старейшин, я начал заниматься с молодыми людьми обоих городов: отбирал лучших, водил строем, муштровал, обучал владеть луком и мечом.

До нашего прибытия в Алата ничего не слышали о мече. Вместо него пользовались блинным ножом, коротким дротиком и тяжелой дубинкой. Впрочем, не оставляли без внимания и метательный дротик.

Но теперь появилось новое устрашающее оружие. Оно называлось «меч» – но что это был за меч! Деревянный он был, короткий и тяжелый, усеянный с двух сторон зубцами с острыми осколками вулканического стекла – безжалостное оружие! Я усмехался про себя, представляя чувства врага, впервые увидевшего вооруженных мечами людей, воодушевленных страстной мечтой об Империи и рвущихся сойтись вплотную на поле боя.

Каждому из своих товарищей я дал под командование отряд, и в один прекрасный день увидел новое войско, проходящее торжественным маршем перед ацтекскими женщинами, семьями и Старейшинами: десять центурий молодых воинов в полном снаряжении.

На следующий день жены и возлюбленные без слез, со стоическим спокойствием простились со своими мужчинами, и те отправились в долгий путь по диким землям, дабы покорять, объединять покоренных и в конце концов создать Империю.

Орленок проклюнулся из Яйца!

Одновременно в содействии с простыми людьми и назначенными мной священниками (еще не сведущими в жреческом искусстве) была создана новая религия, достойная воинственного народа, сих Детей Судьбы.

Я дал им Цереру, Люцину, Вулкана, Флору, Венеру, Марса – всех богов старого воинственного Рима, которых мог вспомнить, и постарался умолчать о позднейшем упадке веры.

Мерлин проповедовал в народе любовь, милосердие, жертвоприношение из цветов и фруктов – то есть все те слабые стороны религии, которые и привели Рим к потере Британии.

Он ввел служение обедни со всей возможной точностью, используя смесь из муки и молока, как лучшую замену гостии. Но для такого народа, в какой превратились ацтеки, проповедуемые старцем мысли казались слишком мягким, и во время жертвоприношения в честь нашего благополучного возвращения из похода с пленными, новообращенными и трофеями, я увидел на алтарях муку, смешанную не с молоком, а с кровью. Впрочем, Мерлин смотрел куда-то в сторону и притворялся, что не замечает этого.

Мои воспоминания о древних верованиях народ принял за новое божественное откровение. Люди дали свои имена открытым мной богам, и скоро каждое из божеств обзавелось своими почитателями во главе со жрецами, которые появились так неожиданно, словно выросли из-под земли.

С тех пор, как мой маленький легион овладел новой техникой ведения войны, мир показался ему слишком тесен для того, чтобы терпеть в нем присутствие врага – независимо от того, насколько далеко он обитает. Выиграв бой на чужой территории, мои воины почувствовали себя непобедимыми. Они постоянно просили меня вести их против нового врага, и я, признаюсь, делал это с удовольствием. Война была моей профессией, сутью моей жизни.

Снова выступали мы в поход. И снова раз за разом возвращались с триумфом после присоединения к растущей империи новых сообществ, которые сотни лет существовали порознь, едва ли зная названия друг друга. С исчезновением старой неприязни маленькие племена утратили прежние названия и по-братски объединились под знаменем ацтеков и под их управлением.

С восхода до позднего вечера не знали отдыха жрецы, они обращали в новую веру, проповедовали, рассылали по дальним селениям миссионеров, которые описывали новых богов, привлекая на помощь все свое причудливое, яркое и богатое воображение. Мои скудные способности живописания божественных атрибутов были далеко превзойдены.

Я никогда не забуду удивления, испытанного, когда по возвращении из продолжительного похода в Страну Потухших Огней (то ужасная уродливая земля, загроможденная выветренной лавой) у границы нашей территории меня встретила процессия жрецов, несущих легко узнаваемую статую.

Это было мое изображение в натуральную величину, причем все снаряжение панцирь, шлем и меч – было искусно и восхитительно выполнено из перьев. Оставшись один, я внутренне улыбнулся подобному робкому выражению почтения мне – седому, покрытому шрамами, облаченному в кожу и железо римскому центуриону. Суждено ли мне стать живым богом – мне, который дал жизнь столь многим воображаемым богам?

Золотой Цветок Дня (в ее семье я жил) на следующий день после завтрака принесла мне в виде подношения полную горсть перьев колибри, которые высоко ценились среди этого простого народа, ибо птицы сии встречались редко среди здешних каменистых равнин, лишенных цветущей растительности.

Тронутый подобным доказательством заботы и преданности, я посмотрел на девушку новыми глазами и – дабы сохранить сей подарок – засунул перышки под одну из металлических полос на панцире и несколько дней расхаживал по городу в таком виде. Часто я ловил взгляды, украдкой бросаемые на мое украшение, но не придавал этому никакого значения. Наконец Золотой Цветок Дня подошла ко мне и застенчиво попросила позволить ей пришить новыми ремнями некоторые пластины доспехов, частично оторванные во время последних сражений. Естественно, я не стал возражать.

Представь же мое удивление, когда девушка вернула мне мои старые, изрубленные в боях доспехи, на которых каждая мельчайшая пластина полностью скрывалась под пышным сверкающим покровом из перьев колибри, пришитых к мягкой подкладке из оленьей кожи. И покров сей имел узор в высшей степени причудливый и красивый.

Быстроногие гонцы посетили все подчиненные двум главным городам селения, дабы достать перья для этого подарка. То была награда мне за то, что сделал людей из сих замкнутых обитателей пещер – и то был дар, достойный Цезаря! Конечно, даже сам старый Пикус никогда не видел подобного одеяния! Я разгуливал по городу в великолепном наряде, исполненный гордости, но не столь великой, какая выразилась в преданном взоре Золотого Цветка Дня, когда я поблагодарил девушку и объяснил ей значение поцелуя – ведь идея принадлежала именно ей.

Затем однажды меня вызвал совет Старейшин, и в подземном храме, расположенном под полом их пещерной обители, они с торжественной церемонностью дали мне новое имя «Нуцитон» или Колибри. Сначала это слово гораздо свободней слетало с их языков, нежели с моего собственного. Но позже я привык к своему ацтекскому имени и даже полюбил его, хотя никогда не забывал о том, что я римлянин.

Я плохо переносил бездействие. Честолюбивые мечты дразнили и мучили меня. Снова выступили мы в поход в жажде новых завоеваний, но перед уходом я накинул великолепную тунику на голову моей статуи (ее покров из перьев показался безвкусным в сравнении с моим нарядом) и пообещал жрецу-хранителю статуи, что территории начатых мной завоеваний будут расширяться до тех пор, пока мы не добудем достаточно перьев, чтобы покрыть ими всю статую с головы до ног.

Так началась долгая война за перья Колибри с южным сильным народом толтеков. Кампания сия длилась два долгих года на территориях, протяженностью в бессчетное количество миль и закончилась присоединением новых тысяч подданных к моему государству.

К концу этой войны я обладал большей властью, чем Мерлин. Ацтеки, пьяные от кровавого вина новых побед, забыли учение человека, которого первым провозгласили своим спасителем и наградили в благодарность прозвищем Кетцалькоатль. Без единого обращения к колдовству я стал единственным неоспоримым правителем ацтеков.

Жители нашего города, поглотившего множество мелких деревень, давно уже не умещались в своих наскальных домах, и многие селились внизу, на дне ущелий, где можно было найти и пригодные к пахоте земли, и пресную воду (ведь воды многих окрестных источников окрашены в странный цвет и смертельны для человека).

Наконец для бессчетного множества людей, именующих себя ацтеками, наступил день торжества. В этот день я в возведенном специально по этому случаю храме поместил последнее перо на головную повязку своей статуи и убедился, что последняя теперь сокрыта полностью под пышным покровом из перьев.

Собравшаяся толпа испустила такой вопль, что эхо его долго еще звучало среди величественных скал окрест.

Затем ко мне приблизился сам Мерлин – с добродушной улыбкой, но внушающий трепет в своих торжественных белых одеяниях и в ритуальном головном уборе из птицы Кетцаль.

Он возложил мне на голову свои сухие сморщенные руки, благословляя меня, и провозгласил:

– Вендиций Варрон! Солдат Рима, товарищ по плаванию, вождь, надежда расцветающей нации ацтеков! В соответствии с пожеланием избранных служителей религии перед лицом всех присутствующих здесь людей я даю тебе новое имя. Забудь имена Вендиций Варрон и Нуцитон и отныне будь известен всему народу как Уитцлипотчли – Бог Войны!