Алена Левински - Изменяю по средам

• Название: Изменяю по средам
• Автор: Алена Левински
• Издательство: Олма Медиа Групп
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-373-01030-6

Жизнь Маши напоминает калейдоскоп: дом, работа, ребенок, любимый муж, подруга и две минуты вечером для себя… Ей, как Алисе из Страны чудес, приходится бежать изо всех сил лишь для того, чтобы остаться на месте. В таком состоянии может примерещиться все что угодно, даже может закрасться подозрение, что ее благоверный не совсем ей верен… А если это так, разве можно позволить счастливой сопернице в один миг разрушить мир, созданный с таким трудом? Ни за что! Надо изменить ему в отместку. К какому это приведет результату, неизвестно, но Маша готова рискнуть. Ведь ради любви можно пожертвовать всем…

---

– Сексу, – меланхолично сказала Лидочка, – я точно знаю.

Вытерла руки о бумажное полотенце и ушла с гордо поднятой головой.

В рубрику «Психологические проблемы» прислали рассказ. Банальная ситуация – героиню бросил кавалер, она оказалась беременной и решила родить ребенка, предполагая, что после появления младенца на свет кавалер раскается и попросится жениться. Психолог, от лица которого я пишу комментарий, порекомендовал героине оставить глупые надежды и сконцентрировать свои силы на воспитании ребенка, ибо заставить мужчину жениться не может никто, тем более беспокойное дитя, с точки зрения незадачливого папаши неизвестно зачем и откуда взявшееся. Поэтому если дама решает воспитывать малыша одна, то должна четко понимать, что делает. Хотя бы для того, чтобы потом, когда папенька все-таки откажется от настойчиво предлагаемой семейной идиллии, не обвинять в своей несчастной судьбе невинного младенца. Дескать, недостаточно оказался хорош, отец не вернулся в лоно.

Рассказ вернулся от главного редактора с перечеркнутым комментарием психолога. Это означало – переписать полностью. Поинтересовалась у Марины, что собственно не понравилось Сусанне Ивановне и как переписывать.

– Маша, вы нарушили логику, – подумав, сказала Марина. – Героиня, с которой ассоциируется наша читательница, чего хочет? Вернуть мужика. И спрашивает у вас, психолога, как это сделать.

А вы что? Отвечаете ли вы на ее вопрос? Нет, Маша, вы ей говорите, что она дура.

– Я об этом не говорю, – немедленно возразила я.

Предполагать, что потенциальная читательница, а значит и предполагаемая покупательница нашего журнала, дура – самый тяжкий грех. Она может обидеться и не купить журнал. А если она его не купит, то Гансу нечем будет платить нам зарплаты.

– Конечно, вы не пишете прямо, что она дура, но вы так считаете. И это ясно из вашего комментария. Она дура, потому что не понимала: мужик не вернется. А она родила, чтоб он вернулся. И что теперь делать? Ребеночек-то уже вот он.

– А что же делать, правда?

– Маша, отвечайте четко на поставленный вопрос, не нарушайте логики повествования. Вас спрашивают, как вернуть мужчину. Дайте три совета. Три – хорошее число, его наша читательница любит. Два мало. Четыре – плохо, цифре четыре вообще мало кто верит. А пять советов не влезут по объему в этот текстовой блок.

– Марин, – грустно сказала я, – но он же не вернется… Что же тут посоветуешь?

– Думайте, Маша, думайте. Может, чего и придумаете. Ну, напишите, пусть гуляет с колясочкой возле дома папаши.

– Идиотизм.

– Может быть. Все равно, пусть папаша регулярно созерцает свое брошеное дитя. Может быть, в нем что-то проснется.

– Обязательно. И это будет раздражение.

– Скорее всего. Но еще два совета вам придется придумать самой.

Кошмар! Где взять еще два идиотских совета? Я решила попить чаю с любимой слойкой с лимоном и подумать, поэтому Надьку с собой на чаепитие не позвала.

Редакционная кухня была пуста, но, похоже, кто-то уже собрался здесь почаевничать. Полупрозрачный чайник добродушно урчал полным пузом, бомбардируя крупными пузырями поверхность воды. Что-то смутно вспомнилось из уроков физики в средней школе. Поверхность воды… натяжение…

Физику в моей школе много лет преподавал Арнольд Борисович Верковский, седой, благообразный, несколько косноязычный человек, всегда в одном настроении, всегда – в полосатом костюме и темно-синем галстуке с какими-то улитками с загнутыми в разные стороны длинными хвостами. Арнольд Борисович вызывал меня к доске и молча, с безнадежной грустью слушал мои жалкие попытки пересказать главу из учебника. Но учебник физики не поддавался моему понимаю, было ясно, что его надо только зубрить наизусть. Арнольд Борисович вздыхал, морщился и говорил всегда: «Мария, тройку в четверти тоже надо заслужить». Улитки виляли хвостами и уползали за пиджак.

Возможно, если бы Арнольд Борисович был увлечен своим предметом рьяно, любил детей неистово и на каждом уроке, возгораясь страстно, взбирался на учительский стол и произносил пламенные речи о том, почему корабль плывет, а самолет летит, а не наоборот, то я бы и смогла понять суть окружающего меня мира. Однако Арнольд Борисович был никакой, как столовская подливка, пересказывал учебник сидя, ораторство искусством не считал и так ни разу и не пришел в класс с шеей, свободной от улиточной удавки.

Чайник щелкнул серой кнопкой и громко, с чувством глубокого удовлетворения выдохнул – закипел. Я придирчиво осмотрела тонкий пакет, в который была завернута слойка с лимоном, купленная пару дней назад. Полиэтилен прилип к сладким лимонным ушкам, тонкая спинка зашелушилась поджаренными хлопьями. Я аккуратно отлепила пакет, понюхала несчастную. Слойка состарилась, но не умерла. Налицо признаки легкой гипоксии, однако следов полной асфиксии нет. Поддается реанимации. Лучше всего – в микроволновой печке. И неплохо было бы запомнить, как она включается. Ну кто так делает микроволновки? Только злобные империалисты. Они рисуют на панели управления черточки, пишут циферки и ставят крестики. Что это означает – непонятно. Другое дело печка у меня дома – там все предельно ясно. Нарисована общипанная курица лапками-костями вверх, снежинка величиной с курицу же, идеально круглый торт и тарелка, и сразу все понятно, никаких вопросов.

– Может быть, я могу помочь? – послышался за спиной молодой мужской голос.

На пороге редакционной кухни стоял юноша лет двадцати пяти в потертых джинсах и байковой клетчатой рубашке. Я давно пытаюсь заставить мужа купить такую рубашку, она выглядит так уютно, что даже на расстоянии чувствуется тепло. Где-то я этого паренька уже видела…

– Меня Лешей зовут, мы с вами в лифте застряли, – опередил он мой вопрос и улыбнулся, широко, открыто, по-детски.

– Ой, ну конечно! – Я чуть не треснула себя по лбу. – Конечно, помню! У тебя еще волосы были так коротко подстрижены, как будто их и не было вовсе.

– Да, мама меня тоже ругала.

Какой приятный мальчик. И улыбается так наивно, прямо как мой Гришка.

– Леш, – вспомнила я о своей беде, – мне бы булку погреть, а я с этим керогазом вражеским не разберусь никак!

– А вас как зовут? – спросил Леша, склоняясь к микроволновке.

– Маша.

– Как мою маму. А булочку погреть просто. Поворачиваете ручку на единичку – все. Ждите. Одной минуты вполне достаточно.

Хорошие глаза у него, чистые, светлые. Редко встретишь человека, у которого такой чистый цвет глаз настоящего, эталонного голубого цвета. Гм… Может, педик? Тьфу, глупость какая! Разве цвет глаз определяет сексуальную ориентацию?

– Так твою маму Машей зовут? И мою свекровь тоже. Она вообще мне полная тезка.

– Вы замужем?

– Да. У меня и сын есть. Лешенька, в моем возрасте женщина должна быть замужем, иначе она будет считаться безнадежной.

Звякнула кокетливо микроволновка, слойка с лимоном, как куртизанка, распаренная в бане, развернула чресла с ароматным лимонным джемом.

В кухню заглянула Надюха.

– Маш, тебя там Марина ищет. Насчет комментария психолога.

– Блин! Я так и не придумала еще два совета, следуя которым мать-одиночка сможет вернуть взбрыкнувшего кавалера, невзначай ставшего отцом…

– Пошли покурим со мной, я что-нибудь придумаю, – предложила Надюха.

– Можно посоветовать, чтобы она познакомилась с его родителями, – осторожно сказал Леша. – Пусть они сначала полюбят внука, может быть, потом смогут повлиять на сына…

Мы с Надькой переглянулись.

– Гениально! – похвалила Надюха.

На широком крыльце издательского дома у курительных урн многолюдно по случаю первого по-настоящему теплого солнышка.

Надюха подставила гладенькую мордочку солнцу, промурлыкала:

– Лепота…

– Ты мне третий совет изобретай, не отлынивай, – сделала я страдальческое лицо.

– Фигня! Пять секунд – и сообразим что-нибудь. Или догоним твоего ухажера, он придумает.

– Хороший мальчик. Чем-то на Гришку похож.

Надька пошевелила левой бровью:

– На кого?

– На малыша моего.

– Очень похож? Может, он того-с… родственничек?

– Надя, что за пошлые шуточки? Я ему в матери гожусь…

– Ага, сын такой, я представляю. Он на тебя дышит, не чувствуешь?

– Что значит, дышит? Он ко мне как к матери, он сам сказал.

– Для таких сыновей в Интернете целые сайты есть, геронтофилы называются, – хихикнула Надька.

Вот балда. Все у нее про секс, все про секс. Как будто других отношений между людьми быть не может.

– Маша, вы забыли вашу булочку, она опять остыла… – услышала я над ухом горячий шепот.

Леша тоже вышел покурить. В левой руке он держал пачку сигарет «Парламент», а правой аккуратно, почти невесомо обнял меня за то место, где лет десять назад у меня была талия.

Глава 10 Принц из «Золушки»

Внезапно наступила весна. Такое впечатление, что она терпеливо стояла за дверью, пока завывали снежные вьюги, и сегодня, пнув демисезонным ботинком в дерматиновую обшивку, гордо вошла. Расправила плечи, дохнула свежим теплом и осмотрела свои владенья.