Ольга Ланская - Инженю, или В тихом омуте

• Название: Инженю, или В тихом омуте
• Автор: Ольга Ланская
• Издательство: АСТ, Транзиткнига
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-021718-8, 5-9578-0614-5

…Инженю. «Хорошенькая дура», «сексапильная телка», «Мэрилин Монро» — так называют ее многие, уверенно полагая, что для белокурой красотки ум — излишняя роскошь. И она честно «пытается соответствовать», и сама-то в себе ничего, кроме женственности, не замечая!

Но однажды возникает НАСТОЯЩАЯ ОПАСНОСТЬ, и «хорошенькой дуре» приходится НАЧИНАТЬ ДУМАТЬ. Потому что впервые мужчины не обожают и не защищают ее, а пытаются убить. Потому что теперь придется доказывать, что порой ИНЖЕНЮ — смелее, отчаяннее, УМНЕЕ любого мужчины!..

---

Она так и не проверила, женат он или нет, — не у кого было, ни с кем из турагентства он отношений не поддерживал, кроме нее. Да она бы и не стала выяснять ни у кого — ведь это он ее туда посадил. Да и не было там у нее особых друзей — она ведь в качестве этакого надсмотрщика и контролера выступала. Да, ей улыбались, с ней все были жутко приветливы — но все же.

Она даже думала, что он гей. В нем не было, правда, ничего такого — никаких манер особых, интонаций, поведения, но с другой стороны, и геев знакомых у нее не было, чтобы можно было судить, так что не исключено, что он к голубым относился. Но она все-таки в это не слишком верила. И долго еще гадала, в чем причина.

Не то чтобы он ей так ужасно нравился и жутко его хотелось — нет, он ей нравился, конечно, но секс с ним не впечатлял. И ее вполне устраивало, что она не обязана с ним спать. Но все равно это было неправильно, с ней такого не случалось никогда — потому она и не могла успокоиться. Но ни к какому выводу так и не пришла.

Вот так и прошли полгода. А в конце октября он ей сказал, что агентство продаст — не столь доходным оно оказалось. И она, не раз говорившая себе, что устала от этой работы, что она для другого все же создана, — вдруг ужасно огорчилась. Ей, такой неамбициозной всегда, никогда не задумывавшейся о будущем, почему-то понравилось то, как она жила эти полгода, — понравилось зарабатывать и тратить на себя свои собственные деньги, и за границу понравилось ездить. Понравилось быть кем-то — а не просто молодой эффектной женщиной. Понравилось быть полностью самостоятельной.

И он, кажется, понял, что она огорчилась, — а скорее всего заранее знал, что так будет. Потому что почти тут же сказал, что в принципе у него может найтись для нее работа — если она захочет. Немного другая, но куда более денежная — которая, правда, поответственнее, но зато и поинтереснее. И к тому же может сделать ее не просто обеспеченной, но богатой. Словом, совсем другая. И она согласилась, тем более что значение слова «другая» тогда ей было непонятно.

Так что вот уже больше года они были вместе — ну в смысле рядом, так точнее. Но отношения остались такими же, как были, — встречи по делу и почти никакого секса. Даже нет, не такими — куда больше дела и куда меньше секса, так точнее. Но от этого почему-то он ей нравился все больше и больше. Она не способна была кого-то любить, она это знала. Даже в школе, когда все девчонки в кого-то влюблялись, выбрав преподавателя, старшеклассника или соседа по парте, — не важно кого, главным был факт влюбленности и существование человека, которому эта влюбленность была адресована, — она ничего такого не испытывала. Максимум увлечение — быстро проходившее. Потому что она никогда не выбирала абстрактных людей, а с конкретными доводила дело до секса, и на этом увлечение кончалось, довольно скоро притом.

Так что она знала, что не способна любить, — и то, что испытывала по отношению к Виктору, было, наверное, самой сильной эмоцией, которую она могла испытывать. Потому что он был слишком непонятный и вел себя слишком непривычно. Потому что он не укладывался ни в одну из знакомых ей схем. И возможно, эта эмоция могла перерасти в нечто большее — даже без секса, отсутствие которого с ним она компенсировала с другими. И он, кажется, это понимал — то, что она испытывает, — потому что в последнее время не раз намекал на то, что хотел бы изменить их отношения. Начав с совместного отпуска — который теперь откладывался до того момента, когда она распутается с этой ситуацией…

— …статья хорошая, — произнес он, вытаскивая ее из воспоминаний и размышлений о нем, сворачивая внимательно изученную газету и убирая в карман пиджака. — Сильная статья — можно сказать, сенсационная. Конечно, написано так, что можно как угодно понять — даже что ты его отвлекала специально, чтобы ему в этом время мину подложили. Но это для особо подозрительных. А так — очень хорошо. Как раз то, что тебе надо, — широкая популярность и всеобщий интерес…

Он оглянулся — словно думал, что эти самые дружки покойного или милиционеры уже за ней следят. Он вообще был осторожный во всем — а сегодня особенно. Даже подошел к ней не сразу — он, похоже, сначала убедился, что она пришла одна. И в тот момент, когда она решила, что он уже не придет, он вдруг появился откуда-то из толпы. На Арбате в субботу куча народа — ему легко было спрятаться.

А теперь они шли медленно по Калининскому — он сам туда вывел, сказав, что там удобнее поговорить. И незаметно поглядывал по сторонам, пока она ему рассказывала обо всем, что с ней произошло. А вот сейчас, высказав свое мнение по поводу статьи, посмотрел на нее внимательно и улыбнулся — в привычной своей манере, так по-джентльменски, очень сдержанно, — встретив ее беззаботный, кокетливый взгляд.

— Я только сказать хотел, чтобы ты не пугалась — а ты, оказывается, пугаться и не думала. Ты мне скажи, пожалуйста, — ты сама в газету позвонила? Догадаться несложно — откуда у них твоя фотография? А к тому же в статье ничего нового нет — только эмоции. И еще милицию грязью закидали. Кстати, милиция на тебя точно обидится — и даже сильно…

— Это плохо?

Она снова усмехнулся:

— Это как сказать. Сейчас на них начнут оказывать давление сверху — а им придется или доказывать, что это не убийство, что уже очень сложно, или искать убийцу. Не было бы тебя, не было бы и дела — а теперь будут искать. А найти его невозможно — заказные убийства не раскрываются. Значит, будут тебя постоянно вызывать, вызнавать мельчайшие подробности, требовать, чтобы ты дала точное описание второго мужчины, — а ты…

— Не продолжайте, прошу вас! — Она погрозила ему пальцем. Она намеренно была с ним на вы — ей так больше нравилось, потому что больше маневра было для кокетства. А плюс она подчеркивала этим, что он намного старше — хотя, к сожалению, разница была всего в пятнадцать лет, можно было бы и побольше. — Сейчас вы скажете, что я наверняка все забыла, и ничего им толком рассказать не смогу, и мужчину того я тоже не помню, — и будете правы. Но ведь женщина не обязана быть умной — особенно если у нее есть масса других достоинств…

— Согласен. — Он свернул вдруг в образовавшуюся между плотно прилепленными друг к другу домами щель, и они пошли вниз по лестнице, и она только через минут пять догадалась, что они возвращаются на старый Арбат. — Как ты относишься к японской кухне? Тут ресторанчик есть, «Японская лапша» — достаточно экзотично.

— О!.. — Слово «лапша» вызвало неприятные ассоциации, связанные с детством. — Нет, я не голодна. Вы ведь знаете, я вообще очень мало ем. Женщине так сложно жить на свете — все время надо думать о фигуре, и…

Он оглянулся, рассматривая ее сверху вниз и обратно. Спокойным, ровным, совсем не похотливым, не раздевающим ее взглядом.

— По-моему, у тебя с этим все в порядке. Если хочешь — давай посидим в итальянском, там столики на улице под навесом, очень уютно. Бокал вина и чашка кофе — устроит?

Она кивнула автоматически. Повторяя про себя: «У тебя с этим все в порядке». Вроде банальные слова, достаточно Сухие, — но у него они прозвучали как комплимент. Дополненный взглядом — в котором была оценка, давно выставленная и до сих пор очень высокая. Будь на его месте кто-то другой, она бы решила, что оставляет его равнодушным, раз он говорит так, а не восклицает восторженно, что у нее фантастическая фигура, она потрясающе выглядит и все в таком роде. А вот он был безэмоционален и во взглядах, и в словах — но эффект от них был сильнее, чем от любых цветистых восклицаний. Потому что он был другим.

Холодный, уравновешенный, расчетливый, трезвый — безо всяких понтов, без гонора, без дешевой самоуверенности, без показухи. Абсолютно непохожий на многих из тех, кого она знала, — кичащихся дорогими машинами, успехами в бизнесе, яркими костюмами от Версаче и золотыми кольцами, цепями и браслетами. Хотя при этом очень обеспеченный и явно со связями.

Раньше ее всегда привлекали те, кто притягивал к себе внимание. Кто чем-то выделялся, отличался от других. Его бы она просто не заметила. Да и сейчас прошла бы мимо ничем не примечательного мужчины средних лет — интеллигентного, аккуратного, ухоженного, хорошо одетого, приятного внешне, но при этом выглядящего как большинство. Если не знать, то и не догадаешься, что клубный пиджак, который сейчас на нем, стоит долларов шестьсот, — она как-то увидела бирку «Хьюго Босс» на внутреннем кармане, случайно, он не собирался ей ее показывать, он просто положил пиджак на заднее сиденье своей «Вольво-850». Внешне, кстати, тоже самой обычной — но с кожаными сиденьями, автоматической коробкой и прочими наворотами.

И в лице его — если увидеть такое в толпе — тоже ничего не было. А если присмотреться — получался совсем другой эффект. У него очень умное было лицо, жесткое и холодное — на ее взгляд, ничуть не менее опасное, чем у того бандита, который сидел во взорвавшемся джипе. Просто тот притягивал к себе внимание — а этот не высовывался. Более того — словно специально старался не выделяться, мимикрируя, сливаясь с толпой.