Татьяна Лунина - Когда забудешь, позвони

• Название: Когда забудешь, позвони
• Автор: Татьяна Лунина
• Издательство: АСТ, Астрель, Транзикнига
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-025652-3, 5-271-09631-9, 5-9578-1120-3

Шесть лет в тишине и покое женского монастыря — и возвращение домой, в безумную круговерть столичной жизни!

Туда, где для когда-то блестящей телесценаристки открываются весьма своеобразные «новые перспективы» торговки-челночницы!

Туда, где единственный друг и единственный мужчина, еще не забывший, что значит «любить и защищать женщину», — бывший ученый, ныне «с низов» проходящий путь к богатству и положению «крутого нового русского»! Это — наша Москва.

Как же непросто здесь выжить!

Как же трудно здесь стать счастливой!

---

— Не желаете аперитив?

— Белое «Мартини», — ответила одна.

— Мне, пожалуйста, «Барбареско», — попросила другая.

— «Жигулевское», — выдала третья, — большую кружку!

Лариса закашлялась и, наклонив голову, спешно полезла в сумку, Васса забыла про выбитый зуб. На лице вышколенного официанта не дрогнул ни один мускул.

— Извините, «Жигулевского» нет. Могу предложить «Балтику», свежайшее. — Клиентка красива, явно при бабках, чаевые светят неплохие — чему удивляться? У богатых, как известно, свои причуды.

— Хорошо! — благосклонно согласилась рыжая оригиналка. — Но холодного и обязательно в кружке!

Малый невозмутимо кивнул и стартовал выполнять причуду.

— Рыжик, — ахнула Лариса, — это тебя консул твой приохотил к пиву на аперитив? Да еще кружками!

— Батманова, — развеселилась Васса, — пиво метит в бока и бьет без промаха! А ты свою талию и так скоро будешь днем с фонарем разыскивать. — От восторга Юлькиной отвагой и дикция халтурить перестала.

— Чушь! — фыркнула жена дипломата и экс-киношница. — Юрка здесь ни при чем — это первое. И второе: мою талию муж всегда отыщет, так что тратиться на фонарь без надобности. А Забелин, между прочим, уже давно генконсул, — приосанилась светская дама. — Через месяц мы прощаемся с турками и здороваемся со шведами. Юра получил назначение советником-посланником в Швецию. — Потом потупилась и скромно спросила: — Неужто не могу я накануне великих событий расслабиться в родном краю и отдохнуть от правил этикета?

— Можешь! — великодушно позволили придиры.

— Да хоть самогон на аперитив, — расхрабрилась перелетная птица, — никто мне не указ! De gustibus non disputantur[7].

За ее спиной неслышно выткался официант, поставил перед оригиналкой кружку золотистого, в белой шапке пива, по бокалу вина — заурядности и молча удалился. С меню приставать не стал, видно, дошло, что торопить нет смысла.

— Если б вы знали, девочки, — блаженно улыбнулась рыжая оригиналка, обхватив ладонями запотевшую кружку, — как часто я мечтала о «Жигулевском» — холодном, пенистом. Не поверите: «Бородинский» во сне вижу, с корочкой тминной, — мурлыкала щурясь, — селедку, посыпанную луком, «Докторскую». Вкус молодости ощутить хочу! Помните наш five o'clock и как мы в баре бутерброды трескали?

— А Василек не ела хлеб, — подхватила Лариса, — только сыр и колбасу. Растолстеть боялась.

— Ага, — хмыкнула потенциальная «булочка», — до сих пор на этом зациклена, брюзга старая! — И пожаловалась: — Младшеньких обижает!

Не вникая в смысл слов, «брюзга» наслаждалась звуками голосов, которых ей так не хватало, любовалась лицами, знакомыми с детства. И кто сказал, что в одну реку нельзя войти дважды? В эту реку она готова входить и в десятый, и в тысячный раз, не выходить вообще — воды будут прежними, такими же теплыми и чистыми.

— У меня замечательная жизнь, — продолжала Юля, — муж — каких поискать, дети прекрасные, достаток. Даже страшно иногда делается: так все хорошо. Но, девочки, — она не сводила с подруг блестящих глаз, — как я тоскую по Москве! Там — потрясающая природа, три моря, жара — как раз по мне, кухня — пальчики оближешь. — Она помолчала, наблюдая за оседавшей пивной пеной. — А душа в Москву рвется. Черт его знает — почему. И климат мерзкий, и жизнь пакостная, и экология ни к черту, а тянет — и все тут! Вчера мимо телецентра проезжала — дышать не могла, будто кол березовый в грудь вогнали.

— Добрый вечер! — К столику подкатился забавный субъект. Маленький, чернявенький, смешливый, востроглазый. — Для меня большая честь принимать таких красивых синьор! — В мягком обволакивающем голосе Васса. уловила итальянский акцент. Брюнетик шаркнул ножкой и с восторгом доложился: — Марчелло Балли, владелец и шеф-повар.

— Замечательно, — одобрила радостный порыв огненная синьора, — тогда поделитесь, чем порадуете голодных гостей? — И благосклонно похвалила хозяйские старания: — А у вас здесь очень мило!

— Грациа, синьора! — потек патокой итальянец; в другой ситуации, наедине, он сумел бы раскрыть синеглазой русской все прелести итальянской кухни. Потом затараторил, окунувшись в знакомую стихию.

Остановились на кальмарах гриль со спаржей и помидорами конфит. Расшаркавшись, гостеприимный хозяин покатился дальше, а официант почеркал ручкой блокнот и потрусил выполнять заказ обласканных клиенток.

— Господи, как хорошо, что мы опять вместе! — Зеленые русалочьи глаза нежили серые и синие — напоминали, признавались, спрашивали. — Хочется просто смотреть на вас и молчать.

— Зачем молчать? — деловито возразила Батманова-Забелина, вытащила из сумочки фотографии и разложила веером на столе. — Можете восхищаться вслух. — И принялась тыкать наманикюренным ноготком в яркие снимки. — Это Васька, ему уже девять. Свободно шпарит по-английски и по-турецки, сейчас немецкий осиливает. Но с боем, немцев не любит. Откуда такая антипатия к арийцам — не знаю, но подозреваю, что во всем виноват хозяин магазинчика, куда я постоянно заглядываю. Питер все время щипал маленького Ваську за щеки — выражал восторг. — С фотографии улыбался худенький, белобрысый мальчуган, черноглазый, в темном костюмчике, белой рубашке и при бабочке — будущая звезда российской дипломатии. — Водолазом мечтает стать, — вздохнула счастливая мама, — или летчиком, на худой конец. Пока точно не определился.

— Хороший мальчик! — одобрила тезку Василиса. — Настоящий мужчина должен стремиться ввысь и не бояться спуска.

— А это — наша Катюшка! — В объектив строго смотрела рыжая девчушка, синеглазая, серьезная, с разнаряженной Барби в пухленьких ручках. — Следующей весной будем отмечать пятилетний юбилей. Юра над дочкой трясется и уже сейчас ревнует к будущему зятю. Смешно, правда?

Смешно, что молодость прошла! Что собрались они за десять лет впервые. Что у самой младшей — двое детей и морщинки. А старшая разменяла пятый десяток, но все так же тычется носом в стены и не знает, к какой прислониться. Не для поддержки — чтоб спину не холодило. А откуда дует и почему — даже думать не хочется. И все же, это — счастье! И годы, и седые волоски, что надоело дергать, и дружба, которую не разорвать, и краткие встречи, и длинные разлуки. Они многое пережили вместе, потом долго жили врозь. Но пока нога топает, душа на месте и тело в вертикали, отделить их друг от друга не в силах ни время, ни расстояние.

На стол опустилась бутылка вина.

— Прошу принять комплимент от ресторана. Синьор Марчелло посылает вам «Пино Гриджио» и просит передать, что счастлив будет видеть вас снова. — Официант открыл бутылку, разлил по бокалам вино и удалился. Так же быстро и бесшумно, как возник, одаренные и рта раскрыть не успели.

— Это Рыжик итальянца на лопатки положила, — улыбнулась Лариса.

— Nomina sunt odiosa — не будем называть имен, девочки, — заскромничала невольная чаровница, поднимая презентованный бокал. — Давайте выпьем за нас! За нашу дружбу и нашу память! — Синие глаза вперились в серые. — Я никогда не забуду ту ночь в твоем доме, Васечка. Спасибо тебе за все!

— Спасибо за Стаську, Василек, — эхом откликнулась Лариса.

Васса решила, что не выпитое вино ударило им в голову и эти двое взяли не тот тон — смешной и наивный, от которого щиплет в бедном избитом носу.

Рассчитались с официантом, когда зал почти опустел.

Ни одна уважающая себя дама не наденет второй вечер подряд один и тот же костюм. Василиса в дамы не стремилась, а потому со спокойной душой опять облачилась в черный итальянский шелк. Вещь — к лицу, капризничать не пристало, а энергетика вчерашней встречи, даст Бог, поможет и сегодняшней.

Ив ждал ее у входа. Стройный, седеющий, авантажный господин с уверенными манерами и беспокойным взглядом, в котором прочитывалось смятение. В этот раз их окружали белые тона, изысканность и шик. На небольшой эстраде в углу негромко музицировал пианист. Под потолком сияла хрустальная люстра, на столах белоснежились накрахмаленные скатерти, делегируя в интерьер стройные матовые вазончики с позолотой и одинокой розой в чистой воде. Эта манерная томность развеселила чуждый элемент и напомнила о дамских романах, заломленных в признании руках, камелиях, шелковых подвязках и прочей мутотени, вызывающей вместо благоговения ухмылку. А подсуетившаяся мыслишка просветила, что поддельный жемчуг и здешний декор вполне соответствуют друг другу, а потому есть надежда, что приглашенная окажется в своей тарелке.

— Мадам Васья летит в Римини?

— Да.

— Когда?

— Завтра.

Подплывший официант прервал содержательную беседу, почтительно принял заказ и отчалил, стараясь держать высоко свою подневольную голову. Вассе показалось, что местная обслуга претендует на эксклюзив.

— Мадам Васью кто-то обидел? — прервал аналитический процесс Ив.

— Почему вы так решили?